Холодок
Шрифт:
Грациозно выпорхнув из наёмного экипажа и не забыв при этом опереться на руку «отца», я сплавил котика «служанке» и отправился вместе с Мит-калем к воротам. Здоровенный темнокожий привратник-раб с серебряными кольцами в ушах, белом платке, завязанном наподобие банданы и белых же штанах, составлявших всю его одежду, поклонился нам и вежливо спросил:
– Чего желают господин и госпожа? Я доложу о вас, но мой господин сейчас занят важными государственными делами и никого не изволит принимать.
– Думаю, что меня он примет, - невозмутимо ответил Мит-каль, - доложи-ка, любезнейший, что прибыл его старинный знакомый, целитель Кин-эш с дочерью.
В эту же минуту ворота
– Вас велено пропускать сию же минуту, ваша милость! Проходите!
Потом привратник повернулся и куда-то в сторону проорал:
– Хухлик, эй, Хухлик! Доложи немедля господину, что приехал господин целитель с госпожой дочерью!
В беседке под деревом наметилось какое-то шевеление, и нашим глазам предстал небольшой человечек в такой же, как у привратника белой бандане и штанах, поверх которых был накинут синий подпоясанный пёстрым платком, аккуратный халатик. Сначала я подумал, что это мальчик-слуга, но, приглядевшись, понял, что это вполне взрослый человек, карлик. Я просто всей кожей почувствовал, как идущий за мной следом Антошка вздрогнул, и остро пожалел, что не могу сейчас подойти к нему и обнять. Вряд ли такие вольности со служанками здесь приняты.
Карлик между тем недовольно проворчал привратнику:
– Вот что ты вопишь, Дибу? Я не глухой.
Потом он поклонился нам и сказал:
– Следуйте за мной, господин, госпожа. Сейчас мой господин Рах-мат выйдет приветствовать вас.
И быстренько пошагал к особняку – только пятки засверкали. Карлик раньше нас поднялся на красивое, выложенное зелёным и оранжевым камнем крыльцо, распахнул двери, оставив их открытыми и куда-то смылся. В некоторой растерянности мы начали подниматься по ступеням, но пару минут спустя в дверях показался средних лет мужчина с заметной проседью в расчесанной бороде, высоком синем колпаке с золотым шариком на макушке и вышитом золотом синем халате. Похоже, это и был сам хозяин особняка, Советник Рах-мат Хитроумный.
Мужчина поклонился нам, приложив руку к сердцу, и ласково сказал:
– Я рад приветствовать тебя под моей скромной крышей, о мой старый друг Кин-эш! А твою прекрасную дочь рад приветствовать вдвойне!
Мы поклонились в ответ на его поклон, а Рах-мат продолжил:
– Но я слишком долго держу вас на пороге! Пройдёмте же, мой повар сегодня расстарался. К тому же у меня гостит сын моего старого знакомого – думаю, он сумеет развлечь госпожу… о, какой красивый кот…
– Благодарю тебя за приглашение, Рах-мат! – отозвался Мит-каль.
– Но я пребываю в недоумении о его причине.
– Вот сейчас и поговорим! – быстро сказал Рах-мат, настойчиво приглашая нас внутрь.
Изнутри особняк оказался ещё краше, чем снаружи. Краше – в смысле, больше позолоты и всяких драгоценных штучек, расставленных по всем углам. Мебель была резная и явно дорогая, паркет под нашими ногами складывался в красивый цветочный узор, а тканые с золотом занавеси на окнах явно стоили целое состояние. К тому же они были такой величины, что из одной могла бы пошить себе обновки дюжина красавиц из Белых Садов. Да уж, у кого-то щи негусты, а у кого-то – жемчуг мелкий… Я снова порадовался, что густая вуаль скрывает ехидное выражение моего лица, к тому же, проходя через анфиладу разубранных комнат, решил, что зря я взъелся на Рах-мата. Вряд ли Советнику самого Правителя по статусу положено жить в лачуге. Не поймут ведь.
