Хоккей. Родоначальники и новички

Тарасов Анатолий Владимирович

Но мы чуть отвлеклись от разговора о Третьяке. Рассказ о спортивных долгожителях Канады мне понадобился вовсе не для того, чтобы упрекнуть Владислава за его ранний уход из спорта. Просто полагаю, что читателю интересны такие примеры долгого и верного служения хоккею. Их, впрочем, немало не только в канадском хоккее, но и у нас. Выдающийся защитник Николай Сологубов играл – и как играл! – до тридцати девяти лет. Другой олимпийский чемпион и чемпион мира нападающий Виктор Якушев сражался за свой родной клуб «Локомотив», когда ему было уже за сорок. Все это в который раз свидетельствует о долговечности таланта.

Конечно, можно и искусственно продлить жизнь игрока в хоккее. Тренер как бы мирится с падением

быстроты действий, боевитости спортсмена и оставляет его в звене, руководствуясь подчас тем соображением, что опытный ас поддержит молодых партнеров, передаст им то, что знает и умеет сам. Но куда лучше сделать это много раньше, когда ветеран, как говорится, в соку. Тогда же образец для подражания будет подлинным, без скидок на возраст, да и команда от такого сочетания страдать не будет. Скорее наоборот.

Теперь конкретно о Третьяке. Никто не заметил спада в его игре. Даже придирчивые специалисты. Более того, во многих матчах сезона 1984 года он становился палочкой-выручалочкой и для своего клуба ЦСКА, и для сборной. Однако роль вратаря в хоккее – не одни лишь радости. Попробуйте поставить себя на место человека, в которого ежедневно десятки, сотни раз швыряют – сильно, неожиданно, коварно – плотный, как резиновая пуля, каучуковый диск. И летит он подчас со скоростью свыше 140 километров в час. А вратарь обязан не уклоняться от этого жалящего полета, а, наоборот, подставлять под разящий бросок не только клюшку, но и тело, и руку, отбивать шайбу стоя, лежа, в падении, вступать в жесткое единоборство с форвардами. Словом, как говорят в шутку сами вратари: «Мы стоим под градом летящих булыжников без права увернуться».

Трудна и очень ответственна миссия вратаря. Владислав Третьяк исполнял эту роль по-настоящему – серьезно, умело, профессионально, требовательно по отношению к себе. С шестнадцати лет был он приобщен к команде мастеров ЦСКА, а вскоре стал чемпионом Европы, выступив в составе юношеской сборной. В течение пятнадцати лет Владислав бессменно занимал ответственный пост в воротах и клуба, и сборной, сражаясь вместе с товарищами всегда лишь за победу. И в том, что он – по просьбе жены, родителей, близких ему людей – решил завершить свою спортивную вратарскую карьеру, ничего предосудительного нет. Жена, дети, родственники захотели чаще видеть отца, сына, мужа дома, в кругу семьи, вместе ходить в театр, в гости… Все это естественно, нормально.

Так, значит, правильно поступил Третьяк, подав в отставку? Я считаю, нет. Чья же тогда здесь вина, ошибка? Полагаю, и самого Третьяка, и его тренера.

Вратарь, конечно, должен был понимать, что еще нужен команде, хоккею. Ведь выдающийся спортсмен не может принадлежать одному лишь себе. В его становление как игрока немало усилий, опыта, знаний вложили и тренеры, и товарищи по команде. К вершинам хоккейного искусства, к заслуженной славе шел он вместе с ними. В спортивной команде, как в пирамиде, все взаимосвязано. Вынь один кубик – рассыпятся и другие. Разве вправе выдающийся игрок уйти из хоккея, не посоветовавшись с теми, с кем рядом оттачивал свое мастерство, закалял характер, сражался на льду?

Полагаю, что и тренер, если в команде у него такой хоккеист, да еще в критическом возрасте, коль есть еще в нем нужда, мог бы заинтересовать спортсмена новыми тренировками, новыми возможностями.

Убежден, останься Третьяк в сборной хоть на несколько лет, она не знала бы поражений и спали бы наши любители хоккея куда спокойней.

