Хомячок на лезвии. Дилогия

Лебедева Ива

— Заткнулись все!

Вокруг стало оглушительно тихо. Исчезли не только назойливые голоса союзников, но и прочие звуки вроде шума листвы. А я увидел в одном из входов в поместье его. Жалкую тварь, которой надо свернуть шею. И его лицо… нет, морда! Его морда полностью отражала мое желание убить соперника, покусившегося на святое. Он не убегал. Стоял уверенно, держа в руках что-то вроде местного огнестрельного оружия. И это подобие пистолета он медленно, будто в замедленной съемке, навел на меня. Не знаю,

что на меня нашло. Но внезапно все эмоции как отрубило.

Так же медленно я выпустил когти и спокойно, шаг за шагом, начал приближаться. С каждым исчезающим между нами метром я более детально рассматривал своего врага. Странно. Был бы он Оружием из нашей вселенной, я сказал бы, что у него голод. И ломка. Пальцы Гатто, затемненные к кончикам, мелко подрагивали. А взгляд выдавал безумие. Вкупе с темными кругами вокруг глаз и общим телосложением он был похож на заядлого наркомана.

— Моя… моя… — расслышал я шепот, как только приблизился на достаточное расстояние.

Убожество. И это кто-то считал хозяином и опасным врагом? Да тут нужны санитары.

«А ты не лучше», — вдруг прилетела мысленная оплеуха от зверя, и в моей голове появилась картинка такого же психа. Только сверкающего зелеными глазами, полными гнева, и кровожадно скалящего ядовитые клыки на слуг-операторов. А уж когда запись дошла до того момента, когда я увидел Гатто... м-да.

Я подошел уже слишком близко, но енот все не стрелял. Пуля, лазер, плазма? Без разницы, увернусь раньше, чем он сможет нажать на спуск. И чем спокойнее становился я, тем больше тряслись руки у артефакта.

— Приш-шлый, — едва слышно сорвалось с чужих пересохших губ. — Неважно... Неважно! Ради нее… все равно убью!

— Где она? — спросил я почти спокойно. Лали жива. Да, ее невозможно отследить, но раз этот ушастый трясущийся придурок здесь, то и она неподалеку. По нему же видно, что не отпустил бы. И спрятал тоже где-то рядом, чтобы иметь возможность быстро добраться самому.

— Ты ее не получишь, — оскалился чокнутый енот. — Ты ее не найдешь!

И пошатнулся, стреляя. Не попал. Мне даже особо уворачиваться не пришлось.

Если кто-то думал, что я пожалею недобитка, он ошибался. Он еще не такого заслужил, поэтому с размаху в челюсть — это, считай, милосердие с моей стороны. И коленом под дых, и ногой по почкам, и…

— Хватит. — Ладонь Аолы на плече была твердой и теплой.

— Где Лали? — Я стряхнул чужую руку и снова пнул гаденыша, скорчившегося у меня под ногами. Вот интересно, до того, как я начал его бить, чего он так трясся?

— Убей меня, и тогда ты ее вообще не найдешь, — засмеялся окровавленным ртом енот-суицидник.

— Надейся. Как только очнется, по-любому найду. А так — процентов девяносто пять, что найду именно я, и сто — что найдет зверь. Он чувствует след даже

месячной давности.

Ну а в крайнем случае… сам покажешь, не вытерпишь без Мастера. — Я зло и насмешливо прищурился, внимательно вглядываясь в ауру недосоперника.

Нет, привязки не появилось. Лали его не захотела и, соответственно, никакой эмоциональной связи создавать не стала. Ее чувства — ну максимум жалость к недоделку. И к его ушам! Отрежу ко рже.

Я хотел было пнуть урода еще раз и оставить его Крыксу — у брата моего Мастера тоже явно кулаки чесались. А мне нужно найти Лали и…

Неожиданно для всех под ногами дрогнула земля. Да так сильно, что я едва удержался на своих двоих. Где-то в дальнем углу поместья расцвело огненное дерево.

Енот с неожиданным проворством вскочил на ноги и уставился на происходящее ошалелыми глазами. Я еще успел подумать, что сволочь хорошо притворялась обессиленной и тянула время. Надо было сразу добить. Ничего, сейчас исправлю.

И вдруг Гатто завыл так страшно, что у меня волосы встали дыбом. Крик был похож больше на звериный, чем на человеческий.

— Опять, Лали! Опять! Ты не оставишь меня! Не умрешь!

Мое сердце пронзила ледяная игла страха. Взорвались… те самые низенькие постройки, в которых я ощущал моего Мастера в последний раз.

Глава 23

Мез

Даже пнуть это оруще-воющее нечто под ногами уже не хотелось. Что возьмешь с ненормального? Плевать на него! Там мой Мастер!

Такого напряжения всех энергетических планов я не переживал даже во время облав на Горгонзоле. Даже когда резал охранников в лаборатории. Даже когда вытаскивал своих из-под завалов и огня…

Сейчас я весь превратился в один большой радар, беспрерывно сканирующий пространство в поисках одного-единственного отклика. Он не мог совсем исчезнуть! Не мог!

Мимо сознания, почти не задевая разума, скользили тени людей вокруг, их разговоры и прикосновения. Лесс, Аола… недоразумения с ушами… воющий на земле енот… какая-то всклокоченная девка со злой ухмылкой, появившаяся вроде бы из ниоткуда и остановившаяся прямо над хозяином всего этого бардака.

— Вот теперь хорошо, — сказала она, глядя на Гатто сверху вниз. — Теперь тебе больно? Очень?

Артефакт не слышал ее, задыхаясь от собственного поскуливания.

— И мне было больно, мразь! И мне было больно, когда ты полосовал мне спину! — Девушка разорвала на себе подол и так потрепанного платья, оголяя бедра. — А помнишь, как ты оставил мне этот шрам? — Она показала на круглый шрам от ожога. — А этот? — прикоснулась к лицу, а затем и вовсе начала пинать не сопротивляющееся тело. — Мне, — удар, — было, — еще удар, — больно!