Холод и яд

Виктория Мьюд

– А собака?.. – протянула Варя, в мольбе приподнимая брови.

– А собака будет у того, кто остаётся дома, здесь, – папа притопнул носком ботинка по полу и тут же махнул рукой в сторону лестницы, не давая Варе возмутиться: – А ты иди-ка лучше проверь почтовый ящик. Квитанции поймай.

– Ну па-ап… – лениво начала Варя; двери лифта с грохотом распахнулись. – О, пойдём, квитанции же никуда не убегут, да?

Папа лишь мягко усмехнулся, вошёл в лифт вслед за ней. Варя, подождав, пока лифт дёрнется и лениво поползёт вверх, обняла папу, прижавшись щекой к его жёсткому пальто.

– Пап, ты как

чувствовал, что мне твоя помощь нужна.

– Я же твой папа, – отец легонько потёр её плечо, – а родители всегда знают, когда их детям нужна помощь. Даже если дети этого ещё не осознают.

Варе померещился в его голосе упрёк, и совесть застучала в подсознании с новой силой. Варя с улыбкой вздохнула: «Не о чем волноваться. Это лишь мелкие неприятности. С этим мы должны сами справиться».

Глава 5

Варя, конечно, подозревала, что услышит о себе много нового и неприятного, когда положила перед ещё не успевшим даже расстегнуть куртку Филом два пакетика порошка, похожего на муку, и засунула руки в карманы толстовки. Фил замолчал. Хмурился, переводя взгляд с пакетиков на Варю и обратно. И Варя буквально кожей чувствовала, как медленно нагревается воздух вокруг них. Фил хриплым полушёпотом спросил, что это. Варя ответила так, как думала.

Снова повисла тишина. Звук расстёгивающейся молнии распилил тишину противным вжиком, словно вилкой по стеклу. Варя содрогнулась и приподняла одну бровь. Фил скрипнул зубами:

– Зачем?

– Что «зачем»? – наморщилась Варя, невольно отшатываясь: от парня веяло какой-то угрозой.

– Зачем ты притащила эту дрянь сюда?! – вскрикнул Фил, взъерошивая волосы.

Варя сжалась. Показалось, что из-под кожи выступили тысячи малюсеньких острых игл, готовых разить каждого, кто посмеет её коснуться. Рыкнула:

– А что мне было с ней делать? Выбросить в школьном дворе, на глазах полицейских и папы? М-м-м… Прелесть какая была бы, а! Или… Не-ет… Лучше было выбросить во дворе, когда все в окна глазеют и дети с горки катаются. Да?!

– И поэтому ты притащила наркоту домой, да ещё и показала мне. Найс! – оскалился Фил, перехрустывая пальцами. – Конечно, это ведь сразу всё решит!

Варя сердито перекинула косу на грудь и поджала губы. Слова Фила переворачивали её поступок, показывая его лицевую сторону. И это действительно выглядело глупо. Варя не знала, чем руководствовалась, когда решилась пригласить Фила домой и рассказать ему об этой проблеме. В кино десятки раз наркотики смывали в унитаз и раковину, а потом начисто вымывали квартиру и руки, уничтожая все следы – Варя могла сделать точно так же. Почему-то не сделала.

Варя не могла ошибаться. Всё, что она делала, казалось ей единственно возможным верным вариантом. Поэтому, натянув на лицо непробиваемую маску и мысленно приглушив восприятие мира, она выдохнула:

– Ну, блин! Это ведь не только мои проблемы, но ещё и твои, Артёма… Откуда я знаю, что надо делать с наркотиками? А вдруг это и не они вовсе, а… – Варя нервно передёрнула плечами. – Мука какая-нибудь.

Варя старалась держать лицо, но взгляд лихорадочно метался из угла в угол, стараясь не наталкиваться на Фила,

а уши заполыхали. Варя прекрасно осознавала, что несёт сейчас абсолютную глупость, но отступать от своих решений не привыкла. Да и не объяснять же Филу, в самом деле, что ей просто понадобилось поделиться этой проблемой с кем-нибудь.

Вернее, именно с ним.

Конечно, можно было довериться и Маше, и даже рискнуть Виктору. Маша бы, наверняка, испуганно шептала о заговоре, Виктор бы красиво вылил на Варю ушат ехидства… А Фил просто нервно заорал:

– Ты дура или да?!

Варя дёрнулась, локоть задел флакон цветочных духов, и он со звяканьем упал на комод. Варя услышала звенящую тишину. Фил что-то кричал, активно размахивая руками и поминутно взъерошивая волосы, словно не знал, куда их деть. Метался по узкой прихожей туда-сюда и, кажется, то издевательски предлагал Варе попробовать (ну, а что, раз ей кажется, что это мука!), то говорил, как здорово будет, когда эту наркоту найдут в квартире мэра, то нервно смеялся, что все вокруг него наркоманы, один он, оказывается, самый правильный.

– Притащить наркоту в дом! Очень умно, просто сто из десяти, Варь. Ну, а что такого, правда же! А может, это из-за твоего отца всё, а? Может, это на него заказ был? А как подступить к мэру? Через его дочку. А к ней как? Через названого брата, разумеется. У них же такая крепкая дружба и любовь. Все дела. А потом хоба – и госдурь! И тогда папу твоего пришьют. Потому что прокуратура все дела контролирует.

Варю потряхивало от негодования. Она нервно растирала ладони до жара, словно бы пыталась отмыть их от криков Фила. В груди клокотало что-то горячее, удушающе-колючее – обида. Варя хлопнула ладонью о тумбу, отбивая ладонь до судорожного жара, и в яростном вопле сорвала голос:

– Не ори на меня!

Фил заткнулся. Не просто замолчал, а именно заткнулся, проглотив остаток фразы на полуслове. И поднял глаза на Варю. Посмотрел внимательно, напряжённо и не с яростью, как она ожидала, а как будто со страхом. Варя дёрнулась. Нижняя губа, и без того пульсирующая от ранки, опасно подрагивала. Ещё одно слова Фила – и Варя бы точно разревелась.

В тишине Варя передвинула флаконы духов и подтянула к себе пакетики с наркотиками, шепнув, чтобы Фил уходил. Он всё равно не хочет и не может помочь, значит, она справится сама. Она ведь может справиться сама, в самом деле.

Фил бухнулся на пуфик, сцепляя пальцы в замок, и задумчиво покусывая изнутри щёку. В виски вдруг застучала тупая боль, и пальцы сами расплели длинную косу. Массируя одной рукой голову, а в другой сжимая эти злосчастные пакетики, Варя отошла к противоположной стене и небрежно плюхнулась на пол.

Пакетики валялись справа, Варя путалась пальцами в волосах, шумно дыша. Обида дрожала на кончиках ресниц, но Варя не позволяла ей пролиться слезами: и так уже наревелась за день. На душе было паршиво. Можно было, конечно, прогнать Фила и затаить на него смертную обиду, но Варя не могла. Не могла потерять ещё одного человека, от которого на душе становилось теплее и легче. Не могла потерять человека, в чьих объятиях сегодня нашла тепло. Не могла потерять человека, от прикосновения к которому по телу разливались спокойствие и уверенность, даже если вокруг бушевал шторм.