Холодное блюдо мести
Шрифт:
Покончив с непонятным камланием, старик согнул ногу и резко воткнул острый шип, прикрепленный к носу одной из сандалий вглубь дерева. Попрыгав на одной ноге, чтобы убедиться в крепости воткнутого шипа, он с силой оттолкнулся от земли и воткнул в ствол вторую ногу, обняв при этом дуб, как родного брата. Замерев на пару секунд в такой позе, он выдернул из ствола первую ногу и опять вонзил ее в дерево, но уже выше. Потом выдернул вторую и сделал тоже самое. Таким вот нехитрым способом он хоть и не слишком быстро, но достаточно уверенно начал карабкаться верх по стволу, забираясь с каждым шагом все выше и выше. Через пару минут он уже находился на высоте примерно соответствующей третьему этажу многоквартирного дома. И все равно, до вершины было еще далековато. Впрочем, непростой старичок и не стремился к ее покорению. Найдя удобное местечко в том месте, где крона дерева в очередной раз делает развилку, он без труда умастился в ней вместе со своим нехитрым скарбом (нехитрым ли?). Развилка была интересна еще тем, что от нее почти горизонтально отходила толстенная ветка, на которую запросто можно было улечься даже взрослому человеку с довольно приличным комфортом. А еще эта ветка была примечательна тем, что с нее открывался шикарный вид, как на само озеро, так и на противоположный берег. Оглядевшись и удовлетворительно покачав головой, мужчина опять принялся стаскивать с себя рюкзак. Примостив его между согнутых колен, он чиркнул молнией застежки и вновь покопавшись, достал на этот раз монокуляр с большим разрешением. Музыка и характерный шум веселящейся толпы, доносившиеся с противоположного берега, явственно свидетельствовали о том, что веселье, на том берегу, находится в самом разгаре. Вот эту шумную кампанию старик и выбрал в качестве объекта своего внимания. Расстояние от того места, где находился наблюдатель до шумного сборища составляло немногим более трехсот тридцати ярдов. Откинув защитный кожух с монокуляра, мужчина тут же прильнул к нему и на какое-то время застыл живым изваянием. Затем медленно-медленно стал водить им из стороны в сторону. Веселая вечеринка проходила на вилле Stone-Davis Hall, принадлежащей одному из богатейших, а значит, и влиятельнейших банкиров Соединенных Штатов. Сегодня в доме банкира намечалась давно анонсированная сходка таких же воротил
Если бы снайперские винтовки имели аристократическую иерархию, то вот эта, что сейчас лежала у ног пожилого киллера, а теперь уже было ясно, что это он и есть, вполне заслуженно могла носить титул наследной принцессы. И действительно, все в ней было изысканно и утонченно, что выгодно отличало от других ее сестер по ремеслу. Созданная всего полгода назад, в единственном экземпляре, конструкторским бюро Владислава Алабаева, она являла собой вершину оружейного мастерства, вершину технического совершенства и красоты, если такой термин дозволено применить к орудию убийства. Свою «родословную» она вела от хорошо известной и отлично себя зарекомендовавшей СВАК-14, но от своей предшественницы отличалась радикальным образом. Эта к своему имени добавила всего лишь одну букву «М» (СВАК-14М), что означало «модернизированная». Всего-то одна буковка, но зато какие кардинальные изменения в конструкции она принесла с собой. Как и все снайперские винтовки, родившиеся в стенах КБ «Алабаев» она была изготовлена вручную, так как считалась эксклюзивным образчиком оружейного искусства. Созданная по классической схеме (без применения новомодного принципа «буллпап»), несмотря на свой крупный калибр в 12.7 мм., она, в отличие от своей прародительницы, не выглядела громоздко. Напротив, лишенная новомодных, но практически ненужных в данной ситуации «обвесов», включая сошки, она стала на порядок изящнее, как невеста, которая после застолья, сняла тяжелое подвенечное платье, оставшись на брачном ложе в легком пеньюаре. Даже массивный набалдашник дульного тормоза не делал ее менее изысканной и эстетически привлекательной. А приклад с плавными обводами только усиливал это впечатление. Творческий гений Владислава Алабаева, создавшего это