Холодные деньки
Шрифт:
— Тебе не нужна помощь, Страж. Ты сам и есть помощь.
— У нас проблемы, — вздохнул я.
Он подмигнул мне, потом снова поднял капюшон и сказал:
— Как и всегда. Разница лишь в том, что теперь ты об этом знаешь. Да хранит тебя Господь, друг мой. Я прикрою этот край. А ты присмотри за своим.
Он сделал несколько быстрых шагов из-под высоких ворот и подал знак. Через секунду, тканый ковёр — и чёрт побери, я не шучу — где-то футов десять на двадцать, аккуратно опустился с неба и завис рядом с ним дюймах в шести от земли. Рашид ступил на ковёр, закрепил ноги в своеобразных ремнях безопасности и поднял свой посох. Ковёр и Привратник спокойно поднялись вверх и скрылись из вида, но всего
И вот тогда до меня дошло. Я имею в виду, по-настоящему дошло.
Всё зависит от меня.
Не было никакого запасного плана. Никаких иных вариантов. Не было кавалерии, спешащей на помощь из-за холмов. Белый Совет почти ничего не знал о происходящем, но даже через миллион лет они в этом не сознаются.
Сегодня произойдёт катастрофа, которая может убить миллионы людей, включая мою дочь — если я этому не помешаю. К тому же, смертельно опасные волнения происходят в Зимнем Дворе, и в зависимости от того, на чью сторону я встану, я могу спасти или уничтожить тот мир, каким мы его знаем. Просто уйти — не вариант.
Никаких уловок, никаких отсрочек, никаких оправданий. Случится это или нет — зависит от меня.
Я взглянул на свои исцарапанные руки. Медленно сжал кулаки и вновь разжал. Это были потрёпанные руки, и в них не было и капли той силы, что я хотел, но это всё, что у меня было. Я заработал шрамы на них. Они были моими.
Я уже делал это. Никогда в таких масштабах, возможно, но я уже делал это. Я спасал положение, почти всегда, более-менее, в нескольких случаях. Я уже делал это раньше и могу сделать снова.
Это просто не могло произойти как-нибудь по-другому.
Единственный плюс того, что вас припёрли к стенке, заключается в том, что вам легко выбрать, в каком направлении двигаться.
Я почувствовал тошноту. Но всё же выпрямил спину, расправил плечи и быстро подошёл к Матери Лето, как только она закончила помогать последнему раненому сидхе.
— Мэм, — негромко сказал я. — Я буду признателен, если вы отправите меня домой. У меня есть работа.
Глава 35
Со всей её благожелательностью я немного забыл, что Мать Лето не человек. Она молча отвела меня от ворот назад в её домик, улыбнулась, коснулась моего лба рукой и отправила меня назад в мою долбаную могилу.
Я приземлился задницей на грязный сломанный лёд — и всё ещё мог слышать эхо того треска, когда уродливая рука Матери Зимы проломилась сквозь него и схватила меня за голову. Я всё ещё мог слышать хриплое карканье испуганных ворон. Время почти остановилось, пока меня не было, или, если быть более точным, время текло чрезвычайно быстро там, где я был, в Небывальщине, относительно Чикаго. Я уже сталкивался с таким растяжением времени, когда общался фэйре раньше, но впервые получил от этого пользу, выиграв время, а не потеряв его.
До этого момента я даже не задумывался о такой возможности. Если бы всё пошло так, как бывает обычно, когда имеешь дело с фэйре, я мог бы пробыть там час, а вернуться через год, и, вероятно, уже в разорённую пустошь. При этой мысли меня замутило.
Но, полагаю, это моё путешествие было не совсем добровольным. Нельзя было сказать, что я осознанно шёл на этот чудовищный риск — это было нечто, чего я совершенно не мог контролировать.
И это тоже меня пугало.
