Холодная война: политики, полководцы, разведчики

Млечин Леонид Михайлович

— Социалистический лагерь ведет борьбу на два фронта — один на Востоке, другой на Западе. Стратегический фронт — западный. Мы понимаем, какой тяжелый груз лежит на ГДР. Германия — это главная проблема. Мы поддерживаем вашу борьбу.

Хрущеву приходилось доказывать, что он более надежный партнер, чем Мао.

15 июля Ульбрихт провел пресс-конференцию. Корреспондентка газеты «Франкфуртер рундшау» поинтересовалась у Ульбрихта, намерен ли он возвести стену.

— Я так понимаю ваш вопрос, — ответил Ульбрихт, — что в Западной Германии есть люди, которые хотят, чтобы мы мобилизовали строителей на возведение стены. Мне ничего не известно о таких намерениях. Строители в нашей

стране заняты возведением домов, свободных рук нет. Нет и намерения строить стену.

На следующий день люди в ужасе побежали из ГДР, зная привычку социалистических руководителей опровергать то, что уже делается. В июле 1961 года каждый день в Западный Берлин убегала тысяча человек.

29 июня в Москве Президиум ЦК КПСС обсуждал просьбу Ульбрихта собрать руководителей стран Варшавского договора. Встречу назначили на 3 августа.

Хрущев пришел к выводу, что нельзя позволить ГДР истечь кровью — если ее и дальше будут покидать самые образованные и толковые молодые люди, у социалистической Германии нет будущего. Он поручил советскому послу Михаилу Георгиевичу Первухину немедленно встретиться с Ульбрихтом и сообщить о согласии.

Страны Варшавского договора не уведомили заранее, зачем их представителей срочно собирают в Москве. Громыко и Андропов 28 июля доложили в Президиум ЦК, что любая информация «может стать известной западным державам».

20 июля председатель КГБ Александр Николаевич Шелепин информировал Хрущева, что советская разведка выявила признаки подготовки Запада к военному конфликту и эти меры «могут представить серьезную угрозу безопасности Советского Союза». Президент Кеннеди увеличил военный бюджет на три с половиной миллиарда долларов, призвал резервистов. Он попросил конгресс выделить двести миллионов долларов на гражданскую оборону, в том числе на строительство убежищ.

25 июля Джон Кеннеди выступил с речью, которая транслировалась по радио и телевидению. Он сказал, что в Берлине проверяются мужество и сила воли Запада:

— Мы не можем и не позволим коммунистам выбросить нас из Берлина — постепенно или силой. Мы должны выполнить обязательства перед свободными людьми Западного Берлина — обеспечивать их права и их безопасность даже перед лицом грубой силы — ради того, чтобы поддержать уверенность других свободных людей в нашем мире.

Если Хрущев и его окружение внимательно читали речь Кеннеди, то, должно быть, обратили внимание на то, что американский президент говорил исключительно о Западном Берлине. Кеннеди заметил своему помощнику Уолтеру Ростоу:

— Хрущев теряет Восточную Германию, а он не может себе это позволить. Он должен что-то предпринять, чтобы остановить поток бегущих из страны. Возможно, построить стену. И мы не в силах это предотвратить.

В определенном смысле Хрущев, столкнувшись с решительной позицией Кеннеди по берлинскому вопросу, отступил. Он отказался от попытки получить весь Берлин и удовлетворился восточной частью города.

Считается, что решение воздвигнуть Берлинскую стену приняли на встрече в Москве 3–5 августа 1961 года. В реальности к тому времени решение уже было принято. Ульбрихт прилетел в Москву 1 августа в сопровождении шестидесяти человек. Он попросил о встрече с Хрущевым. Сказал ему, что самое удобное время для строительства стены — ночь с субботы на воскресенье, когда на улицах меньше всего людей. Договорились, что это будет ночь с 12 на 13 августа.

Совещание провели не только для того, чтобы оповестить товарищей по Варшавскому договору. Ульбрихт описал, какой ущерб его стране наносит бегство людей. В частности, рассказал, что приходится повышать уровень жизни, хотя экономика этого

не позволяет, и закупать товары на Западе, за которые нечем расплатиться. Если результатом стены станет экономическая блокада, всем придется помогать ГДР.

Хрущев сильно сомневался, что экономический бойкот возможен. Но выступавшие после Ульбрихта руководители Чехословакии Антонин Новотный и Польши Владислав Гомулка были весьма встревожены такой перспективой. Гомулка говорил, что у Польши тоже серьезные проблемы и она в долгу у Запада. Заметил, что в случае экономической блокады Восточная Германия должна продавать свои товары высокого качества не на Запад, а братским странам. Новотный был еще более пессимистичен. Он произнес ритуальную фразу, что ГДР надо помогать, но заговорил о собственных экономических проблемах, особенно в сельском хозяйстве, объяснил, что продуктами помочь восточным немцам не сможет.

Хрущев пришел на помощь Ульбрихту:

— Запад, как выяснилось, не такой уж твердый, как мы полагали. Конечно, никто не может дать гарантии, что войны не будет. Всегда надо готовиться к худшему.

Никита Сергеевич призвал помочь немцам:

— Сейчас наши военные по согласованию с ГДР принимают некоторые меры. Думаем танки поставить в оборону по всей границе. Надо везде крепко закрыть, так как противник может искать слабое место… Я считаю, что нам надо помочь ГДР. Я говорил нашим экономистам и Госплану, сколько раз говорил, но, видимо, пока гром не грянет, мужик не перекрестится… Если сейчас со вниманием не отнестись к нуждам ГДР и не пойти на жертвы, немецкие товарищи не выдержат, внутренних сил у них не хватит. А что это значит, если будет ликвидирована ГДР? Это значит, бундесвер подойдет к польской границе, выйдет на границу с Чехословакией, это значит, бундесвер подойдет ближе к нашей советской границе и к границам других стран.

Хрущев был раздражен жалобами руководителей Польши и Чехословакии. Он сказал, что готов отправить в ГДР пятьдесят — сто тысяч человек, чтобы они работали, раз экономике Восточной Германии не хватает рук.

В эти дни в советскую группу войск в Германии дополнительно перебросили еще четыре тысячи солдат. На границу с Федеративной Республикой скрытно выдвинули танки.

12 августа 1961 года в четыре часа дня Вальтер Ульбрихт подписал приказ о закрытии границы между секторами. Операция началась в полночь.

Стена рассекла семьдесят шесть улиц, пять железнодорожных веток, четыре линии подземки. К утру 13 августа город был разделен. Вальтер Ульбрихт пригласил советского посла Первухина и попросил:

— Доложите товарищу Хрущеву: приказ выполнен, все в порядке.

13 августа появилось распоряжение советских военных властей о закрытии сообщения между Восточным и Западным Берлином и о запрещении жителям Восточного Берлина работать в западной части города. 15 августа три западных коменданта отправили письма протеста советскому коменданту по поводу заградительных мер на секторальной границе.

19 августа в Западный Берлин прилетел вице-президент Соединенных Штатов Линдон Джонсон. Он заявил, что изоляция Восточного Берлина — признание слабости коммунизма. 20 августа в Западный Берлин был переброшен американский контингент численностью в полторы тысячи солдат. Ни советские военные власти, ни полиция ГДР не чинили им никаких препятствий. Появление американской военной колонны было эмоциональной реакцией в надежде поддержать моральный дух западноберлинцев.

23 августа Советский Союз направил ноту трем западным державам, указав на злоупотребление воздушными коридорами для переброски в Западный Берлин «западногерманских агентов, реваншистов и милитаристов».