Холодный ветер перемен
Шрифт:
Потом выступали ветераны датского сопротивления, потом ещё кто-то. Я всё время стоял с ломом вместо позвоночника. Прямо и гордо смотрел на памятник простым советским солдатам. После мероприятия ко мне подходит «купленный» фотограф.
— Хочу сделать несколько снимков с вами, — попросил он.
— А почему я? — удивляюсь искренне.
— Нашу страну быстро захватил Гитлер, всего двух солдат потеряли, и оккупация у нас была мягкая, … до сорок второго года. А потом ввели гестапо и начались расстрелы … Я тоже был в сопротивлении, с сорок третьего года, но и до
— А у меня бабушка воевала, — подумав, сказал я. — Снайпером была.
— Вот откуда у тебя этот взгляд, — обрадовался корреспондент. — Ты так смотрел, как смотрит в прицел снайпер или артиллерист, наводя свою сорокапятку на танк. Снимки привезу завтра в гостиницу.
— Я заплачУ, — застеснялся я.
— Пятьдесят крон мне хватит, а фото в номер поставлю, пусть видят читатели, как могут смотреть советские люди.
— А можете ещё и газету, которую читал ваш дипломат, сфотографировать? Со статьёй про благодарность, — обнаглел я.
— Найду уж этот номер для тебя, в архиве есть они, — усмехнулся ветеран.
Нас покормили в городе. Для этого прямо на улице установили длинный ряд из самодельных свежевыструганных дощатых столов. Там и наливали. Разумеется, не боксерам. Рыбка местная была очень хороша. Обратно ехали задумчивые, даже балагур Костя чего-то притих.
Вечером с удовольствием смотрю футбол. Италия — Аргентина. Ничья 1-1. Забили штатный форвард итальянцев Альтобелли и великий Диего Марадона у Аргентины. Весь день был занят и удачливого конкурента за сердце Эльзы я не встречал. А сегодня он подходит ко мне после завтрака и начинает ныть.
— Зачем я потерял тысячу?! — завыл он так, что я слегка растерялся.
— Ты сам ставил, я тебя заставлял, что ли? — напоминаю очевидное я. — Да и верная ставка.
— Я в футболе не разбираюсь, сегодня рассказал об этом своему отцу, он футболист в местном клубе, так тот долго смеялся надо мной. Ты, говорит, дурная голова, сам подумай — почему на победу Дании над Германией двадцать пять к одному ставят?
— Ты и есть, «думкопф» — в сердцах по-русски выразился я и, видя, что он понял только последнее слово, добавил: — Давай так, я дам тебе тысячу крон, но, если ты выиграешь, то выигрыш пополам.
— В чём подвох? — перестал истерить Мирослав. — Может тогда уже пятьсот крон, чтобы честно было?
— Идет! — достаю я пять сотен из кармана.
Там остался лежать ещё полтинник, остальное в надёжном месте, которое мне показал Цзю.
— А как я тебе отдам? — запереживал вдруг парень, — ты уже уедешь в воскресенье.
Да, действительно, а как? Да и зачем ему отдавать, если я уеду уже?
— Ты как свой выигрыш хочешь потратить? — спрашиваю я, размышляя, на кой я опять решил обогатиться?
— Мопед куплю, телевизор большой в комнату, может из вещей чего, и на остальное акций накуплю. Я же учусь на экономиста, — ответил без паузы уже наверняка размышлявший об этом паренёк. — Только
— Давай тогда и на мои деньги купи акций компании «Майкрософт», есть такая, — решаюсь я.
— «Майкрософт»? Это которые «Виндоус» в прошлом году выпустили? Ну, знаю, они в марте на бирже разместили свои акции, — удивляет своими познаниями парень. — А точно, не разорятся? Может и мне купить?
— Ну, уж нет! Тебе советовать больше не буду, опять виноватым останусь. Сам решай. А за акциями приеду через год или два, сейчас тебе контакты выпишу, и ты свои дай.
Обмениваемся контактами, и парень ещё раз меня удивляет. Среди его данных есть номер сотового! телефона его родного брата, живущего в Финляндии.
— Неужели у них уже работает сотовая связь? — вырвалось у меня.
— Давно уже, ещё в семьдесят восьмом году всю Финляндию покрыли связью, сто процентов! А недавно мне брат говорил, что у них в компании уже тридцать тысяч абонентов. Брат у меня как раз в АРП работает. Я их акции думал купить. С семьдесят первого года они работают, но у нас в Дании только пять лет, как эта связь появилась, дорогая-я-я, — выдаёт расклад парень.
А что, сотовая связь — тоже хорошее вложение денег, только не помню операторов тех лет никаких. Зато помню, например, финский «Нокиа»! «Есть или нет сейчас эти телефоны, интересно?» — размышляю я. Фотку Горбачева, звонящего из Финляндии по сотовому министру связи в Москве, я видел!
— Фирма «Нокиа», которая выпускает телефоны. Это, наверное, перспективная тема, — советую я.
— Да, у брата тоже «Нокиа», — важно соглашается Мирослав. — Слушай, а вы в СССР неплохо разбираетесь в новинках! Даже и не думал!
— У нас советских и собственных новинок дофига, — хлопаю по плечу парня я. — А сколько сотовый телефон стоит, такой, как у брата?
— Двадцать четыре тысячи марок, это около пяти тысяч долларов, — быстро отвечает Мирослав.
— Жуть! — честно признаю я.
— Ладно, мне идти работать надо! Дай я тебе ещё фамилию напишу свою, и парень дописывает в моем блокноте — «Клозе».
Он ушёл, оставив меня в размышлениях. А ведь в моем мире был известный футболист Мирослав Клозе, но это не он точно! Не похож на него, да и тот лет на десять моложе! Выкинув из головы паникёра-экономиста, замечаю в фойе гостиницы вчерашнего фоткора.
— Я тебе принёс, что обещал, — заговорщицки говорит он, протягивая плотный конверт и принимая от меня протянутый полтинник.
— Штыба, что в конверте? — внезапно слышу я голос КГБшника за спиной, и его суровая, и, как водится, чистая рука вырывает у меня конверт.
Глава 6
С трудом удержавшись от ответа «золото, брильянты», отвечаю:
— А вы посмотрите сами, Антон Петрович.
Не сомневаясь, тот открывает конверт и достает оттуда пару газет — старую, уже пожелтевшую, и новую, еще пахнущую типографской краской. Следом извлекает несколько фото и застывает в злобном оскале — так скалится мировой капитализм на плакатах советского агитпропа.