Холодный рай
Шрифт:
сторону набитого рюкзака и неприлично долго на нём задерживается
– С успехом,- осторожно произносит Виктор.- Как строительство?- задаёт он встречный
вопрос.
– Стропила ставим, скоро крышу стелить будем,- кашлянув в кулак, отвечает Игнат.
– Это хорошо. Вот только, придётся повременить, с крышей Завтра отберёшь брёвна для
постройки забора от кромки моря до тех скал.
– Зачем забор?- вскидывает взгляд Игнат, заметив помрачневшее лицо своей
Так все брёвна уйдут, на личное жильё не хватит.
– Сначала Игнат, достроит мне мой дом … то есть наш,- поправляется Аня,- и только
после этого ваш забор.
– Не ваш, а наш,- поправляет её Виктор, с улыбкой глядя на её вздёрнутый носик.- Если
его не возведём, твой Идар придёт со своей командой и будем мы жить уже не в домах, а
в бараке.
– Неужели всё так серьёзно?- пугается Нина.
– Более чем,- не стал скрывать правду Виктор.- У Идара народу прибавилось и, скоро они
вычислят наш лагерь, а тебя, Аня, он своим солдатам отдаст.
– Как грубо,- фыркает женщина, но в глазах появляется страх.
– Может, Алик найдёт людей?- откровенно трусит Игнат. Как это не вяжется с его лицом, словно неудачно высеченным топором из дубового пня.
– Чувствуешь дым?- Алик потянул ноздрями воздух.
– Ага, такой ароматный. Там люди, это точно!- радуется Маша и хочет ринуться сквозь
каменные гребни, заросшие колючим кустарником, прямиком к струящемуся дыму.
– Коза, не газуй!- останавливает её Алик, а она не обижается на его высказывание и лишь
улыбается, словно он сделал ей комплимент.- Мало ли кто там может быть. Сейчас я сам
погляжу, а ты здесь замри,- Алик нахлобучивает по самые уши панаму, вытягивает кривой
нож и лезет между камнями.
За ним, суетливо ползёт Маша, обдирая локти в кровь, но старается не отставать от
худощавого парня.
– Я тебе сказал остаться!- озирается Алик, тряхнув несуразной козлиной бородкой.
– Вот ещё! Ты один раз в понор едва не свалился, если б не я …
– Ладно, ползи,- неожиданно смиряется Алик, столкнувшись с её лучистыми глазами, ярко
блеснувшими в свете молодой Луны.
Они выползают к обрыву и замечают костерок, а над ним склонился тщедушный
дед в сером халате, с надвинутым на голову капюшоном.
– Откуда он взялся?- удивляется Алик и хочет встать.
– Не двигайся!- Маша с силой дёргает его за пояс.
– Ты чего? Обыкновенный старик …
– Смотри!- Маша вытягивает тонкий пальчик.- Это, наверное, зеки? Тоже дым учуяли.
Сволочи, сейчас дедушку убьют,- в её глазах появляется влага.
С обрыва видно, как к поляне, где греет руки старик, приближается
На их руках под всплесками отблесков от костра, виднеются синие перстни и другие
наколки.
– Точно, это зеки-людоеды,- вздрагивает Алик.- Сейчас бы автомат!- он в бессилии
закусывает губу и сдёргивает с головы панаму, утирает мокрое лицо.
– Надо его спасти,- всхлипывает девушка.
– Как?- чернеет лицом Алик.
Неожиданно старец встрепенулся, повёл головой, с трудом встаёт и идёт в сторону
зеков.
– Что он делает? Бежать надо!- всхлипывает Маша.
Людоеды выбираются из зарослей, гнусно посмеиваясь, останавливаются.
– Ты кто, человече?- хохотнул Витёк, увидев бредущего навстречу старика.
– Дед явно не в себе,- Вагиз с жадным любопытством оглядывает его с ног до головы.
– Откуда это он?- удивляется Бурый.
– Какая разница,- тихо произносит Репа, глотая слюну,- жаль тощий, но печень и сердце
должны быть большие, в углях запечём … вот и костерок так кстати.
Странно, но старик с такого расстояния услышал, что говорит Репа, но не пугается, а лишь устало улыбается и говорит, словно каркает простуженный ворон:- Людей нельзя
есть, дети мои. Он смотрит на них как на малых детей, а его мутные, в красных прожилках
глаза, не мигают и неожиданно зеки чувствуют вялость в ногах, руки безвольно
свешиваются и ужас захлёстывает все их сущности.
– Валим отсюда!- пытается крикнуть Вагиз, но язык разбухает, и гортань выдаёт нечто
нечленораздельное.
– Я чувствую, вы голодны и злы. Злыми быть плохо, человек должен любить друг друга. А
голод – явление проходящее. Слышите? Это стая собак, они тоже голодные, им нравятся
ваш запах, скоро они будут здесь.
Витёк дёргается, но ноги не держат, падает лицом на землю, бьётся в истерике,
размазывая кровь и сопли. Нечто ледяное хватает его сердце, мнёт, вызывая дикую боль, затем отпускает, старец мягко улыбается:- Ты не дёргайся, сынок, от моих пут ещё никто
не уходил … даже звери. Я вас спасу и накормлю, но вы обязаны принять мою веру.
– Какую веру?- изумляется Вагиз и откровенно заявляет:- Мы людоеды!
– Я вас очищу от этой скверны и вы будете моими учениками.
– Какие, мать твою, ученики, я в законе!- порывисто выкрикивает Вагиз, но на его сердце
словно ложится мягкая лапка, твердеет и выпускает стальные когти.
– Хватит!- взвизгивает зек, покрываясь липким потом.- Что мы должны делать?
– Учиться,- старец склоняет голову, в глазах плещется безумие.- Мир погиб, и любая