Холодный ветер перемен
Шрифт:
Разобрали Костиного соперника по финалу, потом моего, а вот наши парни тяжеловесы оба бьются с немцами. Нас отпустили после накачки, а парней продолжили терзать.
— Ты где шарился? — спрашивает Цзю в номере. — Тебя этот пацан, портье, искал.
— На кой? — удивляюсь я.
— Что-то про футбол талдычил, я языки не знаю же, как ты, — засмущался Костя.
Это верно, с языками у него долго будет плохо. Я опять вспомнил смешной случай с Цзю в Австралии, когда, неправильно поняв тренера, он нокаутировал своего соперника в первом раунде.
— С детьми фотался, — в первый раз вру другу
В фойе меня заловил «молчи-молчи» и спросил:
— Когда фото будут готовы?
— Никогда! — слегка запнулся с ответом я.
— Почему? — удивился Антон Петрович.
— Да этот козёл фотограф тридцать крон запросил за фото, — вру опять.
— Что за люди, одно слово — капиталисты! А кроны экономь. По секрету скажу, в здешние магазины вас поведём, а медалистам ещё и премию выдадим! Так что, старайся, а на жадного этого очкарика не обижайся — страна у них такая, — посочувствовал мне куратор от КГБ и отправился наверх.
«Угу. Крон по двести премия будет, уверен, не больше», — скривился ему в спину я.
— Толя! Я рискнул! — неслышно подкрался ко мне портье Мирослав.
Глава 5
— А подробнее? — повернулся я к немцу.
У того глаза горят, только что пар из ушей не свищет.
— Я поставил на три победы сборной Дании, на цепочку событий, причем со счетом 2-0 против ФРГ, как ты сказал. Выигрыш — пятьсот тысяч крон! Больше нельзя просто у Эльзы.
— А сколько ты поставил? И какой коэффициент? — заинтересовался я.
— Тысячу крон! — торжествующе говорит Мирослав. — Эльза даже дураком меня назвала.
— Эльза? Хорошая девушка, — дипломатично сказал я, прикидывая коэффициенты.
— Лучшая! — без тени сомнения подтвердил портье.
Кажется, у меня появился «соперник». Тут вниз спустился Михалыч, очевидно, закончивший совещание по предстоящим финальным поединкам, и мы с Мирославом расстались.
Сижу в номере, вспоминаю результаты других футбольных матчей и прикидываю, как на этом заработать прилично? Надо будет в разных местах ставки делать и не сильно много выигрывать в каждом. Пока все результаты, что помню, совпадают! Сам не заметил, как уснул во время матча Уругвая с ФРГ.
Утром пятого июня завтрак в гостинице у нас был раньше, чем обычно, из-за предстоящего сегодня события — поездки на остров Борнхольм! На пароме причем. Это вызвало оживление у парней. Паром оказывается смешанным — автомобильно-пассажирским, и плыть на этот остров придется более трёх часов. Места у нас сидячие, как и у других, но я умудрился уснуть. Оказывается, я хорошо сплю не только в автомобилях и самолётах, но и на паромах.
Причалив в городской гавани, сходим с парома. Слышу недоуменные разговоры пацанов из сборной — никто не понимал, зачем мы тут? «Может пляж, какой есть?» — предполагали парни. Но, оказалось, сегодня состоится здесь открытие памятника русским воинам! Я так понял, нас сюда пригнали для идеологической накачки перед финалом, для поднятия, так сказать, патриотического духа. Лучше бы день отдыха дали или по магазинам нас поводили. Впрочем, до памятника нам ещё пришлось добираться полчаса на автобусе, в другой город острова — Аллингё.
Народу на мероприятии собралось неожиданно много. Тут были и
Другие тоже не сильно рады — приелось такое развлечение в Союзе, и нет былого энтузиазма, что и говорить?
Стоим группой в сотню человек, тут и советсткие моряки, и мы, спортсмены, и корреспонденты. Слушаем. Зачитывают поименно всех погибших, и первая же фамилия меня напрягает.
— Чижов Никита Михайлович, — зачитал кто-то из посольских, погиб 11 мая 1945 года. Каратузский район Красноярского края.
Я ведь знаю его внука! Он учится со мной в комсомольской зональной школе, только на первом курсе. И тоже из Каратузского района, и тоже Никита! В честь деда назвали, наверное. У нас в школе на одном из мероприятий на девятое мая комсомольцы рассказывали о своих воевавших родственниках. Я запомнил, как Никита этот рассказывал о своем деде, который погиб уже после объявления капитуляции Германией. А я ещё, сука, недоволен был, что нас сюда привезли! Ощутимо стало стыдно, даже щёки заалели, но собрался и стою уже не как безмозглый подросток, а как взрослый человек, понимающий, как тяжело и трудно далась нам эта Победа, и как обидно погибнуть уже в самом конце войны.
Тут замечаю Антон Петровича, шарящего глазами по земле.
— Брелок потерял, от «Мерседеса»! Купил вчера, красивый… вертел, вертел в руках и потерял, — мимоходом говорит он Михалычу.
Мероприятие закончилось, и нас повели ещё куда-то. Заметив седоусого фотографа, я, улучив момент, договариваюсь с ним о фотках. За пятьдесят крон Эрик, так зовут корреспондента датской газеты, обещает привезти мне фото в отель. Метров в пятидесяти есть и ещё один памятник советским солдатам! Памятник-стела высотой примерно в 3,5 метра. Он увенчан пятиконечной звездой, у подножия его высечено на русском и датском: «Вечная слава русским богатырям, погибшим в боях с немецкими оккупантами!»
Тут также прошло возложение венков, но народу стало больше и выступает кто-то из дипломатов уже из Дании. В руках у него старая газета, и он на русском языке зачитывает статью:
— Как отмечала правительственная датская газета «Политикен», в канун вывода советских военных с Борнхольма, — «русские войска оставят о себе наилучшие воспоминания, их дисциплина была примерной. Они пришли как друзья и принесли с собой освобождение, помогая жителям всем, чем могли. Мы никогда этого не забудем».
«Может, и не забудут», — мелькает мысль у меня в голове.
Затем уже наш дипломат благодарит датское правительство, рассказывая:
— Немецкий гарнизон на датском острове Борнхольм с несколькими тысячами солдат и офицеров 9 мая 1945 года отказался капитулировать. Советский военно-морской десант в ходе боев вынудил оккупантов к капитуляции 11 мая. В ходе операции погибло свыше 30 наших воинов. Советская и датская стороны договорились о создании памятника в честь погибших при освобождении Борнхольма, который и был открыт 8 мая 1951 года.