Холодный человек

Атеев Алексей Григорьевич

«Иван Миронович Осадчий

12.7.1917 – 9.3.1934

Погиб в час дня на строительстве химического гиганта».

– «КИМ» означает Коммунистический Интернационал молодежи – так тогда называли комсомол. Ты про комсомол знаешь что-нибудь?

– Газета есть такая. Называется «Комсомольская правда».

– А «комсомол» что значит?

– Чего ты пристал! Организация коммунистическая такая существовала. Для молодежи. Нет разве?

– Была, была…

– Видишь, знаю. А парнишка этот… Иван… совсем молодым был. Семнадцать годков еще не стукнуло,

а, видишь ты, его работать потянуло. Деваться, видать, было некуда.

– А может, он идейный? Зря, что ли, комсомольский значок на памятнике.

– Может, и идейный, – согласилась Вера. – Тут, по-моему, одни идейные лежат.

Действительно, вокруг не были видно крестов или скорбящих ангелов. Да и солидные надгробия попадались крайне редко. Памятники в основном представляли собой металлические пирамидки, увенчанные звездой, а то и вовсе штанги с приваренными к ним табличками. Что за надписи выведены на табличках, уже было не разобрать, настолько они заржавели.

– Тоскливое зрелище, – произнес Сабуров.

– На кладбищах всегда немного тоскливо, – отозвалась Вера.

– А здесь особенно. Полнейшее запустение. Скорее всего за последние десять лет мы первые посетители этого грустного места. Sic transit…

– Чего-чего?

– Sic transit gloria mundi. Это по-латыни… Поговорка. «Так проходит мирская слава».

– Думаешь, они ощутили на себе славу?

– Может, минутную, и не все, но некоторые – точно!

– Ерунда! Какая же это слава! Слава – это у Пушкина, у Толстого… Хотя бы у Маяковского. А эти… Простые работяги, каких миллионы. Меньше ста лет прошло с момента их смерти, а кто о них помнит? Никто! Вон даже имена на памятниках прочитать невозможно. Да их через год после похорон забыли! То ли дело в дореволюционной части кладбища. Вот там монументы так монументы! Даже склепы имеются. Например, склеп баронов фон Торн…

Тут словно что-то ударило Веру по темечку. Она покачнулась и упала бы, если бы не оперлась рукой о железную оградку.

– Что с тобой? – скорее удивленно, чем испуганно спросил Сабуров.

– Голова внезапно закружилась.

– С чего бы? Сегодня не жарко. А сейчас как себя чувствуешь?

– Терпимо. Все прошло. Вроде…

– Так вроде или действительно?

– Говорю же: прошло! Здесь, наверное, какие-нибудь испарения?

– Какие еще испарения?! – рассердился Сабуров. – Тут последние захоронения делали перед самой войной. Почти семьдесят лет назад. Может быть, на сегодня достаточно поисков? Все равно это чепуха. Никакого клада здесь нет!

– Нет, есть!

– Если есть, то веди меня туда. А то ты даже место толком не знаешь.

– Еще раз повторяю. Я тут раньше никогда не бывала, поэтому и не ориентируюсь. Знаю только: идти нужно вон в ту сторону. – Вера махнула рукой вправо. – Там есть указатель в виде памятника ребенку. Но сколько туда топать, я не знаю. Шли бы мы от дома пешком, давно бы были на месте.

Сабуров хмуро кивнул, и Вера устремилась вперед.

Кладбище местами казалось вполне обитаемо, вернее, посещаемо. Участки, сплошь заросшие кустарником и бурьяном, сменялись относительно ухоженными. Здесь имелись даже не тропки, а дорожки, за некоторыми могилами, вне всякого сомнения, присматривали. Данное обстоятельство удивляло, поскольку сами захоронения были почти столь же давними, как и те, с которыми парочка столкнулась в самом начале. Однако сейчас

они не встретили ни единой живой души.

На этот раз Вера шагала вполне уверенно, и Сабуров приободрился. Минут через пятнадцать они подошли к описанному девушкой памятнику. Малютка в коротких штанишках указывал перстом куда-то вдаль.

– Любопытно, – заметил Сабуров, с интересом разглядывая необычное надгробие. – Ни имени, ни фамилии не имеется. Интересно, когда его поставили и кому?

– Я же тебе рассказывала…

– Приходится верить на слово, хотя вся эта история выглядит весьма сомнительно. Мне кажется, малютка значительно моложе, чем ты утверждаешь. Памятнику от силы лет семьдесят, а то и меньше. При советской власти поставлен. Ты говоришь, он указывает направление, в котором нужно искать?

Сабуров достал из кармана штормовки компас.

– Рука направлена точно на запад. И о чем это говорит?

– Туда и нужно двигаться.

– Ту-да, – протянул Сабуров. – Но куда?!

Вера подняла голову и взглянула в лицо ребенка. И тут ее словно обдало жаром. Нос у статуи отсутствовал. Совсем, совсем недавно она видела это лицо. Вот только при других обстоятельствах. Но каких?!

– Ладно, – сказал Сабуров. – Подчиняюсь твоей воле. Вперед на запад.

Он развернул сверток, достал металлоискатель – длинную металлическую штангу с кругом на одном конце и упором для руки на другом. Металлоискатель имел дисплей и маленькие наушники. Он засунул наушники в уши и двинулся вперед, водя перед собой кругом. Уже через пару минут Сабуров нагнулся и, покопавшись в земле, извлек привычный советский пятак с датой выпуска: «1961 год».

– Первая находка, – усмехаясь, сообщил он, протягивая Вере монету. – Возьми на счастье.

– Всегда рада подарку от души!.. – в тон ему отозвалась девушка. – Значит, мы на правильном пути.

– Если дело и дальше так пойдет – мы скоро разбогатеем, – сказал Сабуров.

Они медленно продвигались в западном направлении, огибая могилы, спотыкаясь о безымянные холмики и торчащие из земли ржавые куски металла. То и дело Сабуров сверялся с компасом, стараясь не сбиться с курса. Очень скоро кладоискатели наткнулись на довольно глубокую яму с оплывшими краями.

– Могилу, что ли, раскопали? – недоуменно произнес Сабуров. – Интересно, с какой целью?

– Да не могила это… – отозвалась Вера, удивляясь несообразительности своего компаньона.

– А что же?

– Клад искали. Вон еще одна яма!

– Может, и так, – согласился Сабуров.

Он остановился, положил металлоискатель на траву и осмотрелся. Место, на которое они вышли, представляло собой небольшую полянку, заросшую по краям шиповником. Кусты были сплошь усеяны мелкими темно-красными ягодами. Слева стояли три огромных голубых креста, справа – обелиск в виде обломка античной колонны из серого ноздреватого камня с едва разборчивой надписью на нем.

– Вдова коллежского регистратора здесь лежит, – сообщил Сабуров, с трудом прочитав надпись.

– В каком году ее схоронили? – спросила Вера

– В 1894-м. Ну, что дальше-то делать?

– Искать!

– Прямо здесь?

– А где же еще? Ведь в этом месте уже копали…

– То-то и оно. Копать-то копали, да ничего не нашли.

– Откуда ты знаешь?

– Так видно же. Сколько тут ям? Пять. Все глубокие…

– И какой же из этого факта вывод? При чем тут их глубина?