Хора на выбывание
Шрифт:
«Что это я несу» — с ужасом подумал Воронин, но вспомнил, что буквально недавно разучивал текст выступления перед избирателями Кайнар. Лоринков тогда заболел, и речь пришлось писать ведущим журналистам газеты «Коммунист». Но говорить надо было, Хоть что-то, но говорить, а Бодюл, казалось, затих — значит, был доволен.
— Ну так вот, э-э-э, — мучительно вспоминая, продолжал Воронин, — масло там, бальнеологические курорты… Ах, да… Вот. Это. Еще не так давно жители трех сел: Ларга, Золотиевка и Николаевка входили в один колхоз. После раздела за Ларгой осталась тысяча гектаров, которые коллектив здешней бригады — 46 рабочих (в основном люди пожилые) решили обрабатывать сообща, и
Тут Воронин поднял вверх указательный палец. Главное, чтобы не заснул, старый козел, подумал президент, и скороговоркой оттарабанил:
— Чтобы арендовать трактор для обработки земли, приходится идти на поклон к частникам — МТС на юге еще не появились. Средств на это весной, когда нужно закупить солярку, семена, не всегда хватает. Очень много у хозяйства долгов в бюджет, соцфонд. А рассчитаться нечем. Урожайность сельхозкультур низкая. Дожди пошли не в срок — пшеница проросла, больше, чем за 50 бань килограмм, ее не продать, да и не покупает никто… И все же люди держатся до последнего. Понимают: если разорится хозяйство, рассчитывать больше не на что. Чтоб товарищей не подвести, секретарь парторганизации Иванова вышла на работу даже с гипсовым корсетом. Люди работают с надрывом, на износ. И готовы работать так и дальше, была бы видна перспектива.
Но, а для эффектного финала, Воронин, подлив чаю в стакан Ивана Петровича, вспомнил о разорении страны:
— Задержать молодежь здесь нечем, Иван Петрович, совершенно нечем! И потому на улицах не слышно звонких детских голосов. В местной типовой школе, рассчитанной на 120 человек, всего 18 учеников и 6 учителей. Классов четыре комплекта: второй, третий и четвертый учатся вместе, шестой, восьмой и девятый — по отдельности. Ребятишек мало, невыгодно обогревать школу. Но, во-первых, как оставить без работы учителей, которым по году, два осталось до пенсии, а во-вторых, где взять автобус для перевозки ребят в Золотиевскую школу? На базе школы — это крепкое, двухэтажное здание — можно было бы открыть какое-либо производство — есть печное отопление, в рабочем состоянии столовая. Проблема в отсутствии электричества. За школой и медпунктом «висит» долг в 10 тысяч леев и нет в селе воды — ее отключили три года назад за неуплату. Сам медпункт вместе с отделением связи, обслуживающим 130 пенсионеров, расположен в аварийном помещении. Строение покосилось, чтобы не обвалилась крыша, ее подперли металлической трубой. Зато здесь всегда можно узнать свежие новости и полистать газету «Коммунист». Людям надоела такая жизнь. Они поверили, что ее можно изменить. Но для этого нужно только одно. Только одно. Одно.
Выдержав паузу, Воронин схватил Бодюла за плечи, сильно встряхнул и заорал:
— Нужны ДЕНЬГИ!!! Деньги, деньги, деньги, деньги! Где золото, чтоб тебя за ногу, золото где?! Золото давай!!! Золото давай, сука!!!
Иван Петрович не отвечал. Он умер от разрыва сердца еще когда Воронин возвращался в комнату…
— Ну и напрасно вы старика-то до смерти напугали, — мягко сказал Лоринков, выходя из-за плотной шторы.
С минуту президент глядел на него взглядом обезумевшего человека.
— Вы… что…
— Да не переживайте вы так, — деловито
Воронин, от столь кощунственных действий помощника вздрогнувший, покорно присел, стараясь не глядеть на седую макушку Ивана Петровича, которая выглядывала аккурат из-под угла стола. Лоринков взял стаканы, выплеснул остатки чая на пол, и налил коньяк.
— Ну, — крестясь и целуя зачем-то почти черного серебряного Христа на тоже потемневшей цепочке, сказал Лоринков, — помянем старика, царствие ему небесное!
— Помянем, — повторил растерянный президент.
Выпили.
— Да не переживайте же, говорю вам, — прервал молчание Лоринков, — боитесь шантажировать буду? Не бойтесь. Мы с вами столько всего натворили, что расставаться мне с вами будет жаль.
— Да и мне с вами, — с надеждой сказал президент.
— Так что с золотишком-то?
— Не сказал, — с сожалением ответил президент, и добавил, — а вы ушлый. Откуда узнали?
— Не скажу. Узнал, это главное. А вы дилетант, уважаемый. Кто же так информацию добывает. Впрочем, не огорчайтесь. Я вас понимаю. Небось, делиться не хотелось?
— Очень не хотелось, — искренне вздохнул президент, — впрочем, что сейчас об этом. Старик уже умер. А где золото партии, знал только он.
— Это разрешимо, — сказал журналист.
— Как именно?
— Прочитайте.
Журналист швырнул через стол папку. На ней было написано. «Дело Рошки — старшего».
Воронин открыл папку и опасливо заглянул в нее.
— Ну, вы читайте, — потянулся Лоринков, — а я пойду покурю на кухне.
— Вы не могли бы, — смущаясь, произнес президент, — это… в общем… убрать тело, а то, знаете ли… ну, как сказать… оно… мне не по себе, честно говоря, да и вам, наверное…
— Эх, вы, — вздохнул Лоринков, — кисейные ваше высокопревосходительство. Ладно уж.
Президент благодарно закивал. Журналист встал, сорвал с окна штору и набросил на тело.
— Вот так вы его не видите. А теперь представьте, что его вообще нет.
— Как нет?! — возразил Воронин.
— Отрицание отрицания… — сказал Лоринков, и, вопреки прежнему намерению, уселся в комнате на диване, где и закурил.
— Что? — не понял его президент.
— Я говорю, отрицание отрицания. Между прочим, Гегель эту систему придумал, — хвастливо сказал журналист и выпустил дым к потолку, и, подумав, добавил, — в общих чертах, конечно.
В компании с развязным Лоринковым, мертвым Бодюлом и воображаемым Гегелем печальный Воронин начал читать «Дело отца Рошки».
— Скажите, — дочитав досье до конца, спросил президент, — вы были очень пьяны, когда писали все это?
— Честно?
— Да. Как на духу.
— Очень, — признался Лоринков.
— Что ж, — взгрустнул президент, — тогда верю.
— Почему?
— Если бы вы были трезвы, я бы сомневался, потому что трезвым вы бываете редко. А так как вы постоянно пьяны, то собирали досье в обычном своем состоянии.
— И на том спасибо.
— Что же нам делать? — спросил президент.
Журналист ответил не раздумывая:
— Оживим Бодюла.
— Но как?
— С помощью Рошки.
Президент возмутился:
— Идти на сговор с этим…
— Да ладно вам, — рассмеялся Лоринков, — мало раз вы с ним в сговоре состояли, что ли?
— Из-за золота — никогда, — проговорился президент, и, поняв, что проговорился, покраснел.
— Наша позиция такова: власть и оппозиция в республике должны прийти, наконец, к общему знаменателю…