Холостяк

Реншоу Уинтер

Потянувшись мимо нее, я распахиваю дверцу сушилки и хватаю наши теплые вещи. К тому времени, как мы одеваемся и поднимаемся наверх, Деми взяла на себя нашу приостановленную работу по уборке стола, отчаянно работая над раковиной и избегая зрительного контакта со мной любой ценой.

Глава 20

Серена

Хейвен заснула по дороге домой.

Лунный свет подчеркивает красивый профиль Дерека, и

я ловлю себя на том, что наблюдаю за ним боковым зрением.

Мы не разговариваем, хотя я и не знаю, о чем говорить. После случившегося в подвале Дерек пробормотал какое-то оправдание о том, что Хейвен нужно вовремя вернуться домой и лечь спать.

Деми точно все поняла. Как она могла не понять? Мы поднялись наверх, похожие на кошек, которые съели канарейку, или в случае Дерека...

Дорога домой занимает всего двадцать минут, и Дерек заносит спящую дочь в свою квартиру; я включаю свет, а он переодевает ее. Она не просыпается. Ни разу. И я немного разочарована, потому что вчера мне понравилось читать ей сказку на ночь. Раньше я никогда этого не делала, это было так мило и расслабляющее. Волосы Хейвен пахли персиковым шампунем, она держала меня за руку.

— Я тут подумала, — говорю я Дереку, когда он осторожно прикрывает дверь комнаты Хейвен.

Он смотрит на меня, приподняв бровь, и указывает на гостиную. Кладет руку мне на левое плечо, пока провожает меня из коридора.

— О чем ты подумала? — спрашивает он.

— После того, как опеку снимут, — говорю я, — думаю, что должна вернуться в город.

Дерек хмурится.

— Ты готова к этому?

— Что я здесь делаю? — Я весь день задавала себе этот вопрос. — Отсиживаюсь у тебя, прячась от остального мира, как будто я хрустальная. Я не такая. Больше не хочу прятаться. Хочу вернуться в город, встретиться с этими засранцами, которых я называла друзьями, и дать им новый повод для сплетен. У «Пейдж Сикс» был бы период расцвета, если бы они узнали, что Вероника сделала со мной.

— Серена. — Дерек кладет руку мне на плечо и придвигается ближе. — Я не буду говорить тебе, где жить или что делать, но если ты собираешься так поступить, это должно быть по правильным причинам. Возвращаться, чтобы ты могла что-то доказать этим засранцам, — последняя причина, по которой тебе следует совершить это.

Я выдергиваю руку из его хватки и падаю на диван, уставившись на черный экран телевизора на другом конце комнаты.

— Разве это не утомительно? — спрашивает он.

— Прости? — Я поворачиваюсь к нему.

— Жить для всех остальных. Твоя жизнь настолько тщательно изучена. Я не знаю, как ты это делаешь.

— Так было всегда. — Я складываю руки на коленях. — Не знаю другого способа. Хотела бы знать. Жаль, что я не выросла в большом голубом доме с кучей сестер и двумя родителями, которые были без ума друг от друга, но у меня было совсем по-другому.

Дерек садится рядом со мной.

— Прошлое не так важно, как ты думаешь. Сосредоточься на здесь и сейчас. Что ты можешь сделать сегодня, прямо сейчас, чтобы завтра было лучше?

— Заняться спортом? — Я сдерживаю улыбку и откидываюсь на подушки.

— Серьезно, Серена. —

Дерек прищуривается и отворачивается от меня.

Я тянусь к его руке, притягивая ближе.

— Я шучу. Ты был так серьезен, а я не хочу больше говорить об этом. Мне становится грустно от этого.

— Видишь? — Дерек фыркает, наклонив голову. — Ты хочешь вернуться к той самой жизни, о которой отказываешься говорить, потому что тебе грустно.

— Хорошо. — Я сажусь прямо. — Тогда давай поговорим о моих альтернативах. Я могу остаться в этом городе, где меня никто не знает, где у меня нет друзей, нет общественной жизни, ничего, кроме тебя. И мы можем отсиживаться вместе в обозримом будущем, и ты можешь напоминать мне каждый день о том, что ты холостяк, и ты не делаешь этого, и ты не делаешь того, и ничто ничего не значит.

Дерек откидывается назад, изучая меня.

— Почему ты так обо мне думаешь?

— Я так не думаю. Я просто говорю, что мне здесь нечего делать.

— Ты приехала сюда не для того, чтобы что-то найти. Ты приехала сюда, чтобы сбежать.

— И я чувствую себя так же, Дерек. — Я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в колени и обхватив голову руками. — Я здесь уже два дня и чувствую себя такой же одинокой, как и раньше. Не пойми меня неправильно, я благодарна. Я бы предпочла быть здесь, чем в Белькуре, но я по-прежнему одна.

Мне все еще одиноко.

Дерек тяжело дышит через свои невозможно красивые губы.

— Я не хотел этого для тебя. Я только пытался помочь.

Я беру его за руку.

— Я знаю. Я не расстроена. Просто говорю...

— Ты больше не хочешь быть здесь.

Он говорит это так легко — эти слова которые крутились на кончике моего языка со второй половины дня. Я прошла мимо небольшого бутика с зеленым навесом над дверью, и он напомнил мне маленький магазинчик около моей старой квартиры на Лексингтон. И я поняла, как скучаю по городу. По той жизни. По безликим незнакомцам.

Я скучаю по тем чувствам. И той энергии, которая заставляла меня чувствовать себя на миллион долларов в худшие дни.

А потом я обедала в небольшом уличном кафе, и официантом оказался милейший пожилой мужчина в сером берете. Он дал мне еще хлеба, сказал, что у меня самая теплая улыбка, которую он когда-либо видел, и что я напоминаю ему его покойную жену, когда говорю.

Такого обслуживания в большом городе не найдешь.

После этого я зашла в зоомагазин и держала щенка. Женщина за кассовым аппаратом спросила, есть ли у меня двор, и я подумала об общей террасе на крыше моего дома и маленьком участке травы, разделяющим дома.

Я поцеловала щенка мопса в макушку и положила его обратно.

Выйдя из зоомагазина, я подумала о том, каково это — купить очаровательный, маленький домик, с большим задним двором в причудливом маленьком городке. Сама мысль об этом согревала меня изнутри, и я чувствовала, как мое сердце считает слишком заманчивым это тепло, как любопытный ребенок, привлеченный мерцающим пламенем свечи.

Поэтому я погасила его.

А потом подъехал Дерек и пригласил меня к своей сестре.

— Мне нравится быть здесь, — говорю я.