Холод
Шрифт:
Молчком, съехал на обочину и вышел из машины, уступая место.
Пока обходил, Марша уже с удобством устроилась на водительском месте и теперь сидела, закрыв глаза и прислушиваясь к ровному гулу работающего двигателя, положив обе руки на баранку.
– Коробка - механика.
– Напомнил я, на всякий случай и пристегнулся, готовясь к неожиданностям.
Марша задумчиво посмотрела на меня, дважды прижала педальку к полу, рыкая мотором и...
Через мгновение, "корвет", с пробуксовкой
Стрелка спидометра плавно и неотвратимо легла на число 120 и замерла, подрагивая, словно в нетерпении.
Марша откинулась на спинку сиденья и замерла, словно изваяние, лишь руки на руле жили своей, едва заметной жизнью.
"Стингрей", чувствуя за рулем не привычного водителя, показал свой норов, уйдя в занос при слишком быстром повороте руля.
Удержавшись, не полез помогать - хотела, пусть рулит.
"Корвет" не "япошка" и уж тем более, не "Рено", с его "излишней поворачиваемостью". "Кобылы", у него под капотом, норовистые и злые, так и норовят огрызнуться или стряхнуть седока в кювет.
Тут уж либо ты почувствуешь машину, либо почувствуешь боль.
Марша сбросила скорость, снова привыкая к управляемости, на разных скоростях.
И вновь, газ в пол!
"Скат" получил шенкеля, закусил удила и довольно заворчал двигателем, принимая условия этой игры.
В полумраке авто, лишь изредка освещаемая светом фар встречных машин, да подсветкой приборов, Марша, с ее рыжими волосами, строгим лицом, с тенью улыбки на губах, казалась главной героиней давно нашумевшего фильма-боевика.
Тот же типаж.
Легкое движение руки, замершей на кнопке выключения фар и быстрый взгляд в мою сторону - что я решу?
– Доверие - дорога двухстороняя...
– Подмигнул я и сам нажал на кнопку.
Дорога пропала.
Секунда и засветилась разделительная полоса, набрав за день достаточно солнечного света, чтобы отдать его царице теней - Ночи.
"Корвет", вновь рыкнув мотором, рывком набрал скорость - почти уверен, что теперь стрелка легла на ограничитель и замерла там, пытаясь его проломить.
Долгих пятнадцать минут, в темноте, тишине и скорости.
Наконец, Марша нажала на тормоз, останавливая "корвет" прямо посреди полосы.
Покрышки оставили на асфальте черные полосы и выбросили клубы дыма, видимого даже в темноте.
– Я не буду Тебя останавливать.
– Начал я отвечать на ее не заданный вопрос.
– Я могу Тебя подхватить. Поддержать. Но остановить... Нет. Не могу и не буду. Считай это моей блажью.
– Я - запомню.
– Тихий голос моей жены, в салоне автомобиля, наполненного шумом работающего двигателя, был едва различим. Но я услышал.
– Придет время, - продолжил я, - и тебе тоже придется
Мы очень часто забываем о своих обещаниях.
Не важно, замотавшись на работе, заболев или просто-напросто, "переболев" человеком, которому дали слово.
На все воля случая и отметать его силу, не дано даже Богам.
Тронув рычаг, Марша увела "ската" на обочину и вышла из машины, теперь уже освобождая место за рулем, мне.
Перелазить через "коробку", с моим ростом, удовольствие ниже среднего, так что я тоже вышел, "подышать".
Марша уселась на капот и любовалась далеким блеском огней города, расположенного в котловине, под нами.
Я сел рядом и притянул ее к себе, огнями города - не согреешься...
Уже засыпая, в теплой и родной постельке, я расслышал слова, что прошептала Марша мне на ушко:
– Согласна. Ты - Главный!
Думаю, от моей самодовольной улыбки, можно было прикурить не один десяток сигарет.
Академия встретила меня улыбками и полупустыми аудиториями.
Схватившись за голову, помчался разбираться, что же случилось?
К моему ужасу, случилось именно то, на что я не обратил внимания, изначально: "... Пятьсот проказников и проказниц, в возрасте от восьми, до девятнадцати, лет..."
Слова Стеллы, сказанные ею в самом начале нашего знакомства, я пропустил мимо ушей.
А зря...
На зиму, самых маленьких, от 8-ми до 14-ти лет, отправляли в "ссылку", в "теплые края", подальше от морозов, снегов и прочих прелестей нашей родной природы и климатической зоны.
И вот сегодня, они возвращаются!
Затравленные глаза студентов, уже сейчас ищущих, куда бы им затарится от племени "молодого, незнакомого", обреченность на лицах преподавателей, замершая посмертной маской.
На мой дилетантский вопрос: "Неужели все так плохо?", Валентин пожал плечами и пристально посмотрел в небеса, разыскивая там нечто, видимое только ему.
Первый автобус с малышней-восьмилетками и их воспитателями, прибыл в десять утра.
Последний - в три часа дня.
Сто семьдесят детишек!
Моя группа, собравшаяся в аудитории, на мой взгляд несколько преждевременно, начала сочинять завещания.
Я полюбопытствовал, что же им есть завещать...
Млин, да самый нищий Уран, по сравнению со мной - Крез!
Государство тщательно обхаживает своих будущих чиновников и ведущих специалистов, выплачивая немаленькую стипендию, которую в нашем городке тратить особо не на что, да еще и снабжая всем необходимым, по первому требованию.
А еще есть доплаты от учреждений, с которыми студенты уже связали свое будущее!