Холод южных морей
Шрифт:
Фаддей Фаддеевич, лично отвечавший за результаты экспедиции, широко открытыми глазами смотрел на своего друга-ученого.
– Да ты, Андрюша, сам-то хоть понимаешь, что сотворил?! Теперь я, начальник экспедиции, вооружен научной теорией поиска неведомых земель в царстве льдов! Ты мне как будто сорвал повязку незнания с моих глаз! Ты гений, ты воистину гений, ученый с большой буквы! А этого иноземца напрягай, пусть хлеб отрабатывает, хотя и не уверен, что он это сделают лучше тебя. Дай я тебя, дорогой, облобызаю!
И Фаддей Фаддеевич сжал его в своих могучих объятиях, нашептывая на ухо: «И что бы я делал без тебя, без твоей
Тут Андрей Петрович не выдержал и откровенно рассмеялся. Капитан же ревниво отстранился:
– Ты что, опять вспомнил про своего ненаглядного Кускова?
Андрей Петрович, продолжая смеяться, утвердительно закивал головой.
– Неужто ты и в самом деле так незаменим, ежели два человека и, я полагаю, не глупых, так ценят тебя?!
– Это, конечно, навряд ли, но что-то рациональное в этом, безусловно, есть… – подавив приступ смеха, с игривым подтекстом ответил Андрей Петрович. – А как же теперь быть с чертом, к которому ты меня послал как ученого? – не унимался он.
– То было упомянуто к месту! – сказал, как отрезал, Фаддей Фаддеевич. – И не провоцируй меня более на подобные высказывания! Тоже мне друг, называется! – негодующе глянул он на Андрея Петровича и вдруг резко переменил тему разговора. – Меня, честно говоря, очень интересует, как все-таки отреагирует на твои научные изыскания Михаил Петрович? – уже серьезно, с долей озабоченности произнес Фаддей Фаддеевич.
– А ты, Фаддей, вроде как ревнуешь Лазарева? – высказал предположение Андрей Петрович.
– Да какая там ревность? – без обиды сказал капитан. – Конечно, у Михаила Петровича большой опыт дальних плаваний. Он не только «отмотал» кругосветку, но и много наплавал в английском флоте, так как британские корабли, как ты знаешь не хуже меня, в гаванях подолгу не задерживаются. А посмотри, как он держит строй кильватера! Я иду на «Востоке» свободно и комфортно, а он на своем тихоходном «Мирном» гонится за мной изо всех сил под всеми лиселями, и даже невооруженным глазом видно, как прямо-таки гнется от натуги его рангоут. Еще хорошо, что он успел до моего прибытия в Кронштадт укоротить мачты на несколько футов, а то мог бы, не приведи господи, и потерять их при свежем ветре.
И до чего же бестолков наш морской министр де-Траверсе. Ведь можно же было, когда одновременно формировались к дальним плаваниям обе дивизии, в 1-ю, мою, включить быстроходные «Восток» и «Открытие», а 2-ю дивизию под командой капитан-лейтенанта Васильева, предназначенную для отыскания северо-западного прохода из Тихого океана в Атлантический, сформировать из более тихоходных «Мирного» и «Благонамеренного». Да где там, заладил, как попугай: «Так было у Крузенштерна, так было у Крузенштерна…» А что было у Крузенштерна, когда Александр I чуть ли ни пинками подгонял и Адмиралтейств-коллегию, и Ивана Федоровича, а заодно и камергера Резанова, к быстрейшему выходу экспедиции в первое кругосветное плавание? Эти суда, «Надежду» водоизмещением в четыреста пятьдесят тонн и «Неву» – в триста пятьдесят тонн, предназначенные для этого кругосветного плавания, Юрий Федорович Лисянский купил в Лондоне за двадцать две тысячи фунтов стерлингов, что составляло почти столько же в золотых рублях по курсу того времени. И он просто не мог потратить большую сумму денег для покупки равноценных судов.
Да и Крузенштерн с Лисянским прошли вместе только от Кронштадта до мыса
И вот теперь мы, капитаны как первой дивизии, так, наверное, и второй, мучаемся, чтобы, не дай бог, не потерять друг друга из вида, периодически обозначая свое место в темное время суток фальшфейерами. Дикость какая-то, да и только! – и Фаддей Фаддеевич в сердцах бухнул кулаком по столу.
А затем, несколько успокоившись, уже деловым тоном продолжил:
– Думаю после датских проливов до Портсмута в Англии идти с «Мирным» порознь. Пусть Михаил Петрович хоть недельку отдохнет от погони за мной.
– А ты, Фаддей, оказывается, бываешь и справедлив?
– Бываешь, – усмехнулся тот. – Когда ты впервые самостоятельно делал повороты на «Надежде», меняя галсы, то, честно говоря, смотреть было тошно. А я хоть раз упрекнул тебя?
– Нет, Фаддей, ты был на высоте, – благодарно вспомнил прошлое Андрей Петрович.
– То-то! – удовлетворенно хмыкнул капитан и уже убежденно продолжил. – Командир всегда должен проявлять заботу о подчиненных. Но не сюсюкать, как добренькая нянечка. Каждый в команде должен знать свое место и отвечать за свои дела и поступки.
Андрей Петрович утвердительно кивнул головой. «Сразу видно, что Фаддей прошел хорошую школу флотского офицера за эти годы. Да и командовать фрегатом не так-то просто…» – рассудил он. И в этом вопросе друзья были, как всегда, единодушны.
При подходе ранним утром к фарватеру гавани Копенгагена на «Востоке» заранее подняли сигнал для вызова лоцмана при пушечном выстреле и убавили парусов. Однако шлюпки с лоцманами не было видно. Когда же показался входной буй, капитан не выдержал:
– Что они, спят, что ли, как сурки?!
И еще убавив парусов, решил сам пройти фарватер, особенности которого изучил по лоции заранее. Шлюп медленно продвигался вперед, оставляя буй по правому борту. Вдруг толчок, и моряки по инерции подались вперед – «Восток» приткнулся к мели…
– Приехали! – процедил сквозь зубы капитан и тут же громко отдал команду: – Убрать паруса!
Заверещали боцманские дудки, и матросы вахтенной смены рассыпались по мачтам.
– Передать на «Мирный» приказ отдать якорь!