Холодное блюдо мести

Яньшин Юрий Витальевич

Да, работу свою в Москве он очень ценил, считая ее хорошим трамплином для карьерного роста. И вообще ему в столице России было очень комфортно. Сервис ничуть не хуже, а зачастую и лучше, чем в любой из европейских столиц, относительно недорогие цены, по сравнению со Штатами, культурное общество, обилие развлечений на любой — даже самый изысканный вкус, относительно невысокая уличная преступность и обилие красивых женщин, до которых он всегда был большим охотником. Всё это делало его местопребывание здесь удобным и комфортным. Его даже не раздражал тот факт, что время от времени он чувствовал на себе ничем не прикрытое внимание со стороны местных спецслужб, следующих за ним на некотором расстоянии, абсолютно не скрывая своего присутствия. В некоторой степени это даже льстило его самолюбию и повышало, как внутреннюю самооценку, так и авторитет со стороны коллег. И, как бы это ни было обидно, но всему приходит свой конец. Пришел конец и его деятельности в стране, которой он посвятил, пожалуй, лучшие свои годы. После того, как послу озвучили доказательства причастности некоторых его сотрудников, включая и Мэтью, к теракту на Красной площади, стало предельно ясно, что надо срочно уносить ноги, чтобы тебя не вынесли самого вперед ногами. Единственное, что смог сделать Хартман, так это упросить ведьму, которая стоит во главе местного МИДа, выпустить его из страны, не причиняя вреда. Впрочем, рассчитывать на честное слово, данное дипломатическим работником, это значит, всю оставшуюся жизнь ходить и оглядываться по сторонам в ожидании фатальных неприятностей.

Даже сидя в полупустом комфортабельном салоне самолета, уносившем

его домой, он не чувствовал себя в полной безопасности. Наполненный внутренним страхом, он каждый раз ежился, когда стюардесса проходила мимо него по салону бизнес-класса, эротично покачивая округлыми бедрами. На её неоднократные попытки предложить ему скоротать время за сытным обедом с большим выбором горячительных напитков, он угрюмо отвечал отказом из-за пошлой боязни быть отравленным. С такой же подозрительностью он оглядывал каждого пассажира желавшего прогуляться до «нужного» места и вынужденного проходить мимо его перепуганной персоны. Сам он тоже за весь почти десятичасовой перелет в Нью-Йорк так ни разу и не покинул своего пассажирского места (видимо заранее облачившись в памперсы). При этом не раз ловил себя на мысли, что чувствовал бы себя гораздо спокойней, находясь в багажном отделении среди чемоданов, нежели сидя в кожаном кресле пассажирского салона. Паранойя. От нее никуда не деться. Когда самолет прибыл в аэропорт имени Кеннеди, Мэтью не стал спешить с покиданием салона, любезно пропустив всех впереди себя. Его никто не встречал. Не такая уж он был и «шишка», чтобы отряжать на его встречу эскорт. Уже в аэропорту, он, как заправский нелегал, а вернее, как человек, насмотревшийся в свое время голливудских поделок о шпионах, пропустил мимо два такси, прежде чем остановить третье. Это такси и довезло его до пятизвездочного «Хилтона», что располагался на 6-м авеню. Мэтью, вернувшись на родину, решил, что в некоторых случаях можно и не экономить, тем более средства позволяли совершать такие траты. К тому же, когда еще представится возможность шикануть, хотя бы денек-другой, проживая в апартаментах, рядом с каким-нибудь саудовским шейхом? Торопиться теперь было некуда. Он честно заслужил продолжительный отпуск, находясь на передовой борьбы с русской Империей Зла. А департамент по вакансиям ждал его в своих стенах лишь на следующей неделе.

Первое время по возвращении домой Скайлз пребывал в состоянии раздвоения личности. С одной стороны он безумно был рад вырваться из атмосферы тотального страха за свою жизнь. Рад был ощущать себя на родине, видеть возле себя лица американцев, чувствовать их менталитет. Радовался тому, что не надо было при каждом общении с соотечественниками каждый раз обдумывать свои слова, прежде чем их произнести. Наслаждался дыханием свободы и настоящей демократии. А с другой стороны, он все никак не мог отделаться от мании преследования. Ему все время казалось, что за ним неотступно следят вездесущие глаза агентов КГБ. В каждом встречном прохожем, он, прежде всего, старался разглядеть чуждые для него черты, которые бы выдавали «с головой» его вероятного палача. Он боялся одновременно, как открытых пространств — потенциально опасных для любого снайпера, так и закрытых, которые в любой момент могли стать для него роковой ловушкой. Одно время он всерьез размышлял над тем, чтобы сделать себе пластическую операцию. Он даже, как-то поделился своими мыслями на данный счет с одним из чиновников Пентагона, отвечающих за комплектование посольств военными представителями. Но тот, слава Богу, отговорил его от этой безумной затеи. Аргументом, послужившим отказу от необдуманного шага, стало то, что ему, если он хочет продолжить свою службу на данном поприще, менять свой облик категорически нельзя, ибо на новом месте службы при получении и ознакомлении с его личным делом, обязательно затронут эту тему, и тогда придется давать не совсем удобные объяснения. Да и у страны пребывания, может возникнуть нездоровый интерес к причинам, послужившим для смены обличия.

