Холод 2
Шрифт:
Гордей и Даша, закутавшись в плащи, грели озябшие пальцы над спиралью. Даша всё смотрела на меня с завистью и повторяла, как повезло мне, что не мёрзну. Могу представить, как им было холодно.
Моры всё же выбили входную дверь особняка и теперь бродили по дому, а мы, замерев, слушали их тяжёлые шаги и ждали, что вот-вот твари начнут ломиться в подвал.
К радости нашей, до этого не дошло, а вскоре и шаги стихли.
Подождав ещё немного, я выбрался в дом, чтобы разведать обстановку. Внутри я существ не обнаружил, а вот на улице их было полно.
Даша улеглась на скамье и укрылась одеялами. Она старалась держаться, не жаловалась, делала вид, что всё в порядке, но я-то видел, что состояние её ухудшается. Гордей был молчалив и угрюм, впрочем, как всегда.
— Когда вы начали принимать сыворотку, Даниил Святополкович? — спросил он.
Я подумал, что скрывать нет смысла, и рассказал обо всём, что со мной произошло во Сне, начиная с того момента, когда я открыл глаза и увидел перед собой беловолосую девицу.
— Ты мне не рассказывал, что видел эту девку раньше, — проговорила Даша.
— Тогда это было ни к чему, — ответил я.
— Кто она? — спросил Гордей.
— Ноэма, вторая ипостась Бытия.
— Что это значит?
— Долго объяснять... но я попробую.
Пришлось рассказывать о происшествии в Глебово, а потом — о моих приключениях в зазеркалье в ночь перед отправкой во дворец и о том, как я встретил Мастера в замке на горе. Гордей молча слушал и то и дело морщил лоб.
— Такие дела, — подытожил я. — Картина мира, какой её представляют посвящённые — ошибка, ложь, заблуждение. Называй это, как хочешь. Всё устроено совсем не так, как учит церковь. Мир живёт по другим законам, а виновниками всего происходящего являются, как это ни странно — сами же посвящённые. Возможно, тебе, Гордей, трудно осознать всё это. Ты не видел, что видел я. Но поверь, это так.
Сотник снова поморщил лоб, помолчал, обдумывая мои слова, а потом выдал:
— Похоже на ересь.
— Похоже, — кивнул я. — Но вы так слепо привыкли верить учению церкви, что даже мысли не допускаете о том, что оно может быть ошибочным. А если всё же это так?
— Я не могу рассуждать о таких вещах, — покачал головой Гордей.
— Я тоже сомневаюсь, — пробормотала слабым голосом Даша. — Но я видела собственными глазами ту девку... И как её убили, видела. А она была жива потом. Кто знает, может, она сказала правду...
— Все эти ужасы прекратятся, — продолжил я, — когда посвящённых станет меньше. А лучше, чтоб они исчезли совсем. Нужно запретить их мерзкие обряды, необходимо избавить церковь от их влияния.
— Посвящённые — один из столпов общества, — проговорил Гордей. — Они создают артефакты. Они подчиняют себе тьму.
— Да нихрена подобного. Чушь это, придуманная ими самими. А мы просто привыкли верить им на слово.
— Артефакты много кто умеет делать, — добавила в поддержку
— Это не законно, — напомнил Гордей.
— Да какая разница? — усмехнулся я. — Чем больше появится посвящённых, тем больше несчастий обрушивается на нас. Поначалу я тоже сомневался, но теперь точно это знаю. То, что я видел в зазеркалье — реальность.
— Как вы выбрались из мира мёртвых? — недоверчиво поинтересовался Гордей. — Оттуда не возвращаются.
— Кто знает, — пожал я плечами. — Ноэма вывела меня обратно. Возможно, моё время ещё не пришло.
Больше мы не разговаривали на эту тему. Я разогрел чайник на кристалло-плитке и мы принялись пить горячую воду.
Я снова поднялся наверх, осмотрел улицу со второго этажа, взял ещё кое-что из еды. Солдаты до сих пор бродили по дороге перед крыльцом, меньше их не становилось, но и в дом почему-то больше не лезли.
Начинало смеркаться. Ещё один день мы провели во Сне, ещё один бессмысленный день, который приближал нас к смерти.
— Ничего не поменялось, — сказал я, спустившись вниз. — Мор полно. Думаю, завтра надо прорываться с боем. Будь, что будет, а если останемся здесь, замёрзнете или сойдёте с ума, а так — хоть какой-то шанс. Даша, ты сможешь идти? Как чувствуешь себя?
— Нормально, — девушка поднялась и села. — Я справлюсь, всё хорошо. Я готова. Тоже думаю: сколько можно тут торчать?
Даша была бледна, под глазами появились синяки. Осмотрев её шею и плечи, я обнаружил новые пузыри. Гордей нашёл у себя такие же на предплечьях. Утром их ещё не было. Только у меня ничего подобного пока не наблюдалось. Да и чувствовал я себя превосходно.
— Тебе плохо, я же вижу, — сказал я. — Ты уверена?
— Если что, выпью твою сыворотку, — Даша слабо улыбнулась.
Я кивнул. Главное, чтоб помогло. Светлейшему, как я понял, нетрудно избавиться от зависимости. Так что не фатально. В данном случае, сыворотка — меньшее зло.
— Может, сейчас выпьешь? — предложил я.
— Пока нет, попробую без неё выздороветь. Всё нормально, правда.
Когда Даша и Гордей, ослабленные болезнью и длительным пребыванием во Сне, уснули, я снова вышел из подвала. Стемнело. Освещая путь фонариком, я пробрался на второй этаж и осмотрел из окна улицу. Мор видно не было. Вскоре послышались шаги, и я еле успел спрятаться и прикрыть светящийся кристалл. Бряцая ржавыми доспехами, мимо прошла группа солдат, а потом снова всё стихло.
И тут возникла мысль: а что если попытаться прорваться под покровом тьмы? Да, считалось, что ночью Сон становится опаснее, но ведь сейчас мор на улице меньше, чем при свете дня. Что, если утром снова набегут? Идея безумная, но другого шанса могло не оказаться. Я не был уверен, что мои спутники протянут ещё сутки, а если даже и протянут, завтра вечером вряд ли смогут куда-то идти. А если придётся ждать день, два, три... Со мной-то ничего не случится, я не замерзал, не болел, не сходил с ума, а вот для Гордея и Даши промедление могло оказаться фатальным.