Хорош в постели
Шрифт:
– Джой Лия, – прошептала Одри. – Она... ты назвала ее в честь моего мужа.
Я кивнула, шумно сглотнув образовавшийся в горле комок. «На это я могу пойти, – сказала я себе. – В конце концов, не она меня игнорировала, не она стала причиной того, что я упала на раковину и чуть не потеряла ребенка».
– С ней все будет в порядке?
– Я не знаю, – ответила я. – Возможно. Они говорят, возможно. Она все еще маленькая и должна прибавить в весе, ее легкие должны развиться до такой степени, чтобы она могла дышать самостоятельно. Тогда она сможет поехать домой.
Одри вытерла глаза бумажной салфеткой, которую достала из сумочки.
– Она останется
– Не знаю, – ответила я, не кривя душой. – Не знаю, захочу ли я возвращаться в газету. Может, уеду в Калифорнию. У меня там друзья. – Но, даже произнося эти слова, я сомневалась, так ли это. Отправив Макси электронное письмо с дежурными словами благодарности, я более с ней не общалась, как со всеми остальными своими родственниками и друзьями. Как знать, что она думала по этому поводу, могла ли я по-прежнему числить ее в своих подругах?
Одри расправила плечи.
– Я бы хотела быть ей бабушкой. Независимо от того, что произошло у вас с Брюсом.
– Что произошло, – повторила я. – Брюс сказал вам, что мне вырезали матку? Что больше детей у меня не будет? Он об этом упомянул?
– Мне очень жаль, Кэнни. – В ее голосе была беспомощность и даже испуг. Я закрыла глаза, привалилась к стеклянной стене.
– Уходите. Пожалуйста. Мы еще сможем поговорить об этом, но не сейчас. Я слишком устала.
Одри положила руку мне на плечо.
– Позволь мне помочь. Может, тебе что-нибудь принести? Воды?
Я покачала головой, стряхнула ее руку, отвернулась от нее.
– Пожалуйста, уходите.
Я стояла, отвернувшись, с закрытыми глазами, пока не услышала удаляющуюся дробь каблуков. Такой меня и нашла медсестра: привалившейся к стене, плачущей, со сжатыми в кулаки руками.
– Вы в порядке? – спросила она, коснувшись моего плеча. Я кивнула и повернулась к двери.
– Я зайду позже. Сейчас мне надо пройтись.
В тот день я шагала час за часом, пока улицы, тротуары, дома не слились в серую пелену. Помнится, я где-то купила банку лимонада, несколькими часами позже зашла в туалет автобусной станции по малой нужде, в какой-то момент начала ныть лодыжка, с которой сняли гипсовый «сапожок». Я не обращала внимания на боль. Продолжала идти. Шла на юг, потом на восток, по каким-то незнакомым кварталам, через трамвайные рельсы, мимо сгоревших домов, заброшенных фабрик. «Может, – думала я, мне пересечь Нью-Джерси?» «Посмотри, – сказала бы я, появившись на пороге квартиры Брюса как призрак, как укол вины, от которого кровь приливает к лицу. – Посмотри, что со мной сталось».
Я шагала и шагала, пока не почувствовала какие-то странные, незнакомые ощущения. Боль в стопе. Посмотрела вниз, подняла левую ногу и с изумлением увидела, как подошва медленно отваливается от грязной кроссовки и падает на тротуар.
Парень, который сидел на крылечке на другой стороне улицы, загоготал.
– Эй! – крикнул он, пока я переводила взгляд с кроссовки на подошву и обратно. – Беби требуется новая пара обуви!
«Моему беби требуется новая пара легких», – подумала я, поставила ногу на землю и огляделась. Где я? Район незнакомый. Название улицы ни о чем не говорит. И уже темно. Я посмотрела на часы. Половина девятого. Потребовалась минута, чтобы я сообразила, вечера или утра. Я вспотевшая, уставшая... и заблудившаяся.
Я сунула руки в карманы в поисках ответов и нашла пятерку, пригоршню мелочи, клок ваты.
