Homo Animalis. Бремя славы
Шрифт:
Эта нора поражала своими размерами. Она была настолько большой, что в ней запросто могли поместиться все жители деревни. Неужели у него такая большая семья? Меня даже передернуло, когда я представила столько змей в одном месте. Однако, приблизившись к норе, я решила, что первое пришедшее мне объяснение, скорее всего, ошибочно. Рядом с норой не наблюдалось никаких признаков многочисленного семейства. Конечно, в пыли отпечатались следы, много следов зверей, входивших и выходивших из норы, но не осталось следов от маленьких змеиных тел или ловких
Пока я рассматривала местность, кто-то окликнул Нейка. Тот остановился на пороге и обернулся. Я обернулась следом. От соседней норы приближалась Фее. При солнечном свете она выглядела моложе.
– Нейк, подожди, я хочу с тобой поговорить, – сказала она.
В ответ Нейк неожиданно спросил:
– Что ты о ней думаеш-ш-шь, Фее?
– Что? О чем ты? – Не поняла Фее. Но затем, взглянув в раскосые глаза Нейка, она покачала головой и с неохотой произнесла. – А-а. Нала, верно?
Я напрягла слух. Разговор обещал стать интересным. Оказывается, я была ему интересна в той же мере, как и он мне. Если не больше.
– Не знаю, Нейк. Я помню ее совсем маленькой. Тогда она выглядела очаровательным ребенком, такая любознательная и…
Нейк отмахнулся. Он явно хотел поговорить не о моей любознательности.
– Ну, любознательность осталас-с-сь при ней. Иначе бы она сюда не приш-ш-шла. Мне интересно твое мнение о взрослой Нале. Тебе единственной удалось с ней пообщаться, не считая Ррел.
– Это сложно, Нейк. – произнесла Фее и уселась на большое бревно у входа в нору. Нейк сел рядом. Почему-то мне показалось, что посиделки и задушевные беседы были для них привычным делом. И не потому, что они соседи. – Я не ожидала ее увидеть. Думаю, любой бы на моем месте растерялся. Я даже не знала, что сказать, когда поняла, кто передо мной.
Нейка подобный ответ не устраивал.
– Я понимаю, – мягко, но с нажимом, сказал он. – И все же?
– Послушай, – Фее повернулась к Нейку и посмотрела ему в глаза, – первой, да и второй, моей мыслью было: «Что же натворила Ррел и как нам теперь выбираться?» Я не особо приглядывалась к Нале. Стыдно признаться, я ее испугалась. И сразу как она уснула, решила позвать вас.
– Ну вот, а ты говоришь, что ничего не можешь с-с-сказать, – улыбнулся Нейк. Улыбка оказалась весьма неприятной. – Ты ее испугалас-с-сь.
– Нет, не так, Нейк. – Покачала головой Фее. – Я испугалась не ее, а ее появления. У нас все так хорошо сейчас. Мне очень не хочется, что бы все, что мы успели построить, снова разрушили.
– И ты думаешь, что Нала может это разруш-ш-шить? – Нейк еще внимательнее посмотрел на мать Ррел словно пытался прочесть ответ в ее мыслях, а не услышать в словах.
– Не знаю. Все может произойти, – ответила Фее. Ей определенно не нравилась тема беседы. – А сам-то ты, что думаешь о ее появлении?
Теперь настала очередь Нейка задуматься.
– Я обеспокоен, – честно признался он. – Я не имею ничего против Налы, впрочем, как и против любого другого с-с-существа, не принадлежащего
– Но и за свою ты ее тоже не считаешь? – уточнила Фее.
– Конечно, нет, – Нейку этот вопрос показался смешным и наивным. – Она была с-с-слишком маленькой, когда ее забрали львы. Она ничего не помнит о своих родителях. Мне даже кажется, что на нее еще в детстве специально одели и сразу сняли браслет, чтобы лиш-ш-шить памяти о прош-ш-шлой жизни.
– Ну что ты, Нейк! – возмутилась Фее. Я была полностью согласна с этим возмущением. Уже второй, или даже третий раз, считая наш разговор на тропе, мне захотелось дать Нейку пощечину. – Пусть я не самая большая поклонница Леены, но я уверена, что она бы никогда на такое не пошла. Насильно лишать кого-то, тем более ребенка, памяти – это бесчеловечно…
– Она и не человек, Фее, она – львица, – заявил Нейк. – Ребенок, раз он попал к ней, тоже должен был вырасти настоящ-щ-щим хищ-щ-щником, царем зверей. И ей удалось, надо признать. А что касается воспоминаний, то и так мало кто помнит себя в таком юном возрасте. Так что ничего ос-с-собенного она не совершила, если вообще совершила.
Наступила пауза, во время которой мы с Фее переваривали сказанное Нейком. Переваривалось с трудом. Наконец, Фее нарушила молчание.
– Тогда нам стоило рассказать Нале правду о ее детстве и настоящих родителях, – сказала она и строго посмотрела на Нейка.
– Нет, – не менее строго ответил Нейк. На фоне этого «нет», я поняла, что прежде и с Фее, и с Бивером и Роу, Нейк разговаривал очень мягко и ласково. – Нуко считает, что она еще не готова. Я считаю, что она и не будет готова никогда. Ей не нужна наш-ш-ша правда. Ей достаточно с-с-своей. И я не могу ее винить за это. Так сложились обстоятельс-с-ства. И раз уж они так сложились, пусть таковыми и остаются. Будем надеяться, что Нала уш-ш-шла из нашей жизни навсегда…
То ли от такого тона, то ли от слов, Фее недовольно поджала губы и нахмурилась. Она не разделяла мнения Нейка, но и спорить с ним не собиралась. Она просто отвернулась от него, встала и пошла к своей норе.
Нейк посмотрел ей вслед, и тихо произнес:
– …хотя я и не прочь был бы с-с-с ней как-нибудь на досуге немного поболтать. Она и мне показалась достаточно любознательной и смышленой девушкой. А ещ-щ-ще она неплохо рис-с-сует…, – он тоже встал и вошел в нору, оставив меня одну. Наедине с хаосом в мыслях.
Следующие две ночи я провела в перебежках от одного куста к другому, от одной норы к соседней, подслушивая разговоры местных обитателей. Развлечение на любителя, надо сказать. Я хоть и умела прятаться, но заниматься этим сутки напролет было не очень приятно. Особенно когда нет времени на охоту и вся еда, которую мне удавалось достать, оказалась ворованной (меня уже начинало мутить от фруктов в свежем и в засушенном виде), а воду приходилось собирать с листьев после дождя.
Самое обидное, ничего особенно интересного мне узнать не удалось.