Холодный ветер перемен
Шрифт:
— Толян, я заманался искать тебя! А ты тут!
— Фак! — ответил псведоиностранец радостному пареньку.
— Так ты русский? — осклабился амбал и схватил мажора Толяна за шиворот. — Толян, в рыло хочешь?
— Я тоже русский, и тоже Толя. И чё? — встаю я и снисходительно оглядываю хама. — Клешни убрал быром!
— Толя, Толя, Толя, — запричитали разом мои три спутницы.
Хулиган выпустил ворот рубахи из рук и воровато оглядевшись, предложил мне:
— Пойдём, выйдем.
Чего он боялся, неясно.
— Тебе надо — ты и иди, я отдыхать сюда пришёл. Будешь отдых портить, я тебе харю попорчу, — посулил я.
— Ты чё, боксер? — тупо спрашивает амбал, вызвав смех моих спутниц.
Что делать он явно не знал, почему-то бить меня прямо в фойе ему не хотелось.
— Ладно, встретимся ещё, — криво ухмыльнувшись, горилла исчезла.
— Анатолий Квашня, — протягивает мне руку мажористый сосед, счастливо избежавший конфликта.
Пока избежавший, вечер ещё может перестать быть томным для него, да и для меня тоже.
— Анатолий Штыба! — пожимаю руку и пытаюсь представить своих спутниц. — А это…
— Аня и Анюта, знаю я своих одногруппниц, — не даёт досказать Квашня.
— А это что за тип был? — вступает в разговор «предатель» — друг моего нового знакомого.
— Откуда я знаю, последнее время сюда ходит не пойми кто, — не глядя на спрашивающего, отвечает Квашня и задаёт вопрос мне. — А ты и правда боксёр?
— Чемпион Европы, — хвастает Анна с таким видом, будто я её парень.
Идём в зал, мажор с другом впереди и я замыкающим. Отставшая немного Анна шепчет мне:
— У него папа большой начальник, в МГК работает у Ельцина! Толя даже хвастал что лично с Борисом Николаевичем знаком!
— Да ты что!? — фальшиво восхищаюсь я.
Диско-зал ВКШ оборудован был богато, тут и шары зеркальные и цветомузыка в разных местах, и световые пушки, бьющие разноцветными лучами по стенам зала. Но и это не всё. Диск-жокеем и исполнителем песен был хорошо знакомый мне Сергей Минаев!
— Не смотри на меня братец Луи Луи Луи, — орал он, заводя толпу.
— Охуенно, — невольно вырвалось у меня.
Что тут говорить? Моя молодость прошлой жизни во мне колыхнулась.
— Серёга крут, мы его постоянно к нам на площадку нанимаем. Так-то он в ГИТИС учится, ну, и сам поёт. «Коллаж» вот его неплох, — поясняет тёзка.
На какое-то время взрослый дядя внутри меня уступил место молодому парню, и я отрывался вместе со всеми. Редкие медляки узурпировали мои спутницы, и два часа пролетели незаметно. Мажор Толя тоже пытался приударить за девушками, и Моклик даже разок разрешила парню себя пообнимать в медленном танце.
— Толя, а у нас ликер в общаге есть, — коварно улыбаясь, многозначительно говорит Анюта.
«Ах да! Спор»! — припомнил я.
— Ты как,
— У меня с собой коньяк армянский, — хвастает Квашня, показывает фляжку в секретном кармане своего пиджака.
— Уу-у-у, — загудели девушки.
Идём на выход разгорячённые танцами. До общаги недалеко, но как туда мы попадём, я не знаю. Время уже больше десяти вечера. Днём я заходил по паспорту, оставил его на входе вахтеру, и меня запустили. В это время паспорт ещё можно где угодно оставить, никто на тебя кредит не возьмёт.
— Ну что, козлы, допрыгались?! — прямо на выходе со ступенек нас встречают четверо парней пролетарского вида во главе с обиженным амбалом. Хотя, трое их, один еле на ногах стоит от выпитого.
Толя Квашня неожиданно бьёт этого бухого по яйцам! Чёрт! Зачем? «Не хотел же никого бить», — сожалею я, глядя на три валяющихся на траве тела. Три удара за три секунды, бил вполсилы, конечно.
— Стоять! Милиция! — раздаётся трель свистка.
Глава 35
Глава 35
К нам подруливал бобон! Когда я бил, не осмотрел диспозицию и патрульный автомобиль тупо не заметил!
— Толя, грузи их! — даёт команду старший лейтенант ещё одному моему тёзке, на этот раз милиционеру.
— Стоп, парни, — пытаюсь объясниться я и получаю под дых. Блокирую удар, конечно, но милиция настроена серьёзно. Черт с ним! Поедем в отдел, там разберёмся.
В отсек грузят не только нас, но и побитых хулиганов.
— Сан Саныч, а этот обоссался! Брать его? — вопрошает мой милицейский тезка, склонившись над ушибленным пьяным хулиганом.
— Да пусть тут валяется, и это… на бок поверни его, чтобы рвотой не захлебнулся, — неожиданно показывает свои человеческие качества летёха.
— Не бойся, я бате позвоню, нас выпустят, — говорит Квашня в тесном закутке для задержанных.
Этот отсек предназначен для двоих, для каждого своя сидушка, расположенная спиной к дороге. Мы с Толей сидим на этих мягких сиденьях. Но нас тут пятеро. Амбал сидит на запасном колесе, край которого торчит внизу отсека, ещё двое ютятся по бокам. Квашня успел крикнуть какой-то из Ань, чтобы та позвонила ему домой и сейчас надеется на помощь кавалерии в виде отца.
— Слышь, мудило, тебе делать нечего до всех докапываться? — пытаюсь «ласково» разговорить амбала.
— Отвали, — бурчит он.
— Тебе добавить? — злюсь я.
Планы у меня совсем иные были, а сейчас приходится ехать в отделение милиции! Со злобы бью ближнего своего, тьфу, ближайшего ко мне хулигана в бочину.
— Эй! А ну прекрати! — грозно кричит кто-то из салона в ответ на вскрик и маты ушибленного.
Хочется ещё много чего сказать и много куда ударить, но решаю не провоцировать наряд.