Поискала глазами какой-нибудь ориентир: будку телефона, что-нибудь.
– Эй! – крикнула я парню на крыльце. –
– Пауэлтон-Виллидж! Ты в Пауэлтон-Виллидже! Уже что-то.
– А где университетский городок? Он покачал головой:
– Девочка, ты заблудилась! Тебе в обратную сторону!
По выговору чувствовалось, что это южанин. Он поднялся с крыльца, подошел ко мне. Это был чернокожий мужчина средних лет, в белой майке и брюках цвета хаки. Мужчина пристально всмотрелся в мое лицо.
– Ты больна? – наконец спросил он. Я покачала головой:
– Просто заблудилась.
– Ты идешь в колледж? – Я вновь покачала головой. Он приблизился еще на шаг, на лице прибавилось тревоги. – Ты пьяна?
Я не могла не улыбнуться.
– Да нет же. Просто пошла на прогулку и заблудилась.
– Тогда тебе лучше найтись.
На мгновение я подумала, что сейчас он заговорит со мной об Иисусе. Но он не заговорил. Наоборот, внимательно оглядел меня с ног до головы, от развалившейся кроссовки, грязных, исцарапанных коленей, шортов, которые мне пришлось дважды подвернуть, чтобы они не свалились с талии, футболки, которую я не снимала пять дней, до волос, которые впервые за десять лет доросли до плеч и превратились в воронье гнездо, поскольку их не мыли и не расчесывали.
– Тебе нужна помощь, – сделал он правильный вывод. Я потупилась, кивнула. Помощь. Это правда. Я нуждалась в помощи.
– У тебя есть родственники?
– Есть, – ответила я. – У меня есть ребенок. – Я хотела продолжить, но горло перехватило.
Мужчина поднял руку, указал:
– Университетский городок там. Ты дойдешь до угла Сорок пятой улицы, и оттуда автобус отвезет тебя прямо в городок. – Он сунул руку в карман, достал чуть помятый талон на одну поездку в автобусе, вложил его мне в руку. Потом присел, посмотрел на мою кроссовку, лишившуюся подошвы. – Подожди меня здесь. – Я стояла, застыв как истукан, боясь пошевельнуть хоть пальцем. Чего боялась, сказать не могла.
Мужчина вернулся с кольцом скотча. Я подняла ногу, он поставил подошву на место, замотал скотчем.
– Будь осторожна, – напутствовал он меня. – Ты теперь мать, ты должна быть осторожной.
– Буду, – пообещала я. И захромала к указанному им углу.
В автобусе никто не обратил на меня ни малейшего внимания, грязную, с потеками слез на щеках, в кроссовке с примотанной скотчем подошвой. Всех занимали свои мысли, которых хватает по пути с работы домой: об обеде, о детях, о телепрограмме на вечер, – повседневные мысли нормальной жизни. Автобус, поскрипывая, тащился через город. Теперь я уже понимала, где нахожусь. Стадион, небоскребы, сверкающее вдалеке белизной здание «Икзэминер». И наконец увидела Центр профилактики избыточного веса и нарушений питания Филадельфийского университета, где бывала миллион лет назад. Тогда меня тревожила только одна проблема – как похудеть.
«Найдись, – сказала я себе и так сильно дернула шнур «Требуется остановка», что едва не оборвала его. Я поднялась на лифте на седьмой этаж, думая, что найду все лампы погашенными, а двери запертыми, и не понимая, чего меня туда потянуло.
Но свет в его кабинете горел, а дверь открылась.
– Кэнни! – Доктор К. просиял. Сиял, пока не поднялся, не обошел стол и не смог получше меня разглядеть.
– Я добилась потрясающего прогресса, – попыталась я улыбнуться. – Посмотри на меня! Сорока фунтов проклятого жира как не бывало! И всего за несколько месяцев! – Я провела рукой по глазам. – Я худая. – По щекам покатились слезы. – Да, я худая!