В моей тренерской практике был подобный случай, когда я уговорил нужного команде ЦСКА игрока еще на год остаться в хоккее. Речь идет об Александре Альметове – знаменитом хоккеисте 60-х годов, форварде творческом, тонком тактике, владевшем и классической обводкой накоротке, и хитрющим точным пасом. Я понимал, уйдет он – померкнет

игра великих фланговых игроков Константина Локтева и Вениамина Александрова. Это было неизбежно. И я попросил Александра подождать с уходом. Поиграть еще годик. Убедил и его красивую жену, чтобы потерпела, позволила Александру еще послужить хоккею. Она со мной согласилась.

С уходом ветерана, игрока из тех, что зовут ключевыми, тренер обычно меняет тактику игры звена. И если говорить о Третьяке, то после того, как он покинул лед, следовало – хотя бы на первых порах – творчески перестроить оборону. Усилить ее надежность. Этого не было сделано, и наша сборная стала пропускать много шайб «сверх нормы».

Выбор тактики, разработка стратегии находятся в прямой связи не только с общим классом команды, но и с уровнем мастерства игроков отдельных амплуа. Может ли трио нападающих рассчитывать на успех, на полноценную атаку, если только один защитник в звене надежен в отборе шайбы? Это будет выглядеть лишь авантюрой. Такая, с позволения сказать, атака рискнет обернуться неудачей – соперник, отобрав шайбу, может наказать команду, направив свои действия против неумелого защитника.

Проблема возраста спортсмена имеет и еще одну сторону. Умеет ли атлет следить за собой, за своим физическим состоянием, здоровьем? Разумеется, физическая культура, спорт закаляют человека. Это аксиома, если речь идет об умеренных нагрузках. А вот спорт на профессиональном уровне с его физическими и нервными перегрузками – благотворен ли он для здоровья? Это, как говорится, еще бабушка надвое сказала. Многое зависит от самого спортсмена, его общей культуры. Но и от природы-матушки, от запаса прочности организма.

Трехразовые объемные, концентрированные тренировки, особо сложные в подготовительном периоде, не каждому хоккеисту по плечу. Сердечно-сосудистая система, легкие должны привыкнуть, по-научному – адаптироваться к большим нагрузкам. Во время выполнения некоторых упражнений пульс спортсмена учащается до 200–220 ударов в минуту. Важно и другое. Готовность организма за какой-нибудь десяток секунд восстановиться, набраться новых сил, чтобы вновь включиться «в работу» на больших оборотах.

Часто встречаюсь с хоккейными ветеранами и некоторых не сразу узнаю. Пополнели, обрюзгли. Причина, кажется, ясна. Не сумел бывший хоккеист уберечься от соблазнов жизни, разумно перейти с ледовой площадки на иное поле деятельности. Не учел всех нюансов такой перестройки. Тренировался, как вол, не жалея себя, сытно ел, восполняя затраты организма ежедневными 5–6 тысячами калорий. Перешел на иной ритм жизни – позабыл о необходимости физических нагрузок, не снизил ни объема, ни калорийности питания, а самое главное – перестал соблюдать спортивный режим, что долгие годы был для него законом. Увы, спортивная медицина пока скупа на рекомендации тем, кто покидает большой спорт. Особые претензии врачам команд мастеров. Они, как правило, совсем перестают интересоваться теми спортсменами, кто по возрасту покидает команду.

Мы, тренеры, всегда учитывали более высокий возрастной ценз канадских профессионалов. С одной стороны, мы отдавали должное их опыту, здоровому самолюбию, постоянному стремлению поддерживать на высоком уровне свое реноме. Рядом с ветеранами и молодые хоккеисты чувствуют себя уверенней. Но знали мы и другое. Опытные канадцы уступают нашим игрокам не только в скорости маневра, но и в быстроте действий.

Одна из книг о выдающемся игроке советского хоккея была названа «Три скорости Валерия Харламова». Почему? Да потому, что в действиях Валерия на площадке удивительно гармонично – и будто соревнуясь друг с другом – проявлялись и быстрота маневра, и факирская ловкость в обращении с шайбой, и молниеносность хоккейной мысли. Все это поднимало его игру до сказочного мастерства, до искусства.