Холодное блюдо
Шрифт:
Муторно и гадко. Превращаться в палача нет желания, но и оставлять безнаказанным убийство тоже нельзя. Куда ни кинь…легче не будет.
Как ни ломал Артем голову, ответ на извечный вопрос, мучавший равно русскую творческую интеллигенцию девятнадцатого века и гражданина Козодоева в кинокомедии "Бриллиантовая рука", так и не нашелся. Хотя времени на размышления было предостаточно – почти целый день.
Этот день Артем провел в гостеприимном доме Величева. Практически безвылазно, не считая похода за очередной порцией спиртного и закуской. Жевал бутерброды и пельмени, полировал пивом водку, смотрел телевизор, приглядывал за хозяином квартиры. Тот по-прежнему обитал в ванной комнате, с наручниками на руках и кляпом в зубах, однако
Процесс отправления надобностей, откровенно говоря, обставлялся мерами предосторожности: бандит справлял нужду в наручниках, предварительно защелкнутых на руках впереди, и под приглядом надсмотрщика, вооруженным тесаком. В тех же целях Артем пленника от батареи отковывал поэтапно. Связывал ноги, потом снимал наручники, заставлял Величева нагнуться и вытянуть руки вперед, снова защелкивал браслеты, развязывал ноги и вел бандита в туалет. Затем все повторялось в обратной последовательности.
Надсмотрщику подобные фетишистские забавы удовольствия приносили мало, особенно с учетом того, что пленнику требовалась помощь при снятии и натягивании штанов, но ради соблюдения принципов безопасности Стрельцов их терпел. В остальном Величев проблем не доставлял.
Вместе с тем вопрос о том, что делать с Брагиным (а также с томящимся в ванной комнате пленником и прочими супостатами) все еще висел в воздухе. Артем и сейчас продавливал…пятой точкой комфортный Величевский диван, прихлебывал чай – от алкоголя уже тошнило – и размышлял о превратностях бытия и дальнейших своих действиях. Как уже было отмечено выше, размышлял безрезультатно. На ум ничего не приходило.
Даже сон не помог. Говорят, утро вечера мудренее… Опытным путем Стрельцов установил, что далеко не всегда мудренее. По крайней мере, после продолжительного сна на том же несчастном диване Артем так и не определился, что ему делать с бывшим однокашником: мстить или простить. То казалось, он готов плюнуть на месть и забыть и о Брагине, и о Туманове, и о прочих подонках. Вернее, постараться забыть. Бог им судья, тем паче кое-кто уже судьбой наказан. То вдруг в груди рождалась дикая ярость, вскипала пенным гребнем и захлестывала разум. И у Артема тут же возникало желание схватить нож, топор, молоток, дубину, да что угодно и бежать на поиски Брагина. Найти и изуродовать. Схватить его за волосы и молотить мордой о кирпичную стену, пока зубы не искрошатся до последнего, а физиономия не превратится в кровавый блин, покрошить Ромину упитанную тушку на мелкий фарш, испражняться на…
Приступы ярости заканчивались, и вновь Артем был готов, если не простить, то хотя бы не убивать.
В результате многочасовых душевных метаний выкристаллизовалась единственная дельная мысль – для начала попытаться найти Брагина и поговорить. Выяснить побудительные причины его поступков. Потолковать по душам. В той же канве, как и с Величевым. Не обязательно бить Рому по голове и приковывать к батарее, тем более – пальцы отрубать, но побеседовать без свидетелей и помех стоит. В располагающей обстановке. А потом, с учетом итогов "собеседования", решать…
Где только искать Ромочку? Виделись они ведь за последний десяток лет, как в старой доброй песне поется, один лишь раз, ни адреса, ни телефона… Хотя, стоп, номер телефона-то Брагин ему давал. Рабочего телефона, если память Артему не изменяла. Память, словно идеальная жена, в данном случае хранила верность, и Стрельцов даже припомнил, что в ту их единственную короткую встречу около газетного киоска Брагин наплел ему что-то неудобоваримое. Мол, домашним телефоном еще не обзавелся, а номер сотового менять собрался.
