Хомопанк

Соколова Анастасия

– Тебе обязательно надо было это делать? – спросила Ри.

– Ты о чем? – поинтересовалась кандидатка.

– О том, как ты ударила ту… несчастную.

Девушка отложила ложку.

– Сколько у тебя было отборов? – спросила она.

– Пять.

– А у меня всего три. Три шанса выбраться отсюда живой, два из которых я уже упустила. Ты рисуешь, верно? Я видела тебя в саду с холстом. Так вот, может, Система и решила, что в живописи меньше конкуренции, но на мое место огромное количество претендентов.

– И какое это место? Проститутка?

– Даже если и так… Всё лучше, чем умереть.

– Но ты вступаешь в Цикл рождения и смерти –

это большая честь.

Девушка засмеялась:

– Когда твой последний отбор? Через два, три раза?

Римма не сказала, что именно сегодня ее последний отбор, потому что знала – эта девушка оскорбит и напугает ее. Но красавица всё поняла по ее взгляду.

– Когда придет твоя очередь спускаться на подземный этаж, тогда я посмотрю на тебя. Тебя убивают, ты это понимаешь? Ты не будешь существовать. Ничего не будет после этого. Ты действительно так спокойно к этому относишься?

– То, что ты сделала, неправильно, – упрямилась Ри. – Ты не приняла участия в процедуре Ухода, но отправила к Матери всего кого-то другого.

– Почему я должна думать о ком-то другом, когда речь идет о моей жизни? Ты нормальная?!

Римма отодвинула тарелку, встала – она больше не хотела продолжать спор.

Девушка уже собиралась уходить, но развернулась, взглянув на дерзкую кандидатку:

– Я никогда бы так не поступила. Умру я или нет, но есть человечность. И, возможно, я пострадаю из-за нее, но какой смысл в мире, где все грызут друг другу глотки? Для этого Мать всего создала нас?

– А ты веришь в то, что нас, следуя собственному замыслу, создала Вселенная? И, дорогая моя, если ты не хочешь играть в эту игру, может, тебе сразу спуститься на подземный этаж? Я уверена, что Система с удовольствием предоставит тебе инъекцию. Благо, их много.

Отбор проходил в специальном помещении, разделенном на две части: с одной стороны платформа для голограмм, на которой появлялись клиенты из Сильных, с другой – располагались кандидаты. Сама процедура не всегда соответствовала принципу «один клиент – один выбранный кандидат»: порой, если место было востребованным, клиентов и кандидатов, соответственно, было несколько. Отборы организовывала Система, заранее проанализировав множество параметров, она же планировала и оповещала о встрече как клиентов, так и кандидатов. Бывало, что Сильный сам проверял Рынок, без помощи Системы выбирал себе понравившегося человека, тогда отбор либо вообще не проходил, либо проходил очень быстро; а иногда, хоть и очень редко, Сильный лично приходил в Комплекс, чтобы выбрать себе кандидата, что называется – вживую посмотреть на товар.

Рынок – единая виртуальная система в сети – в принципе существовал в качестве моста между Сильными и кандидатами, которые хотели жить среди Сильных, в мире, который взял всё лучшее из Старой эры и приумножил. Рынок – база клиентов и кандидатов: там, в сети, выкладывались запросы, а кандидаты размещали свои портфолио с примерами работ, если таковые имелись.

В этот раз Римма пришла в помещение не одна – на ее место претендовали четыре человека, а клиент был один. Все достали свои холсты – девушка заглянула, что нарисовали другие: их картины были такими радужными, яркими, ее же… может, она зря в последний момент изменила свой выбор?

Система сообщила, что кандидатам необходимо приготовиться: клиент вот-вот придет. На платформе засветилась голограмма – седой мужчина в костюме и очках. Он стоял с прямой спиной, расставив ноги, заложив

руки за спину, и сурово глядел на кандидатов: так генерал осматривает солдат, проверяет их готовность к предстоящему бою.

Картина Риммы была готова, мольберт повернут к клиенту. На полотне был изображен Аргус – он лежит на койке; голова слегка повернута в сторону, взгляд опущен. Его тело расслаблено, кажется, что он отдыхает. Правая рука вытянута, но без напряжения – она расслабленно свисает с кровати. Левая спокойно лежит на животе. Рядом на квадратном столе высотой с койку лежит шприц: его игла направлена строго на правую руку, прямо в место, куда в вену делают инъекцию. Позади парня серо-зеленая стена, а сам он одет в бледно-голубую рубашку и хлопчатые штаны. От картины веет холодом, безжизненностью.

Клиент, не говоря ни слова, посмотрел на картины, но, рассмотрев произведение Ри, вдруг рассмеялся:

– Ты что решила, что ты умная девочка, а? Ты действительно думала, что кто-то захочет видеть такую картину у себя дома? Где-нибудь в гостевой комнате, мда, очень прелестно получается. Думаешь, что ты поднимаешь какую-то важную тему? Почему бы тебе просто не перестать думать, а?

– Я нарисовала то, что захотела.

Клиент ехидно улыбнулся:

– Для будущих отборов вот мой совет: никто не хочет видеть правду. А я… выбираю вот этого мальчугана.

Художник, прошедший отбор, широко улыбнулся, какое-то странное негодование отразилось на лицах у остальных. Клиент исчез, Система сообщила, что отбор окончен.

Римма медленно шла по коридорам Комплекса – она считала биение сердца: счет всегда ее успокаивал. Система еще не прислала сообщение о необходимости явиться на подземный этаж, но это вот-вот случится. А вокруг царило какое-то странное оживление: кто-то спешил куда-то, младшенькие ребята просто бегали по коридорам, многие тренировались, учились, кто-то что-то мастерил – в общем, кипела жизнь. Разговоры между людьми были настолько громкими, что хотелось где-то спрятаться, заткнуть уши и ничего не слышать, отстраниться. Футбольные мячи в тренажерных залах били по полу так, что отдавалось в голове, а непрекращающиеся информационные сообщения от Системы гудели назойливее обычного.

Она искала глазами Сила, обошла весь Комплекс, но – ничего. Друзья, поинтересовавшись, как прошел отбор, сообщили, что Сил уехал – его забрал клиент. А ведь она так и не успела с ним познакомиться.

Ри, извинившись перед друзьями, ушла в комнату. Она достала из шкафа ту картину, которую хотела презентовать изначально, с роботами.

Девушка улыбнулась:

– Так ему бы и эта не понравилась, – размышляла она вслух. – Предыдущие отборы я не проходила именно потому, что рисовала картины похожие на мармелад – приторно веселые, цветастые. Что тогда им нужно вообще?

Разозлившись, она швырнула холст на пол; достала из шкафа другой, посмотрела на картину – туда же, то же произошло и со следующей бедняжкой.

– Я что… бездарность? Что нужно людям, чтобы им понравиться? Что мне нужно было нарисовать?!

Ри перешла на крик – она схватила со стола ножницы и принялась кромсать свои работы. Какая разница, что она потратила столько сил? Всё равно никому эти картины не пригодятся.

– Никто не хочет видеть правду, – возмущалась девушка. – А что они хотят видеть? Радугу? Единорогов? Это самая настоящая жизнь! Я не верю, что рисую плохо, такого же не может быть? Правда?