Холодное сердце пустыни
Шрифт:
— Пригласите ли войти, господин Аман? — раздался от задней двери, к которой уже успела подскочить Падме. Ну, да, без разрешения чародея — за порог его дома ступать было опасно.
— Заходите, господин Ласс, — мягко произнес Аман, и Пауль чудом удержал на лице спокойное выражение.
Занятно. Имя было названо только одно. Это было случайно? Или Аман нарочно оставил за дверью всех остальных участников погони. Был ли там тот бандит, что навел на Пауля стражу?
Стражник ступил внутрь дома, огляделся и, конечно же, уставился на Пауля испытующим взором. А Пауль скользнул
Рост — средний, руки расслаблены — хоть правая и лежит на рукояти меча. А это кстати показательно, видимо, маг перед Паулем слабый, раз оружию он доверяет больше, чем магии.
В принципе — если броситься вперед с достаточной скоростью, можно оглушить ударом кулака в висок, выдрать из ножен на перевязи стражника кинжал и полоснуть его по горлу, быстрее, чем тот успеет выдохнуть заклинание.
С трудом удалось отстраниться от этих мыслей. Все-таки — можно было сбежать с Арены ногами, но как сбежать с неё рассудком — было Паулю неведомо.
— Чему обязан такой чести лицезреть отважнейшего из смертных? — поинтересовался Аман, поднимая голову и вынимая изо рта кончик трубки. Из его рта вырвалось колечко дыма — вырвалось и зависло в воздухе, завиваясь в сложную спираль.
Что-что, а невозмутимость Аману удавалась как прожженному дельцу. Такой при полных мешках товара за спиной будет торговаться, набивая цену.
И тон магика не казался подобострастным, ни в каком месте. Он звучал слегка недовольно, будто Аман был действительно раздражен, что его отвлекли от работы и с трудом нашел в себе силы отдать дань вежливости — для болтливых пустынников один “отважнейший из смертных” в приветствии — это ужасно мало.
— У вас гости, господин Аман? — стражник все сверлил взглядом Паулю лоб, но он беспечно глотнул терпкого настоя из чашки, вопросительно задрав брови, будто удивляясь такому вниманию. — На рынке заметили беглого харибского гладиатора, он скрылся в этом переулке.
— Господин Ласс, какие беглые рабы? Брат ко мне приехал, из Эффин, — сухо улыбнулся Аман. А Пауль невольно восхитился этой наглой ложью, сказанной с таким искренним раздражением, будто магик был действительно возмущен озвученными подозрениями.
Вот только ложь эта означала только одно. Если стражник Аману поверит — придется Паулю отступиться от слова, данного Мун. Он будет чародею должен.
— Гладиатор тоже эффинец, — Ласс даже бровью не повел, ему по службе, видимо, капризных магиков хватало, чтобы не обращать на их выверты внимания, — розыск ведется именем халифа. За укрывательство грозит участь раба на харибской Арене.
— Это все более оскорбительно, господин Ласс, — магик откинулся на подушках, и глянул на стражника с яростью, — мой брат из Эффин, я тоже из Эффин, вы это знаете. Какие тут могут быть противоречия? Как я должен избежать ваших обвинений? Кем нужно родиться? Два года здесь живу, магичу на благо Турфана, вы же ко мне от лихорадки приходили лечиться, и зелья покупали уже для себя. Чтобы супруга была довольна. Между прочим, никому и слова не сказал о ваших немочах. И вот, надо же, оказывается, этого недостаточно, чтобы
Пауль с трудом не фыркнул в чашку, услышав про “немочи”. Стражник же напротив — раскраснелся и теперь зыркал на Пауля с молчаливой неприязнью, как на не самого желанного хранителя его секретов.
Ох и нарывался же этот тощий чародей… Вот только Пауль с каждым словом лжи, произнесенной Аманом, должал ему все больше. Ох, расплатиться бы потом…
— И все-таки, господин Аман, — настойчиво прошипел сквозь зубы стражник, — я должен проверить. Дело — серьезное, гладиатор — очень опасен. Он убил того магика, что прислал ему халиф. Так что доверять ему — последнее дело, господин Аман.
Ну, как убил… Придушил слегка, заставил выжечь клеймо, потому что магии самого Пауля на это не хватило, сплел морок, и крепко оглушил своего невольного свидетеля. Он не мог упустить такой шикарный момент, когда он оказался в совершенно незапертой лечебнице Арены, а не в своей, пусть и роскошной, но все-таки камере.
Но Пауль точно знал, что тот целитель дышал и не был опасно ранен. А вот — по розыскной легенде все было куда жестче. Ну, правильно, плебс не должен видеть в беглеце человеческое, должен видеть только опасную тварь.
Стражник говорил так уверенно, будто увещевал Амана, уговаривал его отступиться и сознаться в укрывательстве. И Пауль знал этот их метод — всегда говорить так, будто точно уверен в вине преступника. Стража везде одинакова.
Впрочем, если у самого Пауля сердце прижималось к лопаткам изнутри, лишь бы не выдать себя, то Амана, кажется, было совершенно не пронять.
— Ну что ж, проверяйте, господин Ласс, — сквозь зубы и с оскорбленной миной выдохнул Аман, скрещивая руки на груди.
У Пауля на языке стало солоно. На что надеялся чародей? Ведь пусть клеймо было выжжено — на его месте имелся красноречивый шрам от ожога, прикрытый слабым мороком. Одно только заклятие — и морок растает.
Нет, понятно было, что в данных условиях спорить со стражей себе дороже. Но ведь Аману и так светили неприятности за ложь в лицо представителя закона.
— Ты же согласен пройти проверку, брат? — спокойно протянул Аман, и Пауль прямо глянул в его лицо. В эти удивительно бесстрастные лиловые глаза. Аман не походил на человека, оказавшегося по уши в беде.
— Ну конечно, — Пауль пожал плечами, надеясь, что у него это вышло весьма хладнокровно, — что от меня требуется?
— Поднимите тунику, — стражник кивнул весьма деловито, — на Арене клейма ставят на левую сторону груди.
Пауль подчинился. Пока морок не был развеян — его кожа казалась гладкой, нетронутой.
Но так легко не обошлось — даже неуч от магии смог бы создать мираж, размером с ладонь. Это знали все. Эти фортели осваивали еще в детстве, когда учились обманывать кошек.
Господин Ласс поднял в воздух ладонь, едва заметно что-то шепча. Магического искусства, чтобы колдовать не открывая рта ему явно не хватало.
Пауль прикрыл глаза. Сейчас он точно сорваться с места не успел бы. Вот сейчас лязгнет сабля, выскакивающая из ножен, сейчас стражник кликнет своих приятелей…