Холодная гавань
Шрифт:
Беглецы миновали Сен-Морис. В городе было тихо, как на кладбище. Через двадцать минут они добрались до дороги на Лион. Луна вышла из-за тучи в тот момент, когда они оказались возле леса на скалах над Гросне. Крэйг положил руку на плечо Прима:
— Остановитесь здесь.
Немец остановил машину и выключил мотор.
— Что теперь? Пуля в голову?
— Ну нет, все не так просто, — улыбнулся Крэйг. — Вы поедете с нами в Англию. Там есть человек, который очень хотел встретиться с вами. Уверен, он найдет в вас целый кладезь информации. — Он вышел из машины. — Большой Пьер! —
Сверху, из леса, спускались люди в беретах и куртках из овчины. Некоторые из них были с автоматами, другие с ружьями. Они остановились, глядя вниз, и Большой Пьер выступил вперед:
— Эй вы, там, привет!
На лице Прима, смотревшего в этот момент на Женевьеву в зеркальце, застыла легкая улыбка:
— У вас на щеке кровь.
— Это ерунда. Просто порез.
— Рад за вас. — Крэйг открыл дверцу, а Прим стал шарить рукой под панелью управления. Неожиданно Женевьева заметила у него люгер и отреагировала инстинктивно, в слепой панике приставив вальтер к его позвоночнику и дважды нажав на спусковой крючок. Его тело вздрогнуло, в ноздри ударил запах паленой плоти и пороховой гари. Прим очень медленно приподнялся и застыл в полуобороте, в его глазах она прочла искреннее удивление. Потом из уголка его рта вытекла струйка крови, и он рухнул на руль.
Женевьева почти выпала из машины, Крэйг бросился к ней, но она оттолкнула его:
— Оставьте меня!
Он стоял с потемневшим лицом, глядя на нее, потом расстегнул черный плащ СС и швырнул его в «мерседес». Большой Пьер кинул ему куртку из овечьей кожи, повернулся и сделал знак одному из своих людей. Тот склонился над телом Прима и отпустил ручной тормоз. Столкнуть «мерседес» со скалы было минутным делом, и машина, качнувшись, рухнула в море.
Женевьева вдруг поняла, что все еще сжимает в руке вальтер, содрогнулась и положила его в карман.
— Он не допускал мысли, что я способна это сделать, — прошептала она. — Да и я, честно говоря, тоже.
— Ну что же, теперь вы знаете, что при этом чувствуешь, — сказал Крэйг. — Добро пожаловать в клуб.
Его люди оставались на верхнем причале, пока Большой Пьер провожал Крэйга и Женевьеву туда, где их ждала "Лили Марлен".
Послышался голос Шмидта:
— Черт возьми, он это сделал! Он вытащил ее оттуда! Экипаж издал гул восхищения, и Хейр крикнул с мостика:
— Поздравляю! Теперь вперед!
Двигатели ожили. Крэйг перелез через леер, повернулся и подал руку Женевьеве. Она обратилась к Большому Пьеру:
— Спасибо вам за все.
— Смятые лепестки роз, мисс Треванс. Я предупреждал вас.
— Смогу ли я когда-нибудь пережить то, что только что сделала?
— Все проходит. Теперь отчаливайте. Женевьева потянулась к руке Крэйга. Как только она вступила на палубу, швартовы отдали и "Лили Марлен" скользнула во тьму моря.
Глава 16
Гиммлер часто проводил ночь в маленьком кабинете, расположенном рядом с его рабочим кабинетом на Принц-Альбертштрассе. Было четыре часа утра, когда гауптштурмфюрер Розманн с некоторым трепетом приблизился к его двери, постоял в нерешительности и наконец постучал.
— В чем дело, Розманн?
— Боюсь, я принес плохие вести, рейхсфюрер. — Розманн подал ему телеграмму: — Это о замке Вуанкур.
Гиммлер потянулся за очками, надел их и протянул руку.
— Дайте, я посмотрю. — Он быстро прочел телеграмму и отложил ее. — Гнездо предателей — вот что это такое. Видите, я был прав, Розманн. А Прим бесследно исчез?
— Да, рейхсфюрер.
— Ну что же, это к лучшему. Это французские террористы, Розманн. Звери, которые никогда не остановятся.
— Но что все это значит? — спросил Розманн. — Для чего они это устроили?
— Все очень просто. Им нужен был Роммель. Они собирались нанести внезапный удар, но он оставил бал рано и уехал в Париж ночью. Они неверно рассчитали время, вот и все.
— Конечно, рейхсфюрер. Теперь я понимаю. Войска в том районе приведены в полную боевую готовность. Все сельские районы перевернуты вверх дном. Будут еще распоряжения?
— Да, заложники. Думаю, сто человек, взятых из каждой деревни в том районе. Казнить в полдень. Мы должны преподать этим людям урок. — Он снял очки и положил их на столик, стоявший сбоку.
— Как прикажете, рейхсфюрер.
— Разбудите меня в шесть, — спокойно сказал Генрих Гиммлер и выключил свет.
Было еще темно, когда Дугал Мунро отправился из Гранчестер-Эбби вниз, в Холодную гавань. Он раскрыл зонт, его старая шляпа была глубоко надвинута на голову, свободной рукой он придерживал воротник кавалерийского плаща, застегнутого у горла. Сквозь задвинутые шторы из окон «Висельника» пробивался свет, вывеска раскачивалась из стороны в сторону. Когда он открыл дверь и вошел, то сразу увидел Джулию Легран, сидевшую у огня со стаканом в руке.
— Вот вы где, — сказал он, стряхивая воду с зонта и ставя его в угол. — Не спится, как и мне?
— Что-нибудь слышно? — спросила она.
— Пока нет. Джек дежурит у рации. — Он снял плащ и шляпу и протянул руки к огню. — Что вы пьете?
— Виски, — ответила она. — Немного лимона, сахару и горячей воды. Когда я была маленькой, моя бабушка пользовалась этим снадобьем от гриппа. Теперь это просто лекарство.
— А не рановато ли для такого лекарства?
— Я пью его по многим причинам, бригадир.
— Не нужно начинать сначала, Джулия. Я уже сказал, что готов забыть о вашем участии в этом несчастном деле. Не надо нам обвинять друг друга. Давайте оставим все как есть. Есть ли у меня шанс получить чашку чаю?
— Конечно. Чайник вы найдете на печке на кухне, коробка с чаем и пинта молока рядом с ним.
— О, дорогая, вот вы как со мной? — Мунро обошел стойку бара и прошел на кухню. Джулия помешала дрова в камине, потом подошла к окну, отдернула занавеску и выглянула на улицу. Там уже занимался рассвет. Она опустила занавеску, вернулась к огню, и тут вошел Мунро, помешивая чай в чашке. В этот момент послышался звук мотора приближающейся машины. Дверь открылась, впустив ветер, Джека Картера и Еджа. Едж с трудом закрыл дверь, и Мунро спросил: — Итак?