Холодная песня прилива
Шрифт:
Чайник уже плевался, когда дверь рубки наконец отворилась и вошел Карлинг. Он был в джинсах, кедах, темной куртке-дождевике и выглядел моложе, чем в костюме. Первым делом он помыл руки над кухонной раковиной.
— Извините, что побеспокоила вас. Просто не знала, что делать, — сказала я, ставя на стол в столовой нише две чашки кофе.
— Ничего страшного. Я не был особо занят.
— Наверное, такая работа плохо сказывается на семейной жизни, — бестактно брякнула я и почувствовала, что краснею.
— Наверное, — только
Мы выпили кофе.
— Как это произошло? В смысле — с Освальдом?
— Трудно сказать, — ответил он. — В темноте не видно, есть ли у него раны. Вы уже сказали хозяевам?
Я покачала головой:
— Мне чудилось, будто на понтоне кто-то есть. Я побоялась выходить, вдруг они еще там.
— Кто — они?
Я вытаращилась на Карлинга:
— Ну, кто убил Освальда.
Он вздохнул, провел рукой по волосам:
— Видите ли, Дженевьева, у меня сложилось впечатление, что вы о многом умалчиваете. Я не сумею толком вам помочь, пока не узнаю, что происходит. Вы меня понимаете?
Я кивнула.
— Да ничего особенного не происходит, — сказала я. — Просто меня трясет с тех пор, как я наткнулась… ну, на тело.
— Кэнданс Смит, — произнес он.
— Что?
— Так ее зовут. Ее опознали.
— Она местная?
Карлинг покачал головой:
— Из Лондона. Пока еще не удалось выяснить, зачем она приехала сюда.
— Значит, она утонула?
— Причина смерти — утопление, однако на вскрытии обнаружилось ранение головы. Если бы она оставалась на берегу, то все равно умерла бы от перелома черепа.
Я отвернулась. Кэдди, красавица Кэдди, ее прелестное лицо разбито, опухло, залито грязной водой! Мне стало дурно при мысли о том, что с ней сталось, глаза наполнились слезами. Тыльной стороной ладони я утерла слезы и сделала глубокий вздох.
— Она разбила себе голову на понтоне? Споткнулась, упала?
Ему не пришлось отвечать на этот вопрос — все было ясно без слов.
В молчании я глотала слезы. Такая милая, так была добра ко мне. Больше я никогда ее не увижу.
— Мне страшно. Я боюсь оставаться одна.
— Не могу же я тут ночевать, — возразил он.
— О, конечно же нет. Надеюсь, вы не подумали…
— Не подумал о чем?
— Что я типа… не знаю… заманиваю вас.
На этот раз улыбка была теплой.
— Жалость какая! Я-то надеялся. Не важно, в любом случае я бы не смог остаться. Это не по правилам.
— У вас кто-нибудь есть? — спросила я, осмелев от его попытки заигрывать.
— Нет. А у вас?
— Никого. Только я да мое судно.
— Ладно. — Он сделал последний глоток. — Кота я завернул в старое полотенце, нашлось у меня в багажнике. Вы уже определились, что с ним делать?
— С утра пойду к хозяевам. То-то они горевать
— Не знаю, может, лучше сказать им, что кот попал под машину?
— А сойдет? В смысле, он выглядит так, как будто его переехали?
— Вряд ли они станут так уж пристально разглядывать.
Меня затошнило.
— Кто мог сделать такое? Ну, правда. Какой ненормальный?
— Думаю, такой же ненормальный, как тот, кто разбил голову Кэнданс Смит.
Кровь снова бросилась мне в лицо. Я поглядела на свои руки — они дрожали.
— Послушайте, — продолжал он. — Я не могу заставить вас говорить. Но те, кто убил девушку, намеренно бросили ее в воду рядом с вашим судном. А теперь кто-то оставил вам еще одно весьма неприятное предупреждение. И вы действительно понятия не имеете, кто это может быть?
Он присматривался ко мне, изучал мое лицо. Каким-то образом я уже выдала себя, хотя ничего и не сказала. Чувствуя, как горят щеки, я неловко поднялась, отнесла свою чашку к раковине, вылила недопитый кофе. За моей спиной Карлинг издал вздох, довольно внятный стон разочарования.
Поднявшись, он передал мне свою чашку, и я так же молча приняла ее и ополоснула.
— Кэнданс Смит была стриптизершей. Она работала в лондонском ночном клубе «Баркли». Слышали когда-нибудь о таком?
Только бы не дрогнуть! Ни в коем случае я не стану говорить о «Баркли», уж никак не с Карлингом.
— Мне страшно, Джим! — сказала я.
— Знаю. — Он обхватил меня рукой за плечи.
Я обернулась и заглянула ему в лицо. Карлинг собирался сказать что-то еще, но передумал. Стоял он почти вплотную ко мне. Я могла бы и отодвинуться, но было приятно ощущать его так близко. От него исходило тепло.
— Не надо бояться, — произнес он так тихо, что я едва расслышала.
Он придвинулся еще ближе и поцеловал меня. Хоть мы и стояли чуть ли не в обнимку, поцелуй застал меня врасплох. Сперва легкий, очень нежный, а потом Карлинг прижал меня к раковине и его поцелуй сделался сильным и требовательным. Надо его оттолкнуть, напоминала я самой себе, но чувствовала, что мне с ним хорошо и я ни в коем случае не стану его отталкивать, наоборот, — поцелую в ответ так же крепко, а может быть, и крепче.
Когда, задыхаясь, мы отпустили друг друга, я шепнула «извини», словно это я набросилась на него. Словно это с самого начала была моя затея.
— Я не смогу тебе помочь, — тихо сказал он, — пока ты не расскажешь мне все.
— Не могу, — сказала я. — Просто не могу.
— Что ж. — Он отступил на шаг. — Уже поздно, — сказал он.
— Знаю. Извини.
Но его словно магнитом притянуло ко мне, и он вновь меня поцеловал, обняв еще крепче, зарываясь пальцами в мои волосы. Я почувствовала его эрекцию.