Рах-мат по пути продолжал разливаться соловьём по поводу того, как он рад видеть старого приятеля и как важен ему его приезд, многочисленная челядь, встречавшаяся нам по пути, кланялась с таким энтузиазмом, словно своего Советника решил навестить сам Правитель инкогнито, а у меня где-то
Рах-мат провёл нас в просторную столовую, где был накрыт изысканный обед, нас усадили за красиво убранный стол, даже для Мурика, которого продолжал тащить на руках оторопевший Антошка, поставили специальный маленький столик и принесли с кухни подогретых сливок в фарфоровом блюдечке. Передо мной ловкая служанка тут же положила на тарелку всяких вкусностей, шёпотом осведомляясь, нужна мне та или иная закуска. Названия мне были незнакомы, и я нерешительно кивал или отрицательно мотал головой. Хорошо, хоть столовые приборы выглядели вполне обычно – вилки, ножи и ложки. Уж не знаю, как бы я выкручивался, если бы в домах знати было принято есть… ну, скажем, палочками.
Обеспечив нас всем необходимым и поднеся смоченные в приятно пахнувшей воде полотенца, о которые мы вытерли руки перед началом обеда, все слуги и служанки испарились, и Рах-мат выразительно покосился на Антошку, который изо всех сил делал вид, что он занят исключительно котом госпожи, давая понять, что его слова не предназначены для лишних ушей.
– Не беспокойся, Рах-мат, - сказал Мит-каль, - служанка моей дочери глухонемая. Но если хочешь, я её отошлю.
– Лучше отошли, - отозвался Рах-мат, видно, и впрямь что-то должно было быть сказано серьёзное.
Мит-каль сделал несколько знаков, Антошка поднялся, и до меня донёсся его недоумённый мысленный вопрос:
«Что делать-то?»
«Ничего, - ответил я, - послушай, что слуги говорят. Думаю, что когда они узнают, что ты ничего не слышишь, в выражениях стесняться не будут».
Рах-мат позвонил в колокольчик, на пороге возникла одна из служаночек, и хозяин велел ей отвести бедную глухонемую девушку на кухню и угостить, чем Богини послали. Девушка немного растерялась, но потом сделала Антошке приглашающий жест. Антошка гениально сыграл недоумение и посмотрел на Мит-каля. Тот сделал ещё несколько жестов, Антошка понимающе заулыбался и пошёл следом за служаночкой. Что же касается Мурика, то он аккуратнейшим образом допил сливки и шлёпнулся ко мне на колени, зараза такая.
Рах-мат удовлетворённо кивнул и, едва за Антошкой закрылась дверь, сказал:
– Поверь, старый друг, только ты можешь помочь мне. В столице зреет заговор против Правителя и законного Наследника. Орден рвётся к власти. И если ты не сможешь исцелить Правителя, то всё может закончиться гражданской войной.
– Даже так… - протянул Мит-каль. – Но я сегодня с утра был на базаре и знаю из местных сплетен, что Наследник благополучно пребывает во дворце.
– Один из Наследников, - вздохнул Рах-мат. – С некоторых пор у нас их двое. Даже базар знает не всё, слава Солнечным Богиням и их Ночной сестре – Шан-Лашайе.
А затем Советник возвысил голос и произнёс:
– Входите, мой господин, прошу вас!
Неприметная боковая дверца открылась, и в столовую шагнул… Кай-сур, собственной персоной. Вот и она, засада… На мгновение я забыл, как дышать, но потом пришёл в себя. Узнать меня в этом наряде невозможно, моё лицо закрывает густая вуаль, которую я только чуть-чуть приподнял, чтобы угоститься изысканным обедом Рах-мата, местный этикет вовсе не предполагает участие дам в застольной беседе, да и чары, меняющие внешность, надёжны. Так что единственное, что может меня выдать – голос. Я, конечно, его меняю, насколько могу, но вдруг Кай-сур сможет узнать и мой изменённый писк? Значит, нужно продолжать изображать воспитанную, скромную девушку и поменьше открывать рот. М-да… Весь аппетит испортил, зараза, своим появлением. Ладно, делать нечего, будем играть с теми картами, что выпали.