Хороните своих мертвецов

Пенни Луиза

– Я знаю, что у вас у всех есть ключи. Я знаю, что любой из вас мог его впустить.

– Но с какой стати? – спросил мистер Блейк.

– Вам что-нибудь говорят имена Шин, ДжД, Патрик и O’Maрa?

Они снова задумались и снова покачали головами. Как гидра. Одно тело, много голов. Но думающих на один манер.

– Может быть, это кто-то из членов общества? – не отступал Гамаш.

– Не знаю насчет ДжД, но остальных среди членов нет, – сказала Уинни. – У нас их так мало, я их всех назубок знаю.

– Вы позволите мне посмотреть список

членов? – спросил он.

Уинни ощетинилась, Портер вскочил на ноги:

– Это конфиденциальная информация.

– Список членов клуба? Тайна?

– Не тайна, старший инспектор. Это конфиденциальная информация.

– И все же мне необходимо его увидеть.

Портер открыл было рот, но тут вмешалась Элизабет:

– Мы его принесем. Уинни?

И Уинни без колебаний сделала то, о чем просила Элизабет.

Уходя со списком в нагрудном кармане, Гамаш остановился на верхней ступеньке, чтобы надеть теплые перчатки. Оттуда он окинул взглядом пресвитерианскую церковь Святого Андрея и дом священника, смотрящий на старую библиотеку.

Кому было бы легче всего незаметно впустить в библиотеку посторонних? А если бы свет в обществе загорелся после закрытия, то кто бы заметил это в первую очередь?

Священник Том Хэнкок.

Не найдя никого в каменном доме, Гамаш обнаружил священника в его кабинете в церкви, тесной, но уютной комнатке.

– Извините, что беспокою вас, но мне необходимо знать, видели ли вы Огюстена Рено в Лит-Исте за неделю до его смерти.

Если их впустил Том Хэнкок, то он почти наверняка будет это отрицать. Гамаш не ждал правды, он только надеялся, что у священника на миг проглянет виноватый вид.

Но ничего такого не случилось.

– Рено был там за неделю до смерти? Я этого не знал. Откуда вам это стало известно?

Хэнкок и не пытался оспорить утверждение Гамаша. Он был просто ошеломлен, как и сам старший инспектор.

– Из его дневника. Он должен был встретиться там с четырьмя другими. Мы считаем, что уже после закрытия.

Гамаш назвал ему имена, но священник помотал головой:

– К сожалению, эти слова для меня ничего не значат, но я могу поспрашивать, если хотите. – Он помолчал и внимательно посмотрел на Гамаша. – Могу я помочь чем-нибудь еще?

«Помощь. Мне нужна помощь». Гамаш ничего не ответил, поблагодарил священника и вышел.

Когда он вернулся на 9 3/4 по Сент-Урсюль, Эмиль все еще читал.

– Что-нибудь нашел?

Гамаш покачал головой и, сняв куртку, стряхнул с нее снег.

– А вы?

– Я вот размышлял над этим. Ты это видел?

Гамаш подошел к столу, посмотрел. Эмиль показывал на страницу дневника – на ту самую, где говорилось о встрече четырех человек в Лит-Исте. Внизу страницы очень мелким, но разборчивым почерком были написаны два числа.

9-8499 и 9-8572.

– Банковские счета? Регистрационные номера автомобиля? Это не похоже на идентификационные номера, – сказал Гамаш. – Во всяком случае, на десятичные индексы для классификации

книг. Я на них тоже обратил внимание, но у него повсюду столько цифр написано. Весь дневник испещрен ими.

На телефонные номера эти цифры тоже не были похожи, уж точно не на квебекские. Координаты на карте? Да нет, он таких не видел.

Гамаш взглянул на часы:

– Я думаю, пора посетить месье Патрика. Не хотите присоединиться ко мне?

Эмиль закрыл дневник, встал и потянулся.

– Поразительно: столько бумаг – и ничего нового. Все уже исследовали до него. Как по-твоему, Огюстен Рено сумел найти что-то новое?

– Может, и сумел. Людей не убивают ни с того ни с сего. Что-то в его жизни случилось.

Гамаш закрыл квартиру, и они вместе с Анри двинулись по узкой улочке.

– Во времена Шамплейна здесь всюду был лес? – спросил Гамаш, когда они шли по Сент-Урсюль.

Эмиль кивнул в ответ:

– Главное поселение заканчивалось приблизительно на рю Де-Жарден, но вскоре после смерти Шамплейна колония начала расширяться. Урсулинки построили монастырь, а когда стало ясно, что колония никуда не денется, стали приезжать новые поселенцы.

– И когда стало ясно, что здесь можно заработать много денег, – добавил Гамаш.

– Верно.

Они остановились на рю Де-Жарден. Как и большинство улиц Старого города, эта петляла и исчезала за углом. Ничего похожего на прямоугольную планировку здесь не было – беспорядочная мешанина маленьких, мощенных камнем улочек и старых домов.

– Куда теперь? – спросил Эмиль.

Гамаш замер. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, откуда это пришло. Когда в последний раз ему задавали этот вопрос. Жан Ги. Он тогда посмотрел вдоль коридора. Сначала в одном направлении, потом в другом. И спросил: «Куда теперь?»

– Сюда.

Это было наитие, как тогда, так и теперь. Гамаш чувствовал, как его сердце бьется от воспоминаний, и ему пришлось напомнить себе, что тот день давно прошел. Он принадлежал прошлому, и изменить там уже ничего было нельзя. Все кануло в Лету.

– Ты прав, – сказал Эмиль, показывая на серое каменное здание с красивыми резными дверями и номером наверху: 1809.

Гамаш позвонил, и они замерли в ожидании. Два человека и собака. Дверь открыл человек средних лет.

– Oui?

– Мистер Патрик, – сказал Гамаш по-английски. – Меня зовут Гамаш. Я оставил послание у вас на автоответчике. Это мой коллега Эмиль Комо. Вы позволите задать вам несколько вопросов?

– Quoi?

– Несколько вопросов, – произнес Гамаш громче, поскольку человек, казалось, их не слышал.

– Je ne comprends pas, – раздраженно сказал человек и начал закрывать дверь.

– Нет, постойте, – быстро проговорил Гамаш, на сей раз по-французски. – D'esol'e. Я думал, вы англоязычный.

– Все так думают, – возмущенно сказал человек. – Меня зовут Шон Патрик. – Он сделал ударение на последнем слоге. – Я не говорю по-английски. Извините.