Все восемь лет, служа помощником военного атташе, он не был ни разу в отпуске. Поэтому получив разом компенсацию за неиспользуемое время для отдыха не слишком-то переживал, что его новое назначение затягивалось. Все тот же знакомый чиновник, пояснил ему, в приватной беседе за ресторанным столиком, что нового назначения можно не ждать, пока в Белом Доме не сменится караул. Потому, как новая администрация, наверняка захочет сменить штат военных атташе, доставшихся ей в наследство от прежней власти. И не потому, что демократы обязательно должны были сменить республиканцев, а потому, что времена теперь наступали совсем иные, а значит, и требования к сотрудникам посольств, представляющим интересы Пентагона, должны были в корне поменяться. Время дипломатических расшаркиваний медленно, но верно уходило прочь. Соединенным Штатам, находящимся на краю экономической, политической и социальной пропасти требовалось менять свою всегда жесткую риторику на еще более агрессивную. Мэтью, как далеко неглупый человек, рассчитывал и тут оказаться на коне и в авангарде перемен, ибо кто, как не он был, по сути, в самом центре заговора против русского президента. И хотя об этом нужно было помалкивать, он никогда не упускал случая принять многозначительную позу, если речь заходила о внутрироссийских делах. Он ведь всерьез рассчитывал, что государство осыплет его наградами с ног до головы, за умело проведенную операцию, но никто с этим делом, к его искреннему удивлению, не спешил ему навстречу. В какие бы высокие кабинеты он не заходил, все старательно отводили от него глаза и спешили поскорей сбагрить кому-нибудь другому настырного соискателя почестей. Все, что удалось выцарапать из родного ведомства, так это реплику наручных часов «Rolex Paul Newman Daytona» стоимостью якобы 90 000$ с дарственной гравировкой от главы Пентагона, но на самом деле, «красная» им цена в базарный день не превышала 400 «жабьих шкурок». Желая, как следует о себе заявить, чтобы повысить стоимость своих акций, он даже добился встречи с самим Дэниелом Смитом — всемогущим руководителем «русского дома». Но тот до обидного был холоден с ним, ограничившись лишь вялым рукопожатием и отделавшись ничего незначимыми словами ободрения и поддержки. Это демонстративное пренебрежение к его заслугам, сильно ударило по больному самолюбию Скайлза. Ведь кто, как не сам Смит, еще год назад, когда операция только готовилась, несколько раз сам связывался с Мэтью по закрытой линии связи и заискивающим тоном интересовался ходом подготовки к намеченной акции? А теперь он делает вид, что чуть ли не впервые видит его. И хотя Мэтью было обидно за невнимание к его заслугам, в душе он понимал, что чем меньше людей знает о его «подвигах», тем целее его личная шкурка, которую он любил больше чем лавры признания своих заслуг. Впрочем, денежное содержание, которым его щедро одарило родное ведомство, в какой-то мере, скрашивало весь негативный осадок от замалчивания его ведущей роли в деле дестабилизации извечного противника США. Поэтому не оставалось ничего другого, как терпеливо ждать нового назначения. Он, разумеется, не рассчитывал, что его законопатят в какое-нибудь полудикое африканское государство, где одна хунта сменяется другой на постоянной основе, и где есть риск, если и не заболеть малярией, то спиться от тоски и безнадеги. Ему, конечно, хотелось бы попасть в какую-нибудь маленькую тихую страну, наподобие Швеции или Швейцарии. А уж попав туда, заниматься неспешной и размеренной работой, которая не несет в себе никаких рисков. Днем заниматься рутинными и скучными делами, связанными с посещениями брифингов для дипломатических представительств, посещениями посольств дружественных (вассальных) государств, присутствием на маневрах карликовых армий, а вечером посидеть в хорошей компании коллег, где-нибудь в уютном кафе.