Пока я сидел там, размышляя, означает ли это, что я слишком любил всё контролировать, или просто что я был в здравом уме, из-за краёв моей могилы показалась голова девчонки-готки, уставившейся на меня сверху вниз. Она вынула изо рта сигарету в одном из этих длинных мундштуков, выдохнул дым через нос, и сказала:
— Эй, чувак. А у тебя там
— Нет, — сказал я, смущённо пряча руку за спину. Я опустил взгляд и только тогда понял, что вместо доспехов сидхе на мне снова была подержанная одежда, в которой я был до этого. — Я упал.
Показались и другие готы. Девушка повторила им свою мысль, и остальные согласились, что я смотрелся там очень круто.
Я вздохнул, затем собрал свои вещи и выбрался наверх с несколько неохотно предложенной помощью. Мне она была не нужна, но я подумал, что это может быть полезно для самооценки этих ребят. Потом я поглядел на всех тех людей, что уставились на меня, вжал голову в плечи и поспешил убраться с кладбища, пока кто-нибудь ещё не предложил мне свою помощь.
Когда я вернулся домой к Молли, она спросила:
— Почему от тебя пахнет гвоздикой?
— Современная молодёжь, — ответил я. — Хорошо ещё, что они не курили марихуану.
— А, — сказала Молли. — Готы. А это, я так полагаю, могильная грязь на тебе?
— Прекрати строить из себя Шерлока Холмса, — сказал я. — И да, она самая, и я собираюсь пойти в душ. Есть какие-нибудь новости?
— Пока нет, — доложила Молли. — Тук снаружи, ждёт, когда вернутся его ребята. Мне пришлось пообещать ему ещё одну пиццу, чтобы отговорить его от того, чтобы самому отправиться на поиски. Мне показалось, что он нужен нам, чтобы координировать действия гвардии.
— Разумно, — одобрил я. — Через секунду вернусь.
Я вошёл в своё временное жилище и отправился мыться. Не просто потому, что на мне была грязь с векового кладбища в сочетании с открытой раной на руке и я боялся около миллиона ужасных вещей, которые могли выйти из сочетания этих факторов. Благодаря метаболизму чародея, мою иммунную систему можно было считать первоклассной. Да и мантия Зимнего Рыцаря, наверняка, была приспособлена для защиты от таких обыденных угроз.
Я делал это главным образом потому, что лично и близко общался с некоторыми из очень могущественных существ, а такие существа излучают магию, словно жар тела. И она может прилипнуть к вам, если вы не будете осторожны, может начать немного искажать ваши мысли и, безусловно, потенциально может повлиять на всё, что вы делаете с помощью магии. (Такое случается и при контакте с людьми, но у людей, даже чародеев, аура настолько менее мощная, что эффект будет пренебрежимо мал.) Проточная вода очищает от остатков такого рода контакта, и я хотел быть уверен в том, что, что бы ни случилось сегодня вечером, мне не будет мешать мистический багаж сегодняшних путешествий.
Я залез под душ, подставил голову под струи горячей воды и принялся размышлять. Матери пытались мне что-то сказать — что-то, что они не сказали прямо. Может быть, они не хотели просто выложить мне то, что я хотел… но более вероятно, что они были не в состоянии сделать этого.
Я вроде как вынудил Мэйв и Лилию говорить прямо, и это, очевидно, было для них некомфортно. Я бы никогда не попытался проделать это с Титанией или Мэб. Казалось, что по какой-то причине, манера говорить обо всём настолько уклончиво и косвенно, насколько это возможно, была неотъемлемой частью натуры Королев Феерии. Это было заложено в них наряду с такими особенностями, как неспособность напрямую солгать. В этом была их сущность. И чем выше по цепочке подниматься — тем более неотъемлемой чертой это становилось. Может, Титания и Мэб и могли иногда говорить прямо, но я сомневаюсь, что они могли бы, не прилагая над собой значительных усилий, сделать простое декларативное заявление по какому-нибудь насущному вопросу. И если это было именно так, то, возможно, Матери не могли бы сделать этого, даже если бы захотели.