Ходовые испытания
Шрифт:
Взял – и раскрыл на середине.
Вот с этого-то все и началась.
– Па-рей-азавр, – по складам прочитал Федор Иннокентьевич и прищелкнул языком от восхищения. – Ну и зверюга!.. Вот бы на кого поохотиться!
Нужно сказать, что Федор Иннокентьевич появился среди нас совершенно случайно, и вот каким образом.
В тот день при разговоре со мной шеф был предельно лаконичным. (Между прочим, он считает, что история началась именно с этого нашего разговора.)
Дело сводилась к следующему. Поскольку наша газета не может не осветить областных соревнований по тяжелой атлетике (раз), поскольку
– В науке ты разбираешься, – ободрил он меня, – а штанга, думаю, не сложнее синхрофазотрона, осилишь! Тем более, я дам тебе отличного помощника. Вот, знакомьтесь! – он повернулся и указал на краснощекого широкоплечего мужчину лет сорока, сидевшего несколько поодаль в кресле. Я, когда вошел, как-то не обратил на него внимания. А жаль!
Мой будущий напарник поднялся и, тяжело ступая, переваливаясь, подошел к нам…
Как все гениальное, замысел шефа был предельно прост: спортивный опыт бывшего штангиста, а ныне тренера детской спортивной школы Федора Иннокентьевича Пичугина вкупе с моими литературными талантами должны были произвести нечто вроде шедевра среди спортивных очерков и репортажей. М-да-а, знал 6ы он, чем все это обернется…
Легонько подталкивая в спины, шеф проводил нас до двери, и лишь в коридоре я сообразил, к чему привела меня покорность судьбе и воле редактора.
У Ильи сегодня день рождения. Он с Женькой, как и все нормальные люди, по субботам отдыхают и перед нашим вечерним сбором, кажется, уже успели провести небольшую репетицию. Теперь они сидели в центральном холле редакции, покуривали и бдительно поглядывали на часы. От них вкусно пахло шашлыком и «Ркацетели». И я нисколько не сомневался, что свою клятву не допустить моего пребывания в стенах редакции ни на секунду сверх положенного трудовым законодательством времени они выполнят непременно. Эти соревнования, так неожиданно свалившиеся мне на голову, состоятся завтра, и для разговора с Федором Иннокентьевичем мне оставалась сейчас не более десяти минут.
Соломоново решение, как всегда, исходило от Женьки.
– Ничего страшного, – безапелляционно заявил он, когда отведя в сторону, я ознакомил его с положением дел. – Тащи своего тяжеловеса с собой, там обо всем и договоримся. И мне, кстати, давно хочется порасспросить знающего человека, скоро ли Олимпийский комитет включит в программу игр прыжки в ширину.
Итак, все началось с «Палеонтологического атласа».
– Па-рей-азавр, – по складам прочитал Федор Иннокентьевич и прищелкнул языком от восхищения. – Ну и зверюга!… Вот бы на кого поохотиться!
– Да вы не только спортсмен! – оживился Женька. Он сидел на диване и задумчиво наблюдал за нашими с Ильей бесконечными рейсами на кухню и обратно. – Вы, оказывается, еще и охотник!
Федор Иннокентьевич снисходительно улыбнулся.
– Нет, спорту я не изменяю, ведь
– Я, если разобраться, всю страну объездил, – неторопливо продолжал Федор Иннокентьевич. – На Кавказе фазанов бил, в Средней Азии случалось на кабанов ходить, на Тянь-Шане архаров стрелял. А тут утей и гусей разных перебил – счету нет. Жалко вот, за границей никогда не был… Знаете, – вдруг доверительно сказал он и глаза его мечтательно затуманились. – Есть у меня думка – побывать в Африке. Эх, вот где, говорят, зверья! Слоны, носороги, бегемоты, эти, как их там… – он заглянул книгу, – парей-азавры…
Женька на секунду опешил.
– Что?.. Ах, парейазавры… – Женька тоже был охотником, только в своем роде, и здесь, когда добыча сама шла ему в руки, он оплошать никак не мог. – Что вы, Федор Иннокентьевич, парейазавры в Африке не водятся!
– Вот как? А вы это точно знаете?
– Разумеется!
– Что ж, значит, на Амазонке, – уверенно сказал Федор Иннокентьевич. – Я слышал, там тоже полным-полно всякого зверья.
– И там их тоже нет. Они давным-давно вымерли.
– Это как же? – удивился Пичугин.
– А вот так и вымерли! – сказал Женька, незаметно подмигнул мне и развел руками. – Начисто! В результате естественного отбора, в процессе эволюции, так сказать.
– А, эволюция, – уважительно протянул Федор Иннокентьевич. – Дарвин… Как же, помню.
Мой испуг прошел, я с еще большим любопытством стал прислушиваться к разговору. Мы уже перебазировали все необходимое из кухни в комнату и теперь быстренько наводили на столе надлежащий порядок.
– Стало быть, не придется вам поохотиться, – тяжело вздохнул Женька. – Сочувствую, Федор Иннокентьевич, но что делать? Против природы, как говорится, не пойдешь. А кроме всего прочего, при встрече с парейазавром на ружье, даже на вашу верную тулку, надежда плоха. Для такой махины надо, по крайней мере, противотанковое орудие, среднего хотя бы калибра.
– Жаль-жаль! – на лице Федора Иннокентьевича отразилось неподдельное сожаление. Он, видимо, был бы не прочь поохотиться и с сорокапяткой, лишь бы потом иметь возможность похвастать перед приятелями таким редкостным трофеем. – А нельзя их заново вывести? – он посмотрел на Женьку, – В газетах, помню, писали, что зубры тоже вымерли, а теперь вон в Беловежской пуще табунами ходят. Сам видел, – добавил он, вероятно, для большей убедительности.
Стол уже был накрыт, и Женька решил на время закруглиться.
– Должен вас огорчить, дорогой Федор Иннокентьевич, – сказал он, подсаживаясь к столу. – Придется вам обойтись без парейазавров, поскольку машину времени будут изобретать еще пару-тройку тысячелетий. Правда, в иных книгах пишут, что на других планетах их видимо-невидимо, только нам с вами туда не полететь. Это я вам гарантирую как физик.
– Зачем так далеко забираться? – вдруг вмешался Илья. – Вы его не слушайте, Федор Иннокентьевич. Скептик он и циник, я его знаю. Никаких других планет не нужно, Лет через десять я с удовольствием покажу вам что-нибудь в этом роде здесь, на Земле.