Homo Гитлер: психограмма диктатора
Шрифт:
Нигде в Германии гомосексуалисты не чувствовали себя так вольготно, как в Мюнхене и Берлине. Эрнст Рем был восхищен Берлином не в меньшей степени, чем Адольф Гитлер Мюнхеном. 11 августа 1929 года он писал своему другу доктору Хаймзоту из Южной Америки: «Ваши слова о Берлине вновь пробудили во мне любовь к этому городу. Бог мой, я считаю дни, когда я снова смогу вернуться туда, если только это будет возможно, провести там часть своей жизни. Берлинская сауна — это вершина человеческого счастья. В любом случае, мне очень понравился стиль тамошних отношений. Вы так сердечно отзываетесь о Френцеле. Передавайте привет ему и остальным моим верным друзьям, вы знаете, этот тип — мой идеал, если встретите их в сауне».[203]
В
Однако Гитлер хотя бы по одному пункту отличался от своего дружка Рема. Как и будущий шеф СА, он был готов к политическому хулиганству, попытке государственного переворота, но уважал гражданскую собственность и нормы морали. В отличие от неосторожного Рема в этом отношении скрытный Гитлер был тверд, как скала. Даже если на него и произвел впечатление мюнхенский образ мужчины, он никогда не пошел бы на степень близости, превышающую робкое прикосновение. 11 мая 1942 года, вспоминая в ходе застольных бесед свое прошлое, Гитлер поведал об одной встрече, которой он специально придал пикантный характер. «За обедом шеф рассказал об огромном мюнхенце, обладавшем медвежьей силой. Он выглядел как истинный пролетарий, без труда разгонял митинг врагов, захватывая их знамена, а также охранял залы во время наших собраний. Однажды уже после прихода к власти он как-то заговорил с ним в саду кафе "Хек" и пригласил на минутку присесть за столик прямо в рабочей спецовке. Буржуазная публика с удивлением смотрела на него, как на какое-то чудовище».
Гитлер посещал не только респектабельное кафе «Хек», но и чайную «Каролтон» на Бринерштрассе, где собирались гомосексуалисты. К тому времени когда Гитлер переехал из Австрии в Мюнхен, Германия превратилась в международный центр гомосексуального туризма. Именно за этим в Берлин ехали Стефан Спендер, Кристофер Ишервуд, художник Фрэнсис Бэкон и писатель Андре Жид. Даже во времена третьего рейха гомоэротические представления, устраиваемые Гитлером в столице, способствовали популярности этого города в широких кругах людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией.
Сальвадор Дали очень резко подметил данный факт в своем дневнике, который Джонс Грос считал «наиболее непристойным куском прозы, которую я когда-либо читал». Дали писал: «Меня возбуждала мягкая и мясистая спина Гитлера, туго обтянутая униформой. Как только я рисовал кожаный ремень портупеи, наискось спускавшейся с его плеча вниз, реальность спрятанной под мундир плоти Гитлера приводила меня в экстаз, биение моего сердца учащалось, и я испытывал такое сильное возбуждение, которого у меня никогда не было во время полового акта».
Немецкий вариант гомоэротики встретил живой интерес и во Франции. Открытие 14 мая 1942 года в Париже выставки работ Брекера стало одним из самых важных событий за все время оккупации и широко освещалось в прессе… Министр по делам образования и религии правительства Виши Абель Бонар восхищался скульптурами наряду с писателем Жаном Кокто (который сравнивал своего друга и любовника Жана Марэ со статуей Брекера).[204]
Знаменитый шведский путешественник и общеизвестный старый холостяк Свен Хедин, который отправлялся в многолетние экспедиции в сопровождении своего ассистента, был большим другом Германии и почитателем Гитлера. Со своей стороны, фюрер ценил его как исследователя Азии и три раза удостаивал личной аудиенции. Они оба проявляли чисто сексуальный восторг перед географическими картами. 19 февраля 1945 года Гитлер лично поздравил путешественника с 80-летием.
Как и при переезде в Вену, приехав в Мюнхен, Гитлер снова убедил молодого человека разделить с ним комнату. Новый избранник также происходил из бюргерской семьи. Рудольф Хейзлер был
Тесное общение Ади с Руди закончилось так же, как и его дружба с Августом. Руди не мог больше выносить Ади, который действовал ему на нервы. Его брызжущие слюной эмоциональные политические речи мешали Хейзлеру. Сперва юноша заявил: «Эй, кончай плеваться, или я поставлю ширму», — а затем съехал с квартиры. Бригитта Хаманн, тщательно изучавшая венский период жизни фюрера, считала, что Гитлер «был чем-то вроде отца для более молодого Хейзлера».[206] Однако едва ли склонный к безбрачию Гитлер мог испытывать отцовские чувства. Он опробовал на Хейзл ере методы воздействия на юношей, которые затем так пригодились ему для захвата лидирующих позиций в партии и государстве. Хаманн считала, что между ними существовал заговор молчания. По поводу возможных гомосексуальных связей между двумя молодыми мужчинами она писала, что «дочь Хейзлера, знавшая своего отца как большого бабника, просто не могла себе представить такое. Со своей стороны, он также никогда не рассказывал ничего подобного». После 1938 года Хейзлер сделал очень хорошую, хотя и не блестящую карьеру.
Когда Гитлер позднее жил в одной комнате с другим мужчиной, то использовал это не для сексуальных забав, а как еще одну возможность проповедовать свои взгляды с глазу на глаз. 4 июля 1937 года крестьянин Йозеф Ноймайер из Визельзберга писал в своем письме к фюреру: «В феврале 1919 года я приехал в Райхенхаль, чтобы продать горох. Я хотел переночевать в гостинице при железнодорожной станции. Однако я не смог получить отдельную комнату, поскольку она уже была занята Адольфом Гитлером. Два часа говорили мы друг с другом. Он рассказал мне о своем намерении избавить отечество от бед. Ранним утром он встал раньше меня, начал ходить по комнате взад-вперед и рассказывать о своих планах на будущее».[207]
Следующей достоверной подтвержденной мужской дружбой стали отношения между 32-летним Адольфом Гитлером и 25-летним Рудольфом Гессом, которые начались майским вечером 1920 года, когда фюрер выступал в мюнхенской пивной «Шретнэкербрей». Ильза Гесс, последующая жена Гесса, была немало удивлена. Ее будущий муж переменился на глазах. Он просто сиял. Адольфу Гитлеру сразу же понравился молодой помощник, который ходил за ним как мальчишка. Кроме того, новый фаворит обладал весьма ценным качеством, он всегда с готовностью слушал монологи Гитлера.
Во время путча 9 ноября 1923 года Гесс не принял участия в «марше на Фельдхеррнхалле». Вместо того ему было получено захватить в заложники двух баварских министров. После провала он бросил их и бежал в Австрию. Однако его привязанность к Гитлеру была так сильна, что он отдал себя в руки правосудия. После суда он был отправлен в Ландсберг и получил камеру по соседству с фюрером.
Заключение в крепости Ландсберг можно рассматривать как период, когда Гитлер в весьма извращенной форме заявил о своих гомосексуальных наклонностях. Ему стало совершенно ясно, что простая близость и ночные беседы не смогут полностью удовлетворить его потребность в молодых мужчинах. Разве его товарищи не пожертвовали с радостью свои жизни у Фельдхеррнхалле во имя идеи? Разве знамя партии не было обагрено их кровью? Кроме того, теперь слушатели больше не спорили с Гитлером, как это было во время жизни в мужском общежитии в Вене, а ловили слова, слетавшие с его уст, как будто это было Евангелие.