Ходячие библиотеки
Шрифт:
– Не обратитесь, – прервала его я, враз посерьезнев, так как открыла наконец печать и уставилась в ордер. – Я знаю, где это завещание.
Он застыл и побледнел. Я посмотрела на него, тоже побледнела из вежливости и призналась:
– Я только что его застрелила. Да. А до этого оно себя сожгло.
Тайну хранят
Наш небольшой
Чувствуя себя клерком Центра на похоронах, я развернула ордер и продекламировала:
– Именем службы собственной безопасности… ну, тут долго, короче… Ага, вот… выдать немедленно и без всякого сопротивления предъявителю сего книгу за Единым Номером союза Апатитовых Библиотек, это как раз наш союз, поэтому можно не обращаться в Головное Бюро… так… Апатитовых Библиотек 87368726875628-ЭР200. Дай, покажи заказчику номер.
Дайри сперва продемонстрировала свои безупречно белые перчатки Аиттли, чтобы тот проверил, безупречна ли их безупречность; затем, получив от него благословение, склонилась над бренными остатками пойманной мною этим утром книги и потерла этими белыми-белыми перчатками черный-пречерный корешок. Проступил латунный несгораемый номер.
Следуя протоколу, выдуманному нами на случай, если бытовые книги удавалось добыть только в таком плачевном состоянии, Дайри деликатно предложила нашему теперь уже официальному клиенту лупу, чтобы тот убедился, что мы нашли именно то, что нужно, и даже быстрее, чем он сам нашел нас. И в данном случае – очень удачно, что заказчик не успел попросить добыть книгу в сохранности.
Все присутствующие торжественно и скорбно уставились на клиента. Он взял лупу, склонился над книгой и тоненько извлек:
– Да… я… полагаю, что все так. Это оно.
– Итак, книга найдена, ура. На этом, выходит, наша работа закончена, – подытожила я все таким же официальным голосом, – расплачивайтесь.
– Но вы… – Мужчина, чье имя я так и не удосужилась узнать, распрямился и посмотрел на меня, будто это я в чем-то виновата. – Вы… оно уничтожено во всей своей полноте! Ничего решительно невозможно прочитать!
– Это не совсем так, – вздохнула Дайри, медленно снимая перчатки. – На самом деле, есть способы реставрации. Современные методы позволят восстановить определенную часть текста.
У меня сначала стрельнуло, а затем засвербело в ухе. Обычно это к деньгам. Вообще, наша Дайри – чудо одно, а не реставраторша. Да, пока ее лаборатория со всеми этими реагентами, ванночками, инструментами и прочим еле-еле выходит на самоокупаемость, но, если честно, мне этого более чем достаточно. Она берет такие вот частные заказы тех, кто потерял условную тетушку, и на выручку от них работает над действительно важными книгами, чтобы их не потеряли мы все и будущие поколения.
– Способы? У кого? Какие? – предсказуемо оживился наш клиент.
– Вообще-то, – поспешила я, запустив в ухо мизинец,
– Я смею скромно отметить, что моя тетушка – умерла! – напомнил он мне так, будто это не завещание ее сейчас пыталось сползти под шумок под стол. – А смерть – это предприятие сроком более, куда более, чем на год. Это навсегда и…
Зуд перешел в боль, которая принялась отдаваться в челюсть. Нас ждало много, очень много денег. Я широко улыбнулась, положив руку на плечо нашему замечательному клиенту:
– Раз так, то вы можете поручить это деликатное дело нашей реставрационной мастерской. Тем более что транспортировка останков в таком состоянии может грозить полной их утратой.
– Иными словами, многоуважаемая чернильная госпожа, вы настоящим имеете мне сообщить, что в данном доме идущем также и реставрационная мастерская расположена?
– О, чем сильнее вы злитесь, тем сложнее строите предложения! Вы этим защищаетесь от мира, – разъяснила я, попытавшись залезть ногтем глубже в ушной канал, желательно до самой челюсти. – Между прочим, еще два предприятия тут – и мы сможем формально называться городом!
– Я повезу завещание моей покойной тетушки туда, где в него не будут стрелять! – процедил мужчина, построив в пику мне предложение как можно более коротко. Чудесный механоид. Я обожаю его. Им можно управлять, как велосипедом.
Аиттли вздохнул, повернулся и вышел. Я проводила его взглядом с пальцем в ухе:
– Куда это он? Мы же здесь не…
Завещание шлепнулось на пол и бросилось бежать, оставляя за собой жирный след сажи.
Мы с Дайри и сидящим за чайным столиком Оутнером переглянулись, все трое встали и отправились кто куда. Дайри закрыла окно, я – на ключ дверь, а Оутнер с сосредоточенным видом подергал ручку другого окна. Оно и без того стояло закрытым уже года два, с тех пор как внешние железные ставни заклинило во время песчаной бури.
После этого мы все трое вернулись к чайному столику и уселись с прямыми спинами. Дайри взялась протирать чайные ложечки, я закурила, а Оутнер разлил чай по чашкам и серьезнее прежнего уткнулся в книгу стихов. Сборники он брал разные, но всегда оборачивал их в одну и ту же суперобложку.
– Вы что, не поможете? Его же нужно ловить! – крикнул мужчина, бегающий в согнутом пополам виде за проворно убегающим томом.
Перемещение нашего не-клиента легко отслеживалось по звукам, издаваемым всякими-разными частями насыщенного интерьера комнаты, которые он задевал то полой пальто, то головой.
– Ордер от Апатитовых Библиотек закрыт, книга больше не в розыске, мы ее нашли и передали вам. А что до того, что она сбросила часть страниц и теперь удирает от вас на втором сердце, на втором комплекте ног и вот-вот смотается, так… сейчас два часа дня. Время чая!
Мы одновременно подняли чашки и отпили по глоточку, а чайный столик услужливо поднял механическую ножку, чтобы книга могла удобно под ним прошмыгнуть.
– Реставрационная мастерская ему моя не понравилась, – возвела взгляд к потолку Дайри и отложила ложечку на блюдечко.