Хорошая девочка
Шрифт:
– Мам, я не вижу себя в политике. Я прямой, как рельса, такие там не выживают. Да и заскучаю я, сидя в кабинете.
– Возьмись за то направление, которое тебя вдохновляет. Спорт.
– Я и берусь. Разве нет?
– Слишком мелко берешь, Сереж. Только представь, сколько бы ты мог сделать, работая в правительстве.
– В правительстве ни черта не делают. Только пилят бабло.
– Ты можешь это изменить.
– Ага. Я похож на идиота?
– Да! – кивает мать, улыбкой смягчая следующие за этим слова: – Только идиот может отказаться
– Злая ты. Уйду я от тебя, – хмурюсь.
– Ну и иди, взрослый уже мальчик. – Мама ласково ерошит мне волосы. – Только не забудь, что у папы юбилей. Мы ожидаем, что ты непременно будешь.
– Да уж куда я денусь?
– Не вздумай притащить с собой какую-нибудь дворнягу. Соберется приличная публика.
– Хорошо, проведу кастинг на роль своей спутницы. Есть какие-нибудь пожелания или ЦУ?
– Не дерзи! Да и вообще будет лучше, если ты придешь один. У меня на примете имеется несколько девушек из хороших семей.
– Боже сохрани, – передергивает меня. – Не вздумай меня сватать.
– Тебе тридцать пять! Я хочу внуков.
– У тебя их пять штук.
Трое – у моего брата, двое – у сестры.
– А я хочу твоих.
– Хотеть не вредно, – улыбаюсь. – Я спать. Завтра тяжелый день.
Да! Я трусливо сбегаю. И засыпаю, едва коснувшись головой подушки. Просыпаюсь по будильнику. Принимаю душ и, пока варится кофе, скролю ленту.
«Сергей Бекетов не изменяет себе, а вот невесте – очень даже».
Пролистываю. Бред какой-то… Но мало ли обо мне бреда писали?
«Очередной трофей помолвленного чемпиона!»
А?
«Девушка Бекетова ответила на обвинения…»
Какая, мать его, девушка?! Открываю статью, а там интервью Алины, в котором она выставляет все так, будто у нас с ней отношения. И все бы ничего, да только мне какого-то черта приписали помолвку с другой… И эта другая – Сара!
Хмыкнув, захожу в сообщения. Если она проснулась, наверняка уже успела мне настрочить. Так и есть.
«Ты можешь объяснить, какого черта мое имя полощут в прессе?!»
«Понятия не имею. Наверное, вышло какое-то недоразумение».
«Недоразумение – твое второе имя, Сережа! Разве это не ты сказал, что я – твоя невеста?!»
«Оу»…
«Полюбуйся, что сделали твои фанатки!»
Следом прилетает фото. Над фасадом кофейни явно потрудились вандалы.
«Ты там? Я сейчас подъеду».
«Вот уж чего не надо – того не надо. Лучше вообще сюда дорогу забудь!»
Ага. Как же.
Быстро одеваюсь, запрыгиваю в тачку и мчу к кофейне. А у них там, как в кризисном штабе, кипит работа. Кто-то уже закрашивает надписи на стенах, кто-то пытается оттереть их со стеклянных, в пол, витрин…
– Хозяйка где? – торможу пробегающего мимо парня.
– Я там, где мне и положено быть. Вопрос, что здесь забыл ты!
Оборачиваюсь на голос. Сара стоит посреди зала, и только искры из глаз не сыплются.
– На два слова.
– Пошел ты
Окидываю демонстративным взглядом, пялящихся на нас гостей. Их немного, но и это шоу – абсолютно лишнее. Сара сжимает кулаки, прикрывает глаза. Ее шикарная грудь яростно вздымается. Прелесть!
– Пойдем. У тебя две минуты.
ГЛАВА 7
ГЛАВА 7
В какой момент моя жизнь покатилась к черту? Когда мама накануне вечером заявила, что приглядела отличную квартиру в моем же доме? Или все же когда мне в первый раз написал Бекетов? Я не знаю. Да и какая разница, если я несусь на всех парах к катастрофе? Ведь если дело прогорит, я один черт вернусь к маме под крылышко. Тогда какая разница, где она собирается гнездоваться?
А-а-а-а-а!
Хочется поорать. Серьезно. Как вчера на Бекетова. Очень помогает. Тем более что вот он, гад. Под рукой! Можно даже его побить. Но ведь это непедагогично. Что, если он решит, будто я и Даву воспитывала такими вот методами? Вдох-выдох.
– Ну, давай. Ори уж. Вижу, что хочется.
– Все беды от тебя, – разворачиваюсь, сжимая кулаки. – Вся моя жизнь псу под хвост!
И лучше бы я, конечно, орала, потому что где это видано – тридцатиоднолетней тетке реветь. А я реву! Слезы собираются на ресницах густыми солёными каплями и падают мне на грудь, губы