Холодное блюдо мести
Шрифт:
Толпа, соглашаясь с доводами бывалого полковника, дружно закивала. Приняв к сведению слова умудренного жизнью, Афанасьев повернулся к буфетчице:
— Тогда двух процентного, пожалуйста.
— Сию минуту! — продолжала улыбаться хозяйка продуктовой лавки, проводя карточкой по терминалу.
Затем обернулась к полкам за спиной и достала с одной из них внушительный по объему пакет молока, сопровождая передачу оного сакраментальной и неубиваемой в веках фразой, видимо почерпнутой из какой-то пьесы Шекспира или Островского:
— Здесь литр. Пакет брать будете?
Небольшая толпа дружно заржала. Видя такую реакцию со стороны сослуживцев, Афанасьев произнес нерешительно:
— Да нет,
Толпа вновь одобрительно загудела. Сунув пакет подмышку (только сейчас он пожалел, что не внял совету доброй женщины), он вышел на крыльцо центрального входа, где его уже поджидала охрана, эскорт сопровождения и, разумеется, служебный бронеавтомобиль с личным водителем и Коржик, уже успевший усесться рядом с водителем. Начальник эскорта осведомился у него о маршруте, и, получив ответ удалился в голову колонны. Сегодня за рулем «Ауруса» тоже был Андрей, но не Ильич, а Аверьяныч. Так что пришлось ехать в компании сразу двух Андреев, хоть желание загадывай. Усевшись на свое законное место, и не выпуская пакета с молоком из рук, Афанасьев без всяких предисловий, будто продолжал ранее прерванный разговор, начал нудить:
— А я тебе Андрей Ильич, еще раз говорю, бросай ты свой выпендреж. Нечего тебе тут по углам отираться, как беспризорнику. Да и лета у тебя уже не те, чтобы сидеть на каменных ступеньках все ночи напролет. Идем со мной. У Вероники есть раскладушка. Если ты стесняешься, то мы ее поставим в прихожей. Прихожая большая — хоть в футбол играй. И мы тебе не помешаем выспаться по-человечески, и ты никого не стеснишь своим присутствием.
— Не-не, — замотал головой подполковник, не оборачиваясь назад, — даже и не уговаривайте, Валерий Васильевич. К тому же, с чего вы взяли, что я на ступеньках сижу? У меня, между прочим, скамеечка есть. Персональная.
— Это где же? — вытаращился на него диктатор.
— Да вот же она, — ответил Коржик и достал из бокового кармана кителя нечто похожее на барсетку.
— Ну-ка, дай, посмотрю, — сунулся к нему Верховный. — Ты, смотри-ка, и правда, раскладной стульчик, — принялся оглядывать он со всех сторон незамысловатую конструкцию. — И все равно это не выход.
— Нет уж, — сказал, как отрезал, принимая назад складной стульчик, Андрей Ильич, — я лучше подожду, когда у вас там все утрясется между женщинами (каким-то образом всему окружению было известно о непростых отношениях в семье Афанасьева). — Вам будет лишний стимул к решению этой задачи, улыбнулся он здоровой стороной щеки.
На последнюю, высказанную подполковником фразу, Афанасьев только крякнул неопределенно. На этом, собственно, разговор и закончился. Всю остальную дорогу ехали молча.
У подъезда их уже поджидали охранники, заранее прибывшие на место предстоящего ночного дежурства. Лифт работал бесперебойно, как кремлевские куранты и это не могло не радовать Валерия Васильевича, зашедшего в его тесную кабинку в сопровождении еще двух дюжих молодцов из ФСО. Так, вчетвером, они и добрались до нужного этажа. На лестничной клетке их поджидала еще одна парочка охранников, казалось, не только одинаково одетых, но даже и похожих чем-то друг на друга, словно однояйцевые близнецы. Дверь открывать своим ключом Афанасьев не стал, потому, как очень стеснялся этого, несмотря на то, что Вероника снабдила его дубликатом. Ему до зарезу не хотелось признавать эту ее квартиру своей. Видимо, дух покойного владельца двушки никак не хотел этого, и свое нехотение каким-то образом передал ему. Стоило ему коснуться кнопки звонка, как дверь моментально распахнулась, словно хозяйка ждала прихода любимого человека сидя прямо в прихожей. Не успел
— Ой! Воскликнула она. — Надо же, не забыл! Даже удивительно. Вот и хорошо. Будет на чем блинчики испечь.
— Ты что, увидела в окно, как мы подъезжаем? — улыбнулся он, наблюдая с какой грацией, слегка покачивая бедрами, проходит она на кухню, откуда доносились аппетитные запахи.
— Ничего подобного, — отозвалась она уже с кухни. — Вы всегда с такой помпой заезжаете, что все дворовые кошки падают от страха в обморок с мусорных баков. Иди, мой руки, пока я накрываю на стол.
Когда он закончил обряд омовения, стол уже был сервирован, а молоко кипятилось на плите. Котлеты с картошкой были выше всяких похвал. Он с удовольствием съел бы еще и уже собирался сообщить об этом, но вовремя спохватился, здраво рассуждая про себя о том, что с набитым до отказа чревом, будет мало на что способен, когда придет время. «Эх, жизнь моя жестянка! — подумал он с сожалением. — А ведь были те времена, когда о таких мелочах даже и не думалось вовсе».
— А ты почему так мало ешь? — обратил он внимание на то, что она, положив себе, то же самое на тарелку, что и ему, почти ни к чему не прикасалась, старательно имитируя процесс поглощения пищи.
— Да я, то на работе, то дома, пока готовила, перехватила одно другое. К тому же время уже к восьми часам, а после шести, как ты наверно знаешь, женщинам не рекомендуется набивать свой желудок, если они не хотят, чтобы их разнесло, как коров.
— Российским коровам, — ухмыльнулся он со знанием дела, — переедание никогда не грозило.
— Ну, ладно, — подозрительно быстро сдалась она, как следует, пододвигая к себе тарелку, — так уж и быть, съем кусочек за компанию.
С этими словами она взяла вилку с ножом и принялась деловито отрезать от котлеты ровные кусочки, явно намекая, что одним уже не обойдется. Он с весельем пронаблюдал за ее ловкими телодвижениями и то, как она аккуратно и опрятно орудует столовыми предметами.
— Не смотри на меня, а то я так подавлюсь, — проговорила она с набитым ртом. — Лучше рассказывай, что там у вас опять приключилось, из-за чего тебе пришлось так надолго задержаться?
Он, подбирая остатки картофельного пюре, вкратце решил поведать о разговоре с заморским президентом. Вкратце не получилось, и он пустился в детали. Но при всем ее внимании к его рассказу, ему почему-то казалось, что ее мысли витают где-то далеко-далеко. Он тут же оборвал повествование и внимательно посмотрел ей в глаза:
— Что-нибудь не так? — с тревогой в голосе спросил он. — Тебе не интересно?
— Да нет, ну что ты такое говоришь?! — сделала она вид, будто и в самом деле возмутилась. — Просто, вся эта политика, переговоры, недомолвки и иносказания для меня, как китайская грамота. Я, конечно, понимаю, как для тебя это все важно. Но я простая женщина, еще вчера прибывшая из райцентра, поэтому для меня все это выглядит как-то странно и не совсем понятно. Я привыкла думать о том, о чем говорю, и говорить то, о чем думаю. По крайней мере, стараюсь.
— Но ты же сама, только что просила рассказать, чем я занимался таким, что задержался на работе, — немного обиделся он непонятное поведение Вероники.
Она заметила его обиженное выражение на лице, поэтому встала из-за стола, зашла к нему за спину и уже оттуда обняла его, прижимая к себе.
— Прости, Валер, я не хотела тебя обидеть. Просто я думала, что ты мне расскажешь то, что меня сейчас больше всего интересует.
— А что тебя больше всего интересует? — переспросил он, выворачивая голову назад, чтобы попробовать угадать ее мысли.