К своим тридцати пяти годам он так и не обзавелся семьей, все время, откладывая этот процесс на потом. Нет, он не был проповедником гендерного разнообразия в сексе, просто считал, что семейные обязанности могут плохо сказаться на его карьере. К тому же, наличие семьи всегда предполагало некую ответственность по отношению к женщине и возможным детям, а он не привык расходовать свою любовь на кого-то еще кроме себя самого. А вот мимолетных любовных интрижек он никогда

не чурался, резонно считая про себя, что лучше отделаться парой сотней долларов и получить взамен этого мимолетное удовольствие без всяческих взаимных обязательств, чем постоянно делиться своим жалованьем и при этом постоянно чувствовать на себе давление со стороны супруги. С кучей денег на своем банковском счету, он мог себе позволить отдохнуть от пережитого стресса на каком-нибудь пляже Лос-Анжелеса или Флориды, в ожидании нового назначения, крутя романы налево и направо. Но он все время откладывал свой вояж на курорт, в ожидании, что его вот-вот заметят и вот-вот позовут сунуть ногу в стремя. Правда, можно было поехать к родным и близким. Но из родных и близких у него была всего лишь мать, поживающая в Айдахо. Близким для него человеком она никогда и не была. В особенности после того, как умер его отец, рано спившийся на почве ревности к своей супруге. Мэтью любил своего несчастного и безропотного отца, который не нашел в себе силы противостоять постоянным изменам жены, а потому и выбравшего такой экзотический способ самоубийства. За это он так и не смог простить свою мать. После смерти мужа она еще дважды выходила замуж, пока не успокоилась в третьем браке, обремененная кучей ребятишек от разных отцов. Мэтью не то, чтобы уж совсем игнорировал мать. Нет. Просто предпочитал поддерживать с ней отношения на расстоянии, отделываясь, время от времени поздравительными открытками на Рождество и День рождения. В результате, никуда он так и не поехал, решив остаться в Нью-Йорке. Из пятизвездочных апартаментов он съехал в отель попроще, но все равно с приличным комфортом. Уже привыкнув к тому, что все угрозы для его тушки остались позади, он проводил дни в походах по театрам, выставочным галереям, паркам и кинотеатрам. А по вечерам устраивал маленькие кутежи в одном из ресторанчиков Мидтауна, обычно заканчивавшихся тем, что под утро в его постели оказывалась то одна, то другая девица, имени которой он даже не старался запомнить.

I.II

17.09.2020 г., США, Нью-Йорк, Бедфорд

Вот и сейчас он находился в приятном обществе знойной брюнетки, которую подцепил в ночном клубе на Ленокс-Авеню, что находился невдалеке от Центрального парка. Весь день он провел в Парке, валяясь на лужайке и нежась в лучах сентябрьского солнца. Трава вокруг него, хоть и была еще зеленой, но уже не такой яркой и сочной, как в летние месяцы. По всему чувствовалось, что осень уже не за горами и уходящее лето торопится отдать отдыхающим свои последние погожие дни. К вечеру уже становилось прохладно. И эта прохлада ему чем-то напоминала Москву. В русской столице даже в разгар лета редко выпадали дни, когда становилось слишком жарко. К тому же жара никогда там не чувствовалась по-настоящему из-за большого количества деревьев на улицах, а также парков, рощиц и тенистых аллей. В этом плане Нью-Йорк сильно проигрывал русской столице. Каменные джунгли американского мегаполиса могли своим видом удовлетворить только того, кто никогда не вылезал из них, а поэтому и не знал, что бывают места гораздо красивей, чем пышущий жар от раскаленного асфальта в окружении бетонно-стеклянных коробок, слепящих глаза прохожим своими отражениями солнечного света. Соперничать с Москвой, имея в загашнике, хоть и большой, но единственный крупный парк, не имело смысла. У русских в столице было таких пруд пруди. Тут тебе и Измайловский, и Сокольнический, и Горьковский. А уж Битцевский парк, так это вообще по меркам западных туристов представлялся тайгой в миниатюре. Мэтью очень любил посещать московские парки и делал это при всяком удобном случае. Видимо, ностальгия по прошлому заставляла его довольно часто посещать и этот нью-йоркский парк. Чтобы как-то разнообразить впечатления, он приезжал сюда, каждый раз, с новой стороны. Солнце уже клонилось к закату и его косые лучи уже никак не согревали сентябрьский воздух. Большинство людей уже покинули парк, стремясь оказаться дома до сумерек. Мэтью, передернув плечами от вечерней прохлады, тоже засобирался к выходу, где на парковке стоял его «Ford-Mustang», взятый им напрокат. Тороватый Скайлз не хотел приобретать автомобиль в собственность, в чаянии своего нового назначения. Зачем нагружать себя лишней головой болью, если ты не знаешь, где очутишься завтра? А так — дешево и сердито. К тому же все девицы с пониженной социальной ответственностью и без того сговорчивые, еще охотнее отдавались молодому красавцу, когда он подкатывал к ним на ярко-красном «Мустанге» с мощным движком под капотом.

