Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности
Шрифт:
Мы вошли на кухню; приглушенный свет сочился из-под двери. Меня заинтересовал доносившийся оттуда странный скрежещущий звук. Огромный темный силуэт превратился в молодого Лема, опору и надежду этой жалкой семейки.
Скрежет прекратился, и Джед Карта произнес:
— Пожалуй, он уже достаточно острый.
Что-то полетело в сторону Лема и ударило его в лицо. Он схватил это, а когда мы подошли ближе, то увидели, что парень рвет зубами кусок сырого мяса.
— Хорошо, — сказал он, пуская слюни, причем глаза его
— Зубы от этого становятся крепкими и здоровыми, — объяснил я.
Мы вошли в дровяной сарай, где Джед Карта точил на оселке нож. Или меч. Во всяком случае, он был достаточно велик. Джед смутился.
— Снаряжаетесь на большую дорогу? — спросил я.
— Я всегда чем-нибудь занят, — пробормотал он. — Осторожнее с лампой, здесь все сухое, как губка. Достаточно одной искры, и будет пожар.
— Смерть в огне решает множество проблем, — тихо заметил я, а когда Розамонд ткнула меня в бок локтем, заткнулся. Она же произнесла:
— Мистер Карта, мы ужасно голодны. Нельзя ли…
Он ответил ей удивительно низким голосом, словно рычал:
— Забавно, но я тоже голоден.
— А выпить вы не хотите? — вставил я. — Мне хватило бы немного виски. Кровь для охотника, — добавил я, а Розамонд вновь толкнула меня.
— Иногда, — заметила она, — ты сам напрашиваешься на неприятности.
— Это я храбрюсь, — ответил я. — Мне ужасно страшно, мистер Карта. Честно. Я говорю совершенно серьезно.
Старик отложил тесак, и лицо его скривилось в улыбке.
— Просто вы плохо знаете деревенские обычаи.
— Вот именно, — согласился я, слыша, как на кухне Лем, чавкая, пожирает сырое мясо. — Такая здоровая и упорядоченная жизнь должна быть великолепна.
— О да, — ответил старик, сдерживая смех. — Хеншоу — приятное местечко. Мы все живем здесь уже давно. Правда, соседи не часто навещают нас…
— Вы меня удивляете, — тихо сказала Розамонд. Похоже, она справилась со своими страхами.
— Это довольно старое поселение. Довольно старое. У нас есть свои обычаи, уходящие ко временам Войны за Независимость. Есть даже свои легенды, — он глянул на кусок говядины, висящий рядом на крюке. — Легенды о вампирах… вампирах из Хеншоу. Я уже говорил о них, помните?
— В самом деле, — сказал я, качаясь с пятки на носок. — Похоже, это вас мало трогает.
— Но некоторых трогает, и даже очень, — он широко улыбнулся. — Я не слушаю бредни об одетых в черное дьяволах с белыми лицами, что протискиваются сквозь щели и превращаются в нетопырей. По-моему, вампиры тоже меняются. Вампир из Хеншоу-кантри не похож на европейского. Говорят, у него даже есть чувство юмора. — Карта расхохотался, глядя на нас. — Думаю, что он ведет себя как все прочие люди, а те вовсе не подозревают, кто он такой. Потому он и может делать все, что делал, пока… — Карта взглянул на свои изуродованные ладони, — пока не умер.
— Если
— Это просто шутка, — заметил Карта и потянулся за куском мяса на крюке. Значит, вы хотите есть. Любите жаркое?
— Я передумала, — поспешно ответила Розамонд. — Я вегетарианка.
Это была ложь, но я последовал примеру жены.
— Хотите выпить чего-нибудь горячего?
— Возможно… Как насчет виски?
— О, разумеется. Лем! — позвал старик. — Принеси-ка немного водки, а не то получишь выволочку.
Вскоре я уже держал две выщербленные кружки и облепленную паутиной бутылку дешевого виски.
— Чувствуйте себя как дома, — подбадривал Карта. — Вы еще увидите мою дочь, она вам кое-что расскажет.
Какая-то мысль рассмешила его, потому что он расхохотался мерзко, злобно и раздражающе одновременно.
— Знаете, она пишет дневник. Я ей говорю, что это глупо, но Рути всё делает по-своему.
Мы вернулись в гостиную, уселись перед камином и стали пить виски. Кружки оказались грязными, так что мы по очереди прикладывались прямо к бутылке.
— Давно мы не пили из горлышка. Помнишь, как ездили с бутылкой в парк…
Розамонд кивнула и улыбнулась.
— Мы были тогда сущими детьми, Чарли. Кажется, это было так давно.
— У нас второй медовый месяц, и я люблю тебя, дорогая, — тихо произнес я. Никогда не забывай это. И не обращай внимания на мои шутки.
Я подал ей бутылку.
— Неплохо.
Нетопырь вновь ударил крыльями в стекло. Гроза не утихала, громы и молнии неустанно создавали надлежащий антураж. Виски согрело меня.
— Идем на поиски, — предложил я. — Пари на первый скелет.
Розамонд взглянула на меня:
— Что за мясо висело в той каморке?
— Кусок говядины, — осторожно ответил я. — Ну, пошли, а не то получишь по зубам. Забери бутылку, а я возьму лампу. Осторожнее с люками, тайниками и костлявыми руками, которые могут до тебя дотянуться.
— И с вампирами из Хеншоу?
— С люками, — с нажимом повторил я.
По скрипучей разболтанной лестнице мы поднялись на второй этаж. Некоторые двери были усилены металлическими решетками, но ни одна не закрывалась на ключ. Когда-то здесь был сумасшедший дом.
— Представь только, — сказала Розамонд и глотнула виски. — Здесь держали всех этих больных. Одни безумцы.
— Да, — согласился я. — Достаточно взглянуть на эту семейку, чтобы понять болезнь осталась в этом доме до сих пор.
Мы задержались, чтобы заглянуть через решетку в помещение, где находилась какая-то женщина. Она спокойно сидела в углу, прикованная к стене кандалами и одетая в смирительную рубашку. Рядом стояла лампа. У женщины было плоское, как тарелка, землистое и уродливое лицо, широко открытые глаза были зелеными, а губы кривила застывшая усмешка.