Холодное утро в 3018
Шрифт:
О нет! Я ошибаюсь. Постоянно. Я бываю упрямым в своей глупости, бьюсь и бьюсь лбом в закрытую дверь и никак не могу остановиться.
– Шоколад очень горячий. Осторожно! Тут есть комплексные обеды, кстати. Если голодна, я закажу.
Она покачала головой.
– Нет, спасибо. Есть совсем не хочется, – Эжени притянула к себе чашку шоколада и, вопреки предупреждению, обхватила её ладонями. – Знаю, я доставила много неприятностей. Не думай, что мне наплевать. Я обещала отблагодарить вас, и с этим не будет проблем. У меня достаточно денег.
– Эм… я надеялся, что ты задействуешь меня в массовке своего шоу, – усмехнулся я. – Это возможно?
– Серьёзно?
– Неужели ты…?
– Я хочу узнать, кто преследовал и убил дядю. Не успокоюсь, пока не выясню это. Чтобы ни говорил отец, в Москву я не вернусь, пока не узнаю, не узнаю… – повторяла девушка, как заведённая. И снова он, этот взгляд, исполненный ярости. – Дядя оставил сообщение, он хотел, чтобы я всё выяснила. И я выясню.
«Во дает! Глупая, она вряд ли думает об опасности, которой себя подвергает. И вряд ли я сумею отговорить её. А значит, я должен помочь».
– Наше предложение по-прежнему в силе, Эжени. Мы поможем расшифровать сообщение твоего дяди. Убийцы должны понести заслуженное наказание, мы просто обязаны разоблачить их. Ты можешь рассчитывать на меня и на Хавьера.
Она улыбнулась и посмотрела с такой искренней, неприкрытой благодарностью, что я даже смутился. Разве в моём предложении было что-то особенное? Мой долг – помогать людям. Да и вообще, что если наши с Хавьером подозрения имели основания, что если именно Гильдия преследовала профессора Никифорова? Что если между тремя убийствами в Нижнем районе действительно была связь? А исчезновение Гарри Питерса… Может, и в этом была замешана Гильдия? Но с какой целью они похитили бедного мальчика? Кто знает… кто знает…
– Ты глубоко задумался, я вижу, – заметила девушка. – Выглядишь грустным. Это место что-то значит для тебя, так? Это особенное место?
Хавьер – самый настоящий гад! Придушить мало этого сплетника! Кто тянул его за язык? Вот кто? Когда-нибудь Хавсу вырвут язык за его болтовню и для острастки откусят нос.
– Ничего подобного. И не слушай Хавьера, он частенько преувеличивает.
– Вот как? А ведь он говорил о жуткой личной драме.
«Эх ты! Решила-таки поиздеваться! Стоит только показаться добреньким и пожалеть кого-то обманчиво несчастного, и он тут же показывает зубы».
Я бросил на неё сердитый взгляд и тут же понял, что ошибся. Девушка не смеялась надо мной, наоборот, похоже, она мне сочувствовала. Надо же!
Ох, не нравилась мне подобная тема! Меня от неё просто воротило! Но раз уж Эжени мне доверилась, пришлось последовать её примеру. В тот день я не мог ей отказать, у неё все-таки умер дядя. Вот только моя «драма» не шла со смертью профессора ни в какое сравнение.
– Дело было даже не во мне, а в Хавьере, который едва не умер, и в Регине – моей невесте. Хавьер, думаю, рассказывал… Год назад он был тяжело ранен при исполнении… Тогда мы попали в серьезный переплёт и уж решили: не выберемся. Хавьеру в те дни я был нужнее, чем Регине. Я не мог думать о свадьбе, ведь судьба лучшего друга была не определена. Для Регины, как выяснилось, это был не аргумент. Она ушла. По-твоему, это трагедия? Люди встречаются и расстаются. Обычное дело.
– Неужели она ушла только потому, что ты отложил свадьбу до выздоровления Хавьера? – подняла брови Эжени.
Хороший вопрос!
– Она толком не объяснила, почему уходит. Много раз спрашивал. Но, очевидно, на то были серьёзные причины.
Конечно, я лукавил. Мне частенько снились кошмары. Хавьер, окровавленный, с пустыми глазницами. Регина, покидающая меня в самый тяжелый момент. И я, так и не выяснивший причину разрыва, волнующийся за неё, упрямо пытающийся достучаться до правды. Странная история, а может и нет. Может, самая обыкновенная. Предала ли меня Регина, или в случившемся моей вины было больше, чем её? Кто теперь разберёт?
В любом случае, это далеко не так больно, как потерять родного человека. Страшно, когда близкие умирают или страдают, страшно, когда ты бессилен им помочь. По сравнению с этим всё остальное – ерунда. И вот я снова вспомнил Хавьера с повязкой на глазах, его скучную, унылую больничную палату, где я провёл несколько бессонных ночей, не отходя от лечебной капсулы друга. Вспомнил, как Хавс протягивал ко мне дрожащие руки, каким слабым и безжизненным был его голос, голос, в котором уже не было надежды. Вспомнил глубокие темные глаза Регины, девушки, с которой я собирался связать жизнь и которую, как выяснилось, совсем не понимал. Вспомнил то удивительное, волшебное чувство, которое испытывал, когда рисковал жизнью, испытывал каждый раз с того самого дня. Прекрасное ощущение, его невозможно описать, невозможно передать словами. Что-то тогда пошло не так, что-то во мне изменилось, переломилось, вывернулось наизнанку. Я стал другим, и этот «новый я» меня пугал.
Жажда опасностей стала для меня своеобразным наркотиком. Так и подмывало снова нарваться на неприятности, пережить ужас, неопределённость, оказаться на линии огня и выйти сухим из воды. Не знаю, почему, но я рассказал об этом Эжени. Я не делился этим ни с кем, даже с Хавсом (хотя он понимал всё без слов, понимал и бесился), а едва знакомой девушке проболтался. Ну и дела!
– Так вот откуда у тебя такая тяга к риску. Ты же понимаешь: это нездорово, – заключила Эжени. Она взирала на меня с неодобрением. «Лицемерка! А сама-то что удумала? Едва ли не в одиночку охотится за киллерами из Гильдии!»
– Да, но ничего не могу с собой поделать.
– Ты всё-таки магистр права, должен соблюдать правила. А ты любишь их нарушать. Значит, ты немножко пират, – слабо улыбнулась она.
***
«Добрый доктор: памяти Петра Никифорова»
«Гибель профессора Никифорова потрясла всё учёное сообщество», «Пётр Никифоров – ведущий кибермедик был найден мёртвым в Нижнем районе города Льежа. Возбуждено уголовное дело. Ведутся следственные действия»
«Племянница погибшего доктора Никифорова сообщила, что, согласно его воле, прах профессора будет развеян над его родным городом – Москвой».
Десятки голограмм пестрили похожими сообщениями. Репортёры всё-таки добрались до Эжени! Бедняжка! Сто пятьдесят раз отвечать на одни и те же вопросы, мусолить злосчастную тему, никому не отказывать в комментариях, когда больше всего на свете хочется спрятаться, забиться в угол, избавиться от любопытных взглядов и постоянных расспросов. Я закрыл все вкладки, положил голову на руки и прикрыл глаза. Ещё одна бессонная ночь. Кажется, это вошло в привычку. До четырех часов утра Хавьер и я пытались расшифровать треклятое сообщение Никифорова.