Холодное сердце
Шрифт:
Вот выйдет Петер Мунк в кафтане,
Умытый, в новеньких чулках,
Любой, кто издали вдруг взглянет,
Невольно скажет вслух, в мечтах:
«Кто этот парень молодой?
Да кто бы это был меж нами?»,
А подойдёт – махнёт рукой:
«Всего лишь Петер с угольками!..»
Вот так сидишь всё у костра
И слушаешь, как свищет ветер,
Мечтаешь обо всём на свете –
Какая грустная пора!
Проходит молодость уныло,
Её убожество постыло!
Увы, никем я не любим,
Лишь
Но больше остальных людей
Ему вселяли уваженье
И зависть, и души волненье
Мужчины храбрые, сильней
Любой невиданной препоны –
Цари лесные, плотогоны.
На общем празднике, когда
Для них потратить – ерунда –
В одно мгновение пустое
Всё то, что Петер брал за год,
Наш юноша, зажавши рот,
Терпел страдание лихое.
Что говорить! Один их вид –
Кого угодно впечатлит!
Идут лесные великаны –
Звенят монетами карманы,
Блестят атласные рубашки,
Серебряные цепи, пряжки,
Из кёльнских трубок – вкусный дым –
Как не завидовать таким!
Особенное ж восхищенье,
Души и зависть, и волненье,
В нём вызывали три души –
Лишь деньгами и хороши.
Все трое были не похожи,
Но в чёрствости своей равны:
Богатство им всего дороже,
И власть, и злато лишь нужны.
Иезекиил Толстый – первый
Во всей округе злой богач.
На злато он не тратил нервы –
Оно к нему летело вскачь!
Везло ему необычайно –
Он лес втридорога сдавал!
И думал Петер – это тайна,
А почему – и сам не знал.
А Шлюркер Тощий! Смелый малый!
Любой с ним спорить не хотел:
Он был знаток полсотни дел
И скандалист, к тому ж, бывалый.
В харчевне он сидел с локтями,
Расставленными на весь стол,
И задевал других ногами,
Как будто для него лишь пол!
И ел, и пил он за троих,
И всякий раз толкал других.
Любил скандалить и буянить,
И шутки ради хулиганить.
Да, Тощий был сто раз не прав.
Но так как деньги он не мерил,
Обычно каждый лицемерил
И не судил несносный нрав.
Известен был и Вильм Красивый,
Богач и статный, и спесивый,
Любитель в танцах побеждать
И девушкам любовь внушать.
Наш Петер помнил, что недавно
Жизнь Вильма не была столь славной,
Не отличалась от других –
Он был в работниках простых.
«И где взял деньги паренёк?
Как будто богатеть – безделье!
Да, говорят, нашёл под елью
С редчайшим серебром
Другие ж молвят – он багром 2
На Рейне подцепил однажды
Мешок с отборным серебром…
2
– Насажанное на длинный шест металлическое остриё с крюком.
И в правде уверяет каждый!..
Да, как бы ни было, они
Три лучших в мире плотогона!
Они для всех всегда важны,
Ничто им в мире не препона!»
Однажды Петер шёл домой
С какой-то праздничной пирушки,
Где он не тешился игрой,
Не выпил даже пива кружки,
А лишь смотрел, как гости ели,
Кутили, пили до утра,
Всё потому что серебра,
Ох, было мало, в самом деле.
Петер
И где берут они монеты?
Какие же у них секреты?
Ах, кабы мне хотя бы часть
Того, что эти тратят всласть!
Упрямый Петер разбирал
Возможность богатеть безмерно,
Но что ни думал, ни гадал –
Всё было глупо и неверно.
И вот он вспомнил наконец.
Петер
Урр-ра! Стеклянный Человечек!
Он друг отчаянных сердец!
Да, тут не может быть осечек!
Я помню, старые рассказы –
Как он, да Великан-Михель
Дарили золото, алмазы…
Лишь отыскать такую ель,
Да вспомнить нужные слова…
Не зря давно живёт молва!
Ведь даже мой отец с соседом
О нём болтали за обедом!
Ах, стеклодувов покровитель,
Ты сможешь Петра пожалеть,
Ты будешь верный утешитель,
Поможешь мне разбогатеть!
Поверил Петер в самом деле,
Стишок припомнил еле-еле:
Слова все верно повторил,
Лишь строчки две да позабыл.
Петер
Под самою высокой елью,
Во драгоценном подземелье,
Где пробуждён хрусталь-родник,
Среди корней живёт старик.
Он, словно царь земли, богат,
Он бережёт заветный клад…
Но… что же дальше! Ах, зараза!
Совсем забылась эта фраза!
Но как ни думал, ни гадал,
Не мог припомнить заклинанье.
Он даже расспросить желал
Об этом стариков собранье.
Они ведь верили, что духи –