Вечер уже опустился на никогда не засыпающий город. Надо было подумать, как с пользой провести вечер, а возможно и ночь. Немного отъехав от стоянки, он краем глаза заметил сверкающую неоном вывеску на здании, облицованном красным кирпичом. Вывеска настойчиво призывала посетить бар-ресторан со смешным названием «Хихикающий Какаду». Скайлз отметил про себя машинально, что в этом заведении он еще ни разу не был. Мест для парковки возле этого «Какаду» было предостаточно, а это в свою очередь говорило о том, что народу внутри не так уж и много, значит можно спокойно посидеть расслабиться с очередной мимолетной пассией, которая непременно должна будет клюнуть на его неотразимую внешность. Припарковав машину невдалеке от входа, Мэтью решительно толкнул от себя большую стеклянную дверь заведения. В приятном полумраке, было довольно уютно. Тихо и ненавязчиво играла музыка. Большой зал был, как бы разделен на три части. В одной располагались, как и положено столики с немногочисленными посетителями. Другая часть представляла собой нечто похожее на сцену, где возле шеста нехотя и с ленцой крутилась некрасивая полуобнаженная девица, демонстрируя пластику тела. Третья часть зала была отведена под длинную барную стойку с высокими табуретами на трех ножках. За стойкой суетился мальчишка-бармен, обслуживая немногочисленных клиентов, развлекая их виртуозной работой рук, смешивающих коктейли, буквально на лету. В эту часть и направил свои стопы «ветеран дипломатической службы», как нередко именовал он сам себя в кругу знакомых. Взгромоздившись на треножник, Мэтью прищелкнул пальцами, как завсегдатай подобных заведений:

— Эй, бой! — обратился он к бармену. — Сооруди-ка мне Маргариту.

Тот кивнул и широко улыбнулся:

— Вам со льдом, сэр?

— Ну, разумеется, — с барственной снисходительностью в голосе и слегка растягивая слова, проговорил Скайлз.

— Одну минуточку, — ответил юнец и кинулся исполнять заказ.

Принимать внутрь горячительные напитки он, находясь за рулем, не боялся по той простой причине, что заведения подобной специализации, как правило, предоставляют услуги по доставке клиента в указанное им место на его же автомобиле. Услуга была не из дешевых, однако, она того стоила. Коктейль «Маргарита» был одним из самых его любимых напитков. К нему он пристрастился еще в Москве, часто посещая рестораны и ночные клубы. В классическом варианте в состав «Маргариты» входит текила, ликер «трипл-сек» и сок лайма. Обычно все ингредиенты просто смешивают в миксере и подают в специальных бокалах с кубиками льда. Некоторые любители любят поэкспериментировать: вместо сока лайма они добавляют любой другой сок, но Мэтью предпочитал придерживаться канонов. Буквально через минуту, получив требуемое, Мэтью смог с наслажденьем приникнуть губами к соломинке.

— Что-нибудь еще, сэр? — осведомился бармен.

— Пока не надо, — вяло отмахнулся Мэтью от услуг работника общепита.

Пока между ними проходил этот незатейливый диалог, на соседнюю табуретку вспорхнула молодая девица с волосами цвета воронова крыла. Девица была хороша! Да, что там хороша?! Она была просто великолепна! Длинные, стройные и лишенные растительности ноги в комплекте с мини-юбкой, загар цвета светлого шоколада, идеальные черты лица и тонкий запах дорогой косметики, все это приятно щекотало ноздри и возбуждало воображение. Усевшись рядом с Мэтью, она приветливо, но ненавязчиво улыбнулась ему, что он, естественно, посчитал приглашением к разговору.

— Не желает ли юная леди, чтобы джентльмен угостил ее чем-нибудь вкусненьким? — подмигнул он ей и состроил гримасу, которая в его представлении должна было расположить девицу к дальнейшему общению.

— О-о-о! — быстро нашлась та, тоже улыбаясь во весь рот и демонстрируя хорошую работу дантиста. — Джентльмен, видимо, только что похоронил любимую тетушку, раз решил посорить деньгами?

— Ого! — удивился он, не ожидая таких слов от красотки. — А вам, оказывается, палец в рот не клади!