Чушь какая! Особенно про сотовый. И, что удивительно, Артем эту чушь слопал за здорово
Номер собрался менять… Ну и что?! Разве это проблема, мог и дать старый номерок другу детства, авось успели бы созвониться до подключения нового. Нет, все очевидно: Рома ему просто номер сотового сообщать не хотел. Не желал общаться, гаденыш. А рабочим телефоном, как пить дать, человек десять пользуются, не меньше – поди, дозвонись. А дозвонишься, попросишь пригласить господина Брагина, но того, естественно, на месте не окажется. И разговаривать с неприятным тебе человеком (то, что для Брагина Артем являлся по меньшей мере неприятелем, сомнений не вызывало – к друзьям бандитов не посылают) не придется, и приличия соблюдены:- Звонил? Ах, да, говорили, но ты знаешь, закрутился, не успел, поздно сообщили…- С сотовым подобная, используя лексику продвинутой молодежи, лажа не прокатила бы, а с рабочим телефоном – запросто.
Интересно, номер рабочего телефона Брагин дал правильный или изменил пару цифр на всякий случай? Жаль, что он не успел Роме позвонить до того, как…
Кстати, сейчас тоже не поздно! Номерок Рома назвал-таки. И Артем его записал. Куда вот только? Памяти роль верной жены, очевидно, надоела, и она помогать отказалась. Категорически. Пришлось пошевелить извилинами.
– Пойдем простым логическим ходом,- процитировал Стрельцов одного нетрезвого кинематографического персонажа и для стимулирования мыслительной деятельность поскреб пятерней затылок.- Визитку Рома мне не давал. Записной книжки у меня в тот день с собой не было. Бумаги – тоже. Ручка могла быть? Могла. В карман иногда засовываю. Но на чем бы я записал? Не на газете же. Что еще с собой таскал? Телефон, кошелек, ключи и… все, пожалуй. До машины мог дойти и там записать? Вряд ли… На клочке каком-нибудь? Тоже сомнительно. Значит, я номер в сотовый забил. Точно!- Артем в два глотка допил давно остывший приторный чай и подмигнул симпатичной темненькой дикторше, вещающей из телевизора об очередном подорожании цен на энергоносители. – Надеюсь, Павлика мы в Ленинград не отправим?
Как и следовало ожидать, стрельцовские подмигивания пропали втуне, холодная брюнетка и ухом не повела, и переключилась на рассказ о международной конференции по проблемам… Что за проблемы волновали продвинутую общественность, Артем не дослушал и вырубил "окно в мир". Откладывать дело в долгий ящик было не в его правилах, поэтому он немедля отправился за телефоном.
Чудесным образом труба уцелела во время злоключений своего хозяина, не разбилась, не потерялась, и бандиты ее не отобрали. Впрочем, чудом тут и не пахло: в тот день, когда его похитили, Артем забыл мобильник на сиденье автомобиля. Телефон тихо и мирно там пролежал до выписки хозяина из больницы. А машина чуть менее тихо и мирно (менее мирно – по причине вящего неудовольствия пузатого соседа Вадика, кое, то бишь неудовольствие, он не преминул высказать Стрельцову при личной встрече) простояла несколько недель возле подъезда. После выписки Артем нашел телефон, но им почти не пользовался, поскольку имелся запасной сотовый, да и звонить никому не хотелось. Телефон до сих пор валялся где-то в машине; когда накануне Стрельцов увидел Велика и рванул за ним, сотовый прихватить не удосужился.
Заглянув в ванную комнату и убедившись в том, что у товарища Величева все в ажуре – тот копошился возле неразлучной подруги-батареи, Стрельцов покинул гостеприимную бандитскую обитель и спустился во двор. Трубка сиротливо валялась на подлокотнике между водительским и пассажирским креслами. Артем уселся на водительское место и разблокировал телефон. Табло засветилось и сообщило о том, что пропущено восемь звонков. Большинство – от мамы и пара-тройка – от неопределенных абонентов. Очень скромно. В лучшие времена за сутки вполне могло и сорок набраться: от друзей, по работе. А сейчас – тишина.