Ход конём
Шрифт:
Сухо хлопнули два выстрела, потом — длинная очередь из автомата... Мимо!.. Он несся по склону, падал, тут же вскакивал... Кусты, камни... Здесь уже темно — фонарей нет... Только не в рощу! Там — засада, это теперь ясно... Направо — в парк! Быстрее, быстрее!..
— Стой! Стрелять буду!!
Метнулась навстречу плечистая фигура. Барон ударил головой с разгону в милиционера и, с трудом устояв на ногах, помчался дальше. Он летел, не разбирая куда. Бежал гигантскими шажищами, яростно работая руками. Он спасал свою шкуру... Кустов и деревьев делалось все больше, темнота сгущалась. Где-то позади осталась Зеленая гора, котлован. Бешено частило в груди сердце. Сипел ветер в ушах,
...Андрей Платов стоял под густым раскидистым каштаном в парке «Южный», нервно тер подбородок. Он слышал выстрелы и теперь с тревогой, до рези в глазах вглядывался в темноту. Неужели кто-то из бандитов сбежал?
В парке было тихо и пустынно, людей не видно. Тускло светились одинокие фонари...
Платов с трудом уговорил вчера старшего лейтенанта Лиходеда (пришлось даже обратиться за поддержкой к полковнику Семенову) взять его, Андрея, на операцию — у него свои счеты с Бароном: бандиты хотят завладеть уникальными археологическими ценностями! Разве может настоящий археолог допустить это?! Дружинники должны помогать милиции делом...
Затрещали кусты, на дорожку парка выбежал человек.
— Стой! — крикнул Платов. — Ни с места!
— A-а, это ты... — хрипло протянул человек и пошел на Андрея.
«Неужели это... Да, это он... Федор Милованов! Барон! Савченко вчера предупреждал... Ах ты ж, гад, ах ты ж, сволочь... Уйти захотел! Не получится...»
Милованов свирепо выдохнул: «Кья-а!» и, переплетая пальцы обеих рук в один здоровенный кулак, ударом «тсуки» — в прыжке — хотел повалить Платова наземь, но не тут-то было. Андрей отскочил в сторону, принял стойку... Барон зарычал — и снова кинулся на дружинника. Молниеносный разворот. Резкий выброс вперед правой ноги. Андрей поднял руку и, отразив удар контрвыпадом «никатсуки-гери-уке», кошкой метнулся на бандита. Ювелирная подсечка. Бросок через себя... Подмял, сцепил мертвой хваткой обе руки. Придавил шею... Барон дернулся раз, потом еще. Андрей сдавил шею сильнее.
— Спокойно, Милованов! Спокойно, говорю, а то поломаю позвонки... Угомонись!
Барон затих.
Подбежали Савченко, Карелина, Стародубцев, Капица...
— Молодец, Андрюша! Чисто сработано!
Дохнуло ветерком, из облаков вынырнула луна...
Красные лиственницы
Повесть
Вот уже двенадцатый день, как младший научный сотрудник Владимир Кравчук проводил съемку на этом месторождении.
Стоял июнь, по сопкам перекатывалось задымленное, в рыжих крапинах солнце. С юга, со стороны угольного разреза, наседал отчаянный ветер; тужился, пригибая к земле кедровый стланик, дышал густым запахом солярки и свежей глины. На поникших головках таежных маков, на некогда белых разводах цветущего багульника и жиденьких ветках лиственниц лежал толстый налет лесса и копоти от работающих неподалеку горных машин.
Владимиру помогал главный гидрогеолог разреза Дмитрий Петрунин, или попросту — Митя, как отрекомендовался он несколько дней назад. Формально Митя числился главным гидрогеологом, но фактически выполнял работу за троих: инженера и двух техников, которых из-за нехватки кадров комбинат «Сибирьуголь» не присылал.
Владимир приехал сюда полмесяца назад: гостиницы в поселке не было, и завхоз поселил
Владимир, чувствуя себя причастным к этой проблеме, поначалу очень болезненно воспринимал критические реплики в адрес НИИ, где работал. Ведь они-то, ученые, тоже не сидят сложа руки. Они работают. И разве их вина, что не все сразу получается? В науке нередко годами ищут решение — и не находят. Но ведь на ошибках учатся, и тем, кто будет продолжать это дело, придется намного легче! А значит — время и деньги затрачены не впустую.
И, рассуждая так, Владимир старался себя подбодрить, успокоить. Будут скоро и дивиденды. Вопрос только — когда?
После таких разговоров Кравчук ложился на свою койку в общежитии, молчал: бугрились желваки на его лице, глаза были страдающими.
— Ничего, не горюй, — утешал его Митя. — Я вот, знаешь, завидую тебе даже. Аспирантура, поездки на различные карьеры, за границу! А какие приборы у вас?! Нам бы сюда ваш электроинтегратор — сразу бы взяли быка за рога...
— Маленько покумекаем — и выправим дефект!
— Напрасно иронизируешь. За охрану окружающей среды на Кедровском угольном разрезе нас очень бьют — штрафы, санкции... А сеточный электроинтегратор, насколько я слышал, поможет не только сохранить природные запасы воды, но и предотвратить их загрязнение. Сердце болит, когда смотришь, как мы безобразничаем... Разве я не прав?
— Да нет, отчего же.
— Вот видишь! Наука нам ох как нужна!
Владимир удивленно смотрел на Митю. Вкушающий за столом кильку из жестянки Петрунин выглядел как-то жалко. Неумело заштопанные на острых коленках старые штаны, старенькая, измазанная машинным маслом и буровым раствором брезентуха, на тощем лице — глубокий синий шрам...
— И все-таки завидуешь ты мне, пожалуй, зря. Думаешь, я не мучаюсь от бессилия?
— Нет, не зря! Сколько у тебя возможностей для роста! Среда-то какая: светила, спецы! Один отец твой чего стоит: по его учебнику « Подземные воды СССР» все студенты-гидрогеологи по сей день учатся. Профессор, орденоносец!
Владимир пожимал плечами: отец отцом, но ведь главное-то заключается в том, чтобы самому сделать что-то новое! Митя соглашался, однако при этом неизменно добавлял: простым смертным, то есть гидрогеологам-полевикам, не хватает порой теоретической фундаментальности ученых. А посему, имея солидную академическую поддержку, Владимир может добиться многого.
— А ты в этом уверен? — как бы размышляя с самим собою, уточнял Кравчук.
— Аб-со-лют-но! — чеканил Митя. — Я в людях редко ошибаюсь. Опять же, я ведь сказал, можешь добиться, а добьешься ли — это зависит от тебя.