Хорьки-спасатели на море
Шрифт:
— Вы спасаете жизни, — твердила она хорькам-механикам, трудившимся в трюме. Их бригадир был настоящий великан — раза в два крупнее самой Бетани.
— Моторы привезут сегодня вечером, Боа, — напомнила она ему. — Не проще ли проверить радиаторы до того, как…
— Сегодня вечером, лейтенант? — рослый хорек улыбнулся. — Да мы же только на прошлой неделе их сняли! Еще месяца три, не меньше…
Обхватив механика лапами за пояс, Бетани встала на цыпочки и шепнула ему на ухо:
— Я выменяла наши моторы на новую пару, только что из ремонта…
Бригадир вытаращил глаза. Придерживая
— Пошевеливайтесь там, Билли! Уйму всего еще надо проверить сегодня. Систему охлаждения, вытяжное устройство, подачу топлива, крепления моторов и подшипники. Мы спасаем жизни, лейтенант верно говорит.
Шум на катере не стихал ни на минуту: стук инструментов, шипение сварочных аппаратов и гул ремонтных машин мешались с выкриками бригадиров, а песни «Белой лапы», «Дук-дук» и «Дза-дза и Шоу Хорьков» лились из радиоприемников без остановки.
И вот уже в воздухе запахло не сваркой, а строительной пылью и старой краской, а еще через день свежевыкрашенный белоснежный катер предстал во всем своем возрожденном величии. На корме его с обеих сторон черной краской было выведено «Решительный», на транце — «Джей-101», а в средней части засияла огненно-красная надпись: «СПАСАТЕЛИ».
И наконец — не прошло и нескольких недель с того памятного дня, как разбитое судно сняли со скал, — «Решительного» спустили на воду. Лейтенант Бетани стояла на мостике. За эти недели она заметно исхудала, и под глазами появились темные круги, но юная хорь-чиха дрожала вовсе не от усталости. Радость переполняла ее, и сверкающими глазами Бетани смотрела, как покачиваются за бортом пирс и портовые сооружения. На салинге развевался яркий лимонный вымпел, перечеркнутый по диагонали темно-вишневыми полосками, — под цвет нового форменного шарфа, аккуратно повязанного на шее Хорьчихи Бетани.
Она нажала кнопку микрофона:
— Включить первый двигатель, Боа!
— Есть первый двигатель, мэм! — отозвался в наушниках голос механика.
Двигатель тоненько завыл, набирая обороты, корпус судна завибрировал. И вот уже мотор разогрелся, неровное тарахтение сменилось плавным, мерным стуком, как только механик выжал дроссель.
Бетани счастливо улыбнулась.
— Включить второй двигатель!
— Есть второй двигатель, мэм!
С едва различимым сквозь гул первого двигателя жужжанием второй мотор разогрелся в считанные секунды, и черная струйка дыма поползла из выхлопной трубы. Хорьчиха Бетани потянула рычаг телеграфа:
— Вперед на четверти мощности!
— Есть вперед на четверти мощности!
Корпус мерно подрагивал, винты вращались бесперебойно.
Бетани переключилась с микрофона на громкоговоритель:
— Отдать все концы!
Голос ее звучал уверенно и спокойно. Швартовы плюхнулись в воду; вызвавшиеся помогать лейтенанту Бетани хорьки-добровольцы из числа портовых рабочих быстро выбрали канаты и втащили их на палубу.
С берега донеслись приветственные крики. Гордость за поставленный рекорд мешалась в голосах ремонтников с облегчением и надеждой,
За первый свой рейс «Решительный» покрыл расстояние в дюжину собственных корпусов — от сухого дока до причала, где стояли на якоре другие спасательные катера. Прежде чем выйти в море по-настоящему, предстояло еще оборудовать каюты для экипажа и пассажиров, набрать и обучить команду и провести испытательное плавание. Нужно было предусмотреть еще сотни и сотни всевозможных мелочей — и только после этого «Джей-101" вновь обретет свободу.
— Назад на четверти мощности! — скомандовала Бетани и взяла право на борт.
— Есть назад на четверти мощности!
«Решительный» пополз боком по направлению к пирсу.
— Стоп машина!
— Есть!
Моторы смолкли.
— Концы на берег! — распорядилась Бетани.
Подручные спрыгнули на пирс и тщательно закрепили все швартовы — и носовые, и кормовые, и обратные.
От мостика до гамака было лапой подать, но Бетани едва преодолела даже эти несколько шагов. Надвинув фуражку на глаза и сорвав с шеи пестрый шарф, она рухнула на одеяло и тотчас же провалилась в глубокий сон.
Работа продолжала кипеть и в последующие дни, но теперь Бетани, по крайней мере, могла держать все под контролем. Теперь ей уже не приходилось выпрашивать помощь — напротив, желающих войти в команду «Решительного» стало хоть отбавляй. Больше десятка моряков подали формальные заявления, и еще не меньше дюжины предложили ей свои услуги на словах. Выйти в море под началом Бетани пожелал даже Боа, тот самый бригадир механиков, который когда-то поклялся, что ни за какие коврижки не расстанется больше со своим уютным гамаком на суше.
Все эти добровольцы видели, как Бетани вдохнула в «Джей-101» новую жизнь, как она воскресила этот катер своей безудержной силой воли. Они понимали, что и от них она потребует такой же самоотверженности, но это их не останавливало, такое восхищение пробудила в них юная хорьчиха.
Сидя в своей каюте, Бетани день за днем изучала автобиографии, проводила собеседования и вглядывалась в глаза и души тех, из кого ей предстояло набрать свой экипаж.
Последним заявление подал энсин Винсент, только накануне прибывший из школы морских офицеров на базу «Майский день» вслед за своей сестрой.
Бетани отложила его бумаги и вздохнула. «Ох, Винк… — подумала она. — Если я возьму тебя, рано или поздно мне придется послать тебя навстречу опасности, а быть может, даже на смерть. Нет, ни за что!»
Но этим вечером, засыпая, она вдруг, как наяву, услышала его голос:
«Я сам выбрал такую жизнь. Как и ты, сестричка. Даже если я окажусь под началом другого командира, мне придется рисковать точно так же. Но тебе я доверяю больше, и ради тебя я буду больше стараться. Я буду делать все, что ты скажешь. Возьми меня, пожалуйста!»