Холодная гавань

Хиггинс Джек

— Замечательная перспектива, — сказала она. — У вас есть сигара?

— Хорошо, я ублюдок, — сказал он спокойно. — Из тех, которые выигрывают войны.

— Используя таких, как я?

— Если это необходимо.

Она подошла к столу и тяжело облокотилась на него, вальтер был у нее в руке.

— Знаете, я была готова сказать вам речь. О правилах игры и о чести, что случается, если вы их не соблюдаете, даже в такой проклятой глупой игре, как эта. Вы оказались такой же дрянью, как те, кого мы пытаемся побить.

— И что же заставило

вас изменить намерения?

— Я вспомнила обо всех этих трупах, усеявших путь от Холодной гавани до замка Вуанкур. Рене Дизар, Макс Прим, Мартин Хейр и экипаж "Лили Марлен", Крэйг Осборн. "Смелые молодые мужчины, спящие в могиле…" Разве не так говорил об этом поэт? За что они умерли?

— Дорогая моя Женевьева, — спокойно сказал он. — Время у нас ограничено. Что вы пытаетесь объяснить мне?

— Что если вы похожи на гестапо, то мне, может быть, следует поступить с вами, как с гестапо. — Она подняла вальтер. Мунро не пытался уклониться, но Джулия, стоявшая поодаль, внезапно закричала:

— Нет, Женевьева, он этого не стоит!

Женевьева стояла очень бледная, вальтер в ее руке не дрогнул.

— Давайте покончим с этим, — нетерпеливо сказал Мунро. — Решайтесь, мисс.

— Будьте вы прокляты, бригадир! — ответила она и бросила вальтер на стол рядом.

Подошел Джек Картер и вставил ей в руку стакан с виски. Потом он взял вальтер и положил к себе в карман.

— Правильно, — сказал Мунро. — Я бы выпил на вашем месте. Вам это явно требуется.

— У вас что, плохие новости, хотя нет еще даже двенадцати? Валяйте, бригадир, мне кажется, вы сегодня не намерены меня радовать.

— Ваша сестра умерла прошлой ночью, — сказал он. Женевьева закрыла глаза. Потом, как сквозь густой туман, до нее донесся настойчивый голос Картера:

— Как вы себя чувствуете? Она взглянула на них.

— Как?

— Я потребовал вскрытия. Сердце.

— Еще один побочный эффект вашего наркотика?

— Вполне возможно.

— Где она? Я хочу ее видеть.

— Я не думаю, что это возможно.

— Закон о гостайне? Вы о нем хотите мне напомнить?

— Нет необходимости, — сказал он. — По-моему, ваш отец еще жив. Если вы захотите устроить скандал, неизбежно всплывет то, что его любимая дочь была нацистским агентом. Это добьет его, вам не кажется?

Женевьева судорожно вздохнула.

— Я принесла вам эти фотографии. Вам не кажется, что вы мой должник?

— Олл райт, ваша взяла, — вздохнул Мунро. — Ее похоронят на кладбище для бедных, в общей могиле, естественно. В шесть утра послезавтра. На Хайгейтском кладбище.

— Где она сейчас?

— Этим занимается владелец похоронного бюро в Кемберуэлле. Джек может отвезти вас.

— Что будет с герром Баумом? — спросила она.

— Он лишь делал свое дело, как и все мы. Зазвонил телефон, и Картер поднял трубку. Затем он повернулся.

— "Лизандр" только что приземлился, сэр.

— Прекрасно. — Мунро встал. — Тогда полетели.

— Но

ведь надежда все еще есть, — сказала Женевьева. — Крэйг… другие…

— Эти новости будут завтра, — сказал Мунро. — Так что давайте двигаться.

Глава 17

На следующий день после обеда Джек Картер отвез ее в похоронное бюро в Кемберуэлле. Женевьева вошла, а он остался ждать на улице. В маленьком помещении, отделанном дубовыми панелями, пахло полировкой и свечами, у двери в медной вазе стояли белые лилии. Человек, встретивший ее, был очень стар, возможно, он и жил-то потому, что шла война, его волосы были белы как снег, а руки сильно дрожали.

— Ах да, — вспомнил он, — мне звонили насчет вас, мисс. Тело в третьем номере. Но есть маленькая сложность. Там сейчас один джентльмен.

Она оттолкнула его и вошла в маленький коридор позади комнаты. На первом столе стоял закрытый гроб, второй был пуст, а третий — занавешен зеленой шторкой. Тихий голос читал молитву по умершему на иврите. Она часто слышала такие молитвы в палатах для раненых в госпитале св. Варфоломея.

Она потянула шторку в сторону, и навстречу ей вскочил Баум, захлопнув молитвенник. На голове у него была маленькая ермолка, по щекам катились слезы.

— Простите меня, мне очень жаль. Господь свидетель, я никогда не думал, что так выйдет.

За его спиной Женевьева увидела Анн-Мари со сложенными на груди руками, лицо, ее собственное лицо, было обрамлено саваном, на нем застыло выражение покоя. Она взяла руку сестры и крепко сжала, ничего не говоря, потому что сказать было нечего.

Было серое утро, в воздухе висел туман, и Хайгейтское кладбище было не самым лучшим местом в мире в этот момент. Ее подвезли к воротам (это снова сделал Картер) на зеленом лимузине.

— Ждать не надо, — сказала она ему. — Я вернусь сама.

Странно, но он, не споря, уехал, и она пошла через кладбище, глубоко засунув руки в карманы пиджака. Ей не пришлось искать могилу. Она увидела их в дальнем углу довольно скоро: старик из похоронного бюро в черном плаще держал котелок в руке, пара землекопов налегали на лопаты, священник в черной рясе читал молитву. Женевьева подождала, пока он закончит, потом пошла к выходу следом за стариком, но вернулась назад, когда могила была уже почти засыпана. Могильщики взглянули на нее. Один из них спросил:

— Я могу чем-нибудь помочь вам, мисс? Это кто-то, кого вы знали?

Она глянула вниз на простой гроб, наполовину засыпанный землей:

— Мне казалось, что знала. Теперь я не уверена в этом. — Пошел дождь, и она посмотрела на небо: — Хотелось бы знать, зачем Бог сотворил такие вот утра, как это?

Они удивленно переглянулись:

— С вами все в порядке, мисс?

— Да, спасибо, — ответила Женевьева. Она повернулась и увидела Крэйга Осборна, стоявшего в нескольких ярдах от могилы и наблюдавшего за ней.