Холод
Шрифт:
— Мору же ты убил с пустыми руками? — посмотрел на меня Йозеф. — Ну вот.
Старик окликнул его и кивком указал на лестницу:
— Пошли побалакаем.
Они спустились и минут пять о чём-то разговаривали. О чём именно — я не расслышал, хоть и прислушивался изо всех сил.
Они мне не верили, и это — плохо. Да и не было оснований верить. Но сейчас я с этой компанией оказался в одной лодке. Что они сделают со мной потом, когда минует опасность? Непонятно. Попытаются убить? Это, конечно, возможно. Однако, старик, судя по всему,
Йозеф и старик вернулись и заняли прежние позиции: один — у окна, другой — за столом.
— Верните ему оружие, — обратился старик к мужику в длинном выцветшем кафтане некогда красного цвета и к носатому.
Те вопросительно посмотрел на Йозефа.
— Давайте, давайте, — подтвердил тот.
— Да он же светлейший, — в недоумении произнёс длинноносый.
— И что? — строго посмотрел на него старик. — Мы двоих потеряли уже. Хочешь вообще тут подохнуть?
— Нет, я подохнуть не хочу, — испуганно замотал головой парень.
— Вот и отдавай.
Я получил назад все три пистолета и саблю, и теперь чувствовал себя гораздо спокойнее.
Некоторое время мы сидели и молчали. Белобрысый уже не держал меня на мушке. Он подошёл к другому окну и тоже смотрел на улицу. Оттуда доносились вой и рычание: моры были уже тут, они караулили нас внизу.
— Тошно на душе, — нарушил молчание кудрявый парень. — Зачем мы это сделали?
— Сам знаешь, — ответил белобрысый, не оборачиваясь. — Она утратила человечность.
— Эх, а ведь даже года же не прошло… — вздохнул кудрявый. — Кто бы знал, а? Зачем она сделал это?
— Дура баба, — заключил старик.
— А почему она обратилась? — спросил кудрявый, уставившись с осуждением на старика. — Ты же всё знаешь, Томаш. Почему? Фрейя не приняла жертву? Она разгневалась на нас? Может, не стоило это делать?
— Никто всего не знает, Вторак, — ответил старик Томаш, — и я не знаю. Никогда такого не случалось на моём веку. Может, и прогневили чем. Так просто, что ли, второй год неурожай?
— Да чем же? И что делать теперь?
— Надеяться на милость богов, — с фатализмом в голосе ответил Томаш.
— Как этот чародей убил мору? — спросил вдруг носатый, ткнув в меня пальцем.
— А действительно, как? — обратился ко мне старик. — Может, расскажешь нам, какими силами владеешь? Что за чары у тебя?
— Ледяные, — ответил я.
— Таких не бывает, — буркнул Йозеф, продолжая таращиться в окно. — А этих убьёшь? Которые тут шастают?
— Не знаю, — пожал я плечами. — С одной справлюсь. С несколькими — без понятия.
Я и правда, не знал, насколько мне хватит сил. Бесконечна ли моя способность или всё-таки она имеет ограниченный ресурс. И проверять это в схватке с монстрами не очень-то и хотелось.
— С одной любой дурак справиться, коли пистоль дать, — хмыкнул белобрысый.
Некоторое время мы снова сидели молча. Мужики замерли, прислушиваясь к звукам снаружи. Время
— Негоже так сидеть, — пробормотал вполголоса упитанный мужик с большим пузом и длинной бородой. Он был в армяке, подпоясанном узорчатым кушаком, из-за которого торчала рукоять пистолета. — Иначе до вечера не поспеем.
— Сам знаю, — огрызнулся Йозеф. — Не учи учёного.
— Ну и? Чего делать-то будем?
— Думаю.
— А я думаю, надо пострелять их к едрени фени, — предложил мужик в кушаке. — Из окна пошмаляем и пойдём. Всегда так делали.
— Правильно Савва рассудил, — согласился белобрысый. — Так и надо. Не тупи, Йозя. А то вечность можем просидеть. Если моры и уйдут, то не раньше ночи. До ночи что ли сидеть будем?
— Что, умные все такие? — буркнул Йозеф. — Маловато нас.
— Можно попробовать, — старик Томаш встал со стула и подошёл к окну. — Шестеро, кажись, околачиваются. Это — не ерунда.
— Начнём палить, другие причапают, — буркнул Йозеф.
— И тех постреляем, — сказал белобрысый. — Пуль на всех хватит. Но до вечера сидеть я тут не собираюсь.
— Ладно, — согласился Йозеф. — Тогда к окнам. Ваня, Вторак, Томаш и ты, малой, — он указал на меня, — на первый. Остальные тут. Всё как полагается: вначале мы стреляем, потом — вы. Плохо, окна внизу низко. Смотрите там, не пущайте тварей.
— Не пустим, — заверил Томаш.
Мы со стариком, кучерявым парнем и белобрысым (это его звали Ваней) спустились вниз.
Перед домом бродили существа, напоминающие огромных тощих собак с облезлой шерстью. Морды их были не очень похожи на собачьи: длинные, уродливые, а в глазах, как обычно — тьма. Они вертелись у стен и царапали дверь, чуя добычу. Когда мы спустились, рычание, возня за окнами усилились.
— Почуяли твари, — буркнул Ваня.
— К окнам, мужики, — проговорил Томаш. — Только осторожнее будьте. И так двоих потеряли.
Наверху послышался звук разбитых стёкол, а потом — выстрелы. Вторак пристроился у окна, наполовину закрытого столом, мы с Томашем и белобрысым — у двух окон в соседнем помещении.
Собакоподобные моры заметались, когда по ним открыли огонь. Одна упала, потом — вторая, издав душераздирающий вопль. Я выбил стекло, прицелился и разрядил пистолет в огромную тварь, что плясала под окном. Окно располагалось низко, и монстр вполне мог заскочить сюда, выломав раму своей тушей.
Однако я промазал. Тварь метнулась в сторону. Я выстрелил из второго пистолета, почти не целясь. Зверь завопил и, опрокинувшись в снег, задёргался в предсмертной агонии. Ваня зарядом дроби скосил ещё одну «собаку», которая ломанулась к окну. Вторая последовала её примеру и тоже ринулась на нас. Я и Томаш отскочили вглубь помещения, когда морщинистая зубастая пасть пролезла меж перекладин рамы, которые затрещали под напором. Старик поднял ствол пищали и почти в упор выстрелил твари в голову — мора обмякла и свалилась в снег под окном.