Холод
Шрифт:
– У-у-у-уй!
– Я с трудом узнал голос нашего восточного мачо.
– Понял. Осознал.
– "...Оправдаю. Отслужу. Отстрадаю. Отсижу..." - Вспомнился мне Филатовский "Федот".
– Чувствую, плохо осознал...
– Виталий Борисович уже сбавил обороты, но что-то мне говорило, что до конца экзекуции еще далеко.
– Я тебя так далеко устрою, что...
– "Только не на Магадан - это мне не по годам. Я туда пока доеду, опасаюсь дуба дам..." - Марша сердито фыркнула, но русский язык он такой... Образный...
Через десять минут,
Черт меня дернул, взять блюдечко и продемонстрировать уже ныне почти утерянное искусство пить чай с блюдечка...
Если вошедший Виталий Борисович просто пожал плечами, то Усян и Марша размером глаз затмевали всех виденных мною героев анимэ.
Но, какой же это кайф!
Так и всплывает в памяти крепкий стол, на котором исходит паром и дымком крутобокий самовар, с заварником на макушке, несколько вазочек с разным вареньем, баранками, желтым сливочным маслом - соленым и обычным...
Ау, детство, привет тебе!
– Этого орла...
– Мой бывший куратор ткнул пальцем в Усяна.
– Завтра верну. Если, еще раз... Замордую!
Открыв проход и запихав в него даже и не думающего сопротивляться, оружейника, он откланялся и наконец-то, оставил нас наедине.
– Это и есть - твоя работа?
– Марша замерла, ожидая ответа.
– Это ее побочный эффект.
– Я продолжал потягивать чай.
– Они еще не привыкли, что я - женат. Я и сам, еще к этому не привык. И очень боюсь привыкнуть - тогда начнется рутина и быт. Дом - работа. Работа - дом. Цикл, из которого вырваться очень не просто - сперва страшно, а потом, враз засосало и все - серый мир из которого не убежишь.
– Ты уже был женат.
– Утверждение Марши было не далеко от истины. Очень не далеко, но... В цель не попало.
– Нас "развел" расцвет интернета.
– Я отставил блюдце в сторону.
– И мой характер.
Марша вопросительно вскинула бровь.
– Не в моем характере биться за человека, который хочет уйти.
– А, может быть...
– Не может, Марша. Пожалуйста.
– А, может быть, - упрямо продолжила гнуть свою линию моя горячая ирландка, - Может быть и к лучшему! Зато, ты - мой!
Ох уж мне этот русский язык!
– Твой, жена, твой!
– Рассмеялся я с облегчением и давая себе мысленного пинка, впредь сперва дослушивать, а потом уже... Лезть в бутылку...
– Весь, твой! Пошел я, посуду мыть...
Мне всегда легко думалось под шум воды и монотонную работу руками - уборка, мытье посуды, везде, где идет равномерный гул, равномерное движение - там я "пропадаю", теряясь в размышлениях. Которые, зачастую, устраивают со мной такие шутки, что потом хоть спать не ложись - вовсе!
Вот и теперь, пока мыл посуду, в голову пришла гениальная мысль...
– Марша... А если верхние этажи использовать для отработки слаженности команд?
– Я отвернулся от раковины и замер.
–
– Ты посуду моешь, или идеями фонтанируешь?
– Второе - третьему не помеха, если первое кончилось...
– Вспомнил я любимое присловье одного своего знакомого.
– Чертежи уже есть?
Над чертежами мы зависли до полуночи - если президент отдаст корпус, можно будет развернуться так, что от зависти лопнет и сам Усян...
А чтобы получить корпус, надо держать в рукаве пару-тройку козырей. И готовый план перестройки - один из них. Обоснование я писал уже один - Марша срезалась на третьем этаже и ушла разогревать чайник. Нашел я ее спящей за кухонным столом.
Ага, какие-то у меня "брачные ночи", совершенно от слова "брак"...
Отчаянно грызя ручку - неистребимая привычка, оставшаяся с первого класса и на всю жизнь - собирал разлетающиеся мысли и умещал их на бумагу, выстраивая ровными пунктами.
Всего получилось десять пунктов, которые, как железобетонной стеной, окружали будущий тир, загоняя его под нашу ответственность.
Утром я созвонюсь с шефом, переговорю с Анной и уже с тяжелой артиллерией пойдем на прием к президенту - "отжимать недвижимость", как сказала Марша, перед тем, как пойти за кофе.
Голова была тяжелая и мысли в ней, после второй ночи укладывания не вовремя, катались чугунными шариками, колотясь в виски, стукаясь о стенки черепа и бильярдными шарами встречаясь друг с другом.
Давненько я так не работал - даже соскучился, если говорить правду.
В нашем отделе, принято было все писать ручками - клавиатуры и прочий эрзац признавался только при подготовке пакета для дирекции.
Оставив папку на столе, смылся на работу, как всегда - без завтрака, что приводит Маршу в холодное негодование, но вариантов нет - я не сдаюсь!
В восемь утра, в апреле еще холодно, но на нашей детской площадке, десяток "малолетних" уже чем-то старательно занимался. Присмотревшись, выругался - двое, постарше, выкручивали из качелей болты и передавая часть приятелям, распихивали их по карманам.
Прислушавшись - выругался еще раз.
Детки решили поиграть в "Сталкера".
А болты нужны - правильно - для аномалий...
Бедные дети...
Ведь я в "Сталкера" играл...
Первые крики с детской площадки достигли моих ушей праздничной симфонией.
Пусть теперь пройдут первый квест, моего "Сталкера"!
А там, глядишь, я и еще, подкину...
В моем отравленном недосыпом мозгу роились страшные мысли.
Дети попали... В аномалию!
День промелькнул суетно и нестандартно - часть старших отлавливала младших, учила тех, кто постарше и любовалась теми, кто так и не смог выбраться из "аномалии". Преподы и воспитатели, утешали "заблудших", давали советы, но рискнуть и влезть не получалось ни у кого - аномалия всех, кто не в ней "пропускала насквозь", не давая зацепиться.