совершенство, заключалось, прежде всего, в выборе материала, из которого потом и создавался этот шедевр. Он впервые в отечественной оружейной практике отказался от использования специальных марок стали при изготовлении ствола и ствольной коробки, заменив их «нержавейкой», что, как подтвердила практика, никак не сказалось на тактико-технических характеристиках винтовки. Именно поэтому ствол у нее был не вороненый, а никелированный. Конечно, нержавейка не могла поспорить по части долговечности с обычным — стальным стволом, но она существенным образом сокращала общий вес конструкции, что в условиях, далеких от полигонных, значительно облегчало её эксплуатацию. Изменениям подверглось и внутреннее устройство ствола. Пришлось изменить шаг его нарезов, дабы стабилизировать в полете длинную и тяжелую экспансивную пулю, способную поразить цель на дистанции более 2-х миль. Пулю, кстати, тоже пришлось переделывать. Дело в том, что проблемы стрельбы на сверхдальние расстояния требуют увеличения массы пули и более совершенной аэродинамики. Это, как правило, вытянутые цельноточеные пули для стрельбы на дальние дистанции, которые еще называются Ultra VLD. Но если идти по пути увеличения массы пули, потребуется изменить весь патрон — либо увеличить камору или применять новый прогрессивно горящий порох, либо вообще переходить на другой калибр. Другой калибр — это переход в другой класс и совсем другое оружие со всеми вытекающими последствиями: другие стволы, затворы, ствольные коробки, габариты, масса и значительное увеличение отдачи. Но Алабаев и тут пошел против канонов. Ему удалось разработать более тяжелую 30-граммовую пулю, оставаясь в рамках стандартного патрона. Модифицировали и дизайн пули: она стала напоминать длинное вытянутое веретено с двумя заостренными концами, что позволило добиться практически идеального баллистического коэффициента в единицу. Еще одной «фишкой» винтовки было то, что после выстрела гильза не выбрасывалась автоматически, а оставалась в затворной раме, и вытаскивать ее нужно было вручную. Кто-то скажет, что это де неудобно, отнимает время и прочее. Однако те, для кого подобное ремесло служит средством пропитания, в один голос не согласятся с подобным утверждением. И считать так, у них есть резон. Во-первых, эта винтовка предназначена исключительно для одного выстрела, а не для пальбы по тарелочкам, поэтому скорость для перезарядки здесь не нужна. К тому же, как правило, у киллера есть только одна попытка осуществить задуманное. Второго шанса судьба ему не предоставит. А во-вторых, тот факт, что гильза остается на месте способствует сокрытию улик. Совершив акцию, исполнитель может спокойно ретироваться с места событий, вместо того, чтобы ползать по земле (иногда даже ночью), в поисках гильзы. Но изменения на этом не закончились. В новой версии винтовки, конструктор заменил, ставший уже классикой, японский прицел March 8-80x56, на отечественный прицел, изготовленный концерном «Штабе». Это, конечно, был риск. Ведь «японец» в своем классе был самым лучшим, так как обладал кратностью в 80 единиц. Но «штабевцы» не испугались признанного авторитета и не подкачали, изготовив прицел «Гиперон 2П96», имевший еще большую кратность. Ради соблюдения конспирации, «принцессу» доставили в США в разобранном виде и отдельными партиями. И вот теперь эта «красотка» смирно лежала у ног исполнителя обещанной мести. Однако время имеет одно нехорошее свойство. Оно зачастую изменяется, и может увести совсем в ином направлении, нежели том, о котором думалось ранее. Первоначально задумывалось применить винтовку на дистанции превышающей полторы тысячи ярдов. Разработчики операции планировали устранить «клиента», выходящего из офиса Госдепартамента, для чего были заранее сняты апартаменты на верхнем этаже здания, находящегося на таком приличном расстоянии. Но последние события внесли свои коррективы, и планы пришлось срочно менять, подстраиваясь под текущие реалии. Требуемое расстояние оказалось гораздо короче, нежели планируемое. Всего-то 330 ярдов, вместо 1500. Так что, винтовка была, но ее возможности оказались избыточными в данной ситуации.
Старик продолжал сидеть, почти отрешенно слушая доносившиеся до него звуки музыки и песен. Уже совсем стемнело. Он вскинул руку, на которой фосфоресцирующий циферблат часов показывал ровно 22.00. Концерту пора уже было заканчиваться. И правда, уже через несколько минут звуки музыки смолкли, и распорядитель торжеств объявил в микрофон, что следующим этапом увеселительного мероприятия становится катание на лодках по озеру, которое будет сопровождаться обещанным салютом. Снайпер вновь потянулся к монокуляру, отыскивая своего «подопечного». На этот раз он отыскал его гораздо быстрее, чем в прошлый. И опять поразился тому, как тот видоизменился. Теперь это опять был улыбающийся жизнелюбец с расправленными плечами и барственными жестами рук. «Интересно, что же такое произошло с ним за полтора часа, в корне изменившее его облик?» — подумал наблюдатель. И еще молил про себя наблюдатель о том, чтобы Помпео не присоединился к желающим покататься на лодках и оставался на месте, ибо лодка непременно будет раскачиваться, а значит, попасть в него будет гораздо сложнее, да и освещенность на воде будет не такой хорошей, как на лужайке возле особняка. Неизвестно кто там на самом верху поспособствовал молитвам старика, но бывший Госсекретарь предпочел водной прогулке аппетитное застолье, где он мог, наконец, расслабиться после нескольких дней мучительной неизвестности относительно дальнейшего своего существования. Подавляющее большинство гостей решило поучаствовать в водной феерии. Только-только лодки отплыли от берега, как из-под воды там и сям начали всплывать небольшие платформы, на которых были специально установленные приспособления для метания в воздух хлопушек и петард, сопровождаемых фонтаном из огненных струй. Дамы при этом визжали в деланном испуге, а их кавалеры дружно гоготали над этим.
Снайпер отложил монокуляр и занял позицию лежа на толстом суку. Дородная фигура Майка неторопливо всплыла в объективе прицела. Изображение было настолько близким, что он мог бы без труда попасть пулей прямо в рот дорвавшемуся до бесплатных угощений обжоре. Спокойно и размеренно дыша, старик продолжал вести наблюдение через прицел за бывшим чинушей. Он не торопился с исполнением акции. Он ждал, когда начнется салют, чтобы звук его грохота слился со звуком его выстрела (как и положено по классике, в стиле Честертона). По задумке устроителей
Убедившись, что дело сделано, снайпер быстро, но без суеты разобрал винтовку, сложил ее части в рюкзак, туда же бросил монокуляр и застегнул молнию. Он был абсолютно спокоен по части того, что никакая баллистическая экспертиза не сможет с уверенностью установить с какого места был произведен роковой выстрел. Пуля такого калибра при соприкосновении с препятствием не оставляет четко выраженного входного отверстия. Она просто выносит все на своем пути. А так как она была еще и экспансивной, то есть раскрывалась на манер «цветка» и при этом произвольно меняла свое направление на выходе, становилось ясно, что это покушение станет вовсе неразрешимой загадкой для любых экспертов. Во всяком случае им придется изрядно попотеть, чтобы установить истину. А за это время он сто раз успеет скрыться на необъятных просторах Штатов. Совершив эти манипуляции, он безжалостно спихнул ногой рюкзак на землю. Затем достал из кармана штанов флакон-спрей и, нажав на поршень, расположенный наверху разбрызгал вокруг себя средство, отбивающее запах присутствия человека. После чего, не медля ни секунды начал свой спуск вниз. Спускался он гораздо резвее, чем поднимался. Спустя минуту он уже стоял под кроной дерева, давшего ему временный приют. Быстро снял «кошки» и сунул их в рюкзак, для чего опять пришлось его расстегивать и застегивать. Закинув его себе за спину, огляделся по сторонам, как бы прислушиваясь к шороху леса, но шум веселой компании, раздававшийся со стороны озера, не давал сосредоточиться и он бросил это занятие, здраво рассудив, что темнота и так скроет его присутствие. Опять достал флакон со спреем и обильно оросил им территорию возле дуба. Шагая по направлению к тому месту, где оставил свой велосипед он время от времени прыскал из флакона по сторонам и позади себя, пока не добрался до края дубравы. Там, он в последний раз пшикнул на свое транспортное средство и убедившись, что все содержимое флакона было потрачено, сунул его себе в карман, опасаясь оставлять даже такую мелкую улику. Вскочив в седло двухколесного коня, бойко закрутил педалями в сторону шоссе. Через двадцать минут он приблизился к одиноко стоявшему на обочине фермерскому пикапу. Это был его напарник и по совместительству страховщик. Не говоря ни слова, старик закинул свой велосипед в кузов, а затем и сам влез в кабину через заботливо распахнутую для него дверцу. И только после этого встречающий, такой же уже немолодой человек, коротко спросил на русском:
— Ну, как?
— Всё путём, — также коротко ответил он, поудобнее устраиваясь на месте пассажира и пристраивая у себя между ног рюкзак.
Взрыкнув, машина резво тронулась с места. Им надо было, как можно скорее добраться до Ньютона, пока местные власти не объявили план-перехват. Чтобы пересечь небольшую речушку под названием Чарльз, нужно было немного проехать вдоль ее русла, до ближайшего моста. Шоссе было пустынным, ни одна встречная или попутная фара не светилась в темноте глубоких сумерек. Вновь пришлось расстегивать рюкзак.
— Езжай помедленнее, — обратился пассажир к водителю.
Тот, не говоря ни слова, понятливо кивнул. Пока машина еле ползла, пассажир доставал поочередно детали разобранной винтовки и выкидывал их в речку через открытое окно. Вслед за основными уликами туда же последовали монокуляр и пустой флакончик. После того, как все «концы» в буквальном смысле были брошены в воду, машина вновь встрепенулась и опять помчалась по трассе.
— Не жалко было такое добро бросать? — спросил водитель.
— Жалко, конечно, — вздохнул и пожал плечами снайпер, — но своя шкура еще жальче.
Добравшись до Ньютона, они благополучно вернули на стоянку пикап, взятый ими накануне в прокат, и уже пешком — по темноте пошли на съемную квартиру, которую тоже арендовали на сутки у одного из тех, кто промышлял мелким и не совсем законным бизнесом по сдаче в наем жилья на непродолжительное время. Такими услугами часто пользовались те, кто не желал афишировать свои нетрадиционные наклонности, оставляя записи в регистрационных книгах отелей и пансионатов. Утром из комнаты, которую вчера арендовали два немолодых джентльмена, вышла никем незамеченная парочка молодых парней, одетых прилично, но не броско. Они сели в припаркованный, еще со вчерашнего дня, за два квартала отсюда, «Шевроле-Кобальт» и укатили с ветерком в сторону Бостона.
II.I
13.09.2020 г., США, округ Колумбия, г. Вашингтон
Сначала не помешает чуть-чуть окунуться в историю. Дэниел Смит — 49-летний мужчина среднего роста и плотного телосложения имел настолько непримечательную и неприметную внешность, что спроси у любого несведущего человека, какой, по его мнению, работой занимается данный персонаж, и он точно ответит, что никакой иной деятельностью, кроме, как шпионской, тот заниматься не может. И будет, безусловно, прав, потому что в разведку любой страны, как правило, никогда не берут людей с ярко выраженной внешностью, выпадающей из обывательского представления о среднестатистическом образе законопослушного гражданина. Сам Дэниел в кругу сослуживцев не раз, посмеиваясь, подчеркивал, что стезю профессионального шпиона выбрала для него родная мама, задолго до того, как он сам появился на свет. Сделала она это самым, что ни на есть элегантным способом. Она просто вышла замуж за молодого и подающего надежды профессора палеонтологии, поменяв свою немного комичную фамилию Дулиттл, на более благозвучную, но абсолютно невыдающуюся — Смит. Фамилия Смит (в дословном переводе означающая «кузнец») наряду со своим русским аналогом являлась самой распространенной в мире. Поэтому в англоязычной стране иметь такую фамилию было все равно, что не иметь никакой. Завоевать общемировую известность с такой фамилией было бы весьма и весьма затруднительно среди миллионных толп «Смитов-Кузнецовых», зато для работы в разведке это было то, что надо. С самого раннего детства мальчишку увлекали шпионские детективы, бурно расплодившиеся на страницах бульварных романов и низкопробных кинопостановок, в которых бравые парни с тяжелыми челюстями и стальными глазами противостояли ордам «красных» шпионов и вредителей, шныряющих возле «сияющего града на высоком холме», под названием Соединенные Штаты Америки. И, естественно, что самым любимым его киногероем был неувядающий Джеймс, который Бонд — неуловимый и несокрушимый борец с мировым злом, хоть и работавший не на Штаты, а на Её Величество, но это уже относилось к мелочам, которыми можно и пренебречь при случае. С детских лет он знал и верил, что когда-нибудь сможет пополнить собой ряды борцов с ненавистными ордами обладающими «раскосыми и жадными глазами». Он был пытливым и непоседливым ребенком в детстве и сохранил это качество, перейдя в юношеский возраст. Дэниел хорошо учился в школе и уже там начал проявлять зачатки своего аналитического мышления. Поэтому свой путь в Большую Разведку он начал с самых простых и, тем не менее, самых эффективных шагов. В череде этих шагов было поступление в Институт перспективных исследований Рэдклиффа при Гарвардском университете, также известным, как Гарвардский институт Рэдклиффа — бессменной кузнице кадров для разведывательных сообществ Соединенных Штатов. Сделать это ему было непросто, потому, как Институт перспективных исследований издавна являлся негласной вотчиной для отпрысков из аристократических семей, имевших, как правило, либо британские, либо германские корни, а он был всего лишь профессорским сыном, не имеющим обширного родословного древа и дворянского герба. В отличие от более «демократичного» Йельского университета, Гарвард перенял большинство из традиций своего старшего собрата и коллеги — Оксфорда, по сути оккупированного представителями аристократических семей. Но благодаря неимоверным усилиям со стороны отца, в свое время предусмотрительно позаботившегося об обширном круге связей среди научных светил, которые снабдили его необходимым количеством рекомендательных писем для его сына, а также своим пробивным качествам, ему таки удалось пристроиться в это элитное учебное заведение. Стоимость учебы, не считая затрат на проживание в студенческом кампусе, была невероятно высокой даже для маститого ученого-палеонтолога, каким являлся его отец. Но, опять же благодаря пронырливости папаши, сумевшего добиться государственного гранта на обучение своего единственного, а потому и любимого чада, пребывание в стенах этого заведения была более-менее приемлемо с точки зрения материальных затрат. Все остальное уже зависело только от собственных способностей самого Смита-младшего. Ребенок в полной мере оправдал вложенные в него средства и усилия, а потому не подкачал и на этом этапе борьбы за существование. В наследство от отца, Смит-младший получил не только научный склад ума и пронырливость, но еще и могучее свойство располагать к себе практически любого человека, даже негативно относящегося к нему. Умение разговорить, расположить к себе и заставить полностью раскрыться перед собой, дало ему возможность проникнуть туда, куда вход обычным смертным изначально заказан.
Именно поэтому следующим его шагом на пути к вершине своих желаний, стало вступление уже на втором курсе в тайное студенческое общество под названием «Череп и кости». В него принимали только самых достойных представителей аристократического сословия. Изначально это братство появилось в стенах Йельского университета, но с годами его популярность среди молодых отпрыском с «голубой» кровью росла, и уже к началу ХХ века перекинулась и на Гарвард. Надо ли говорить, какая это была удача для Дэниела? И Йельский, и Гарвардский университеты были основаны, в свое время, членами масонской ложи «Северная Америка», а значит, являлись, по сути, их легальными филиалами. Поэтому «Череп и кости» была неким тайным образованием внутри другого тайного образования. От подобной таинственности могла пойти кругом голова у кого угодно. Ведь членами общества становились не просто представители аристократической элиты, а выходцы из самых богатых и влиятельных семей США. Они всегда, по негласной традиции, занимали важнейшие посты: в политике; в СМИ; в финансовой, научной и образовательной сферах. Так, среди патриархов тайной ложи, её основателей, значились Расселы, Тафты и Гилманы. Впоследствии в состав общества входили Банди, Лорды, Рокфеллеры, Уитни, Фелпсы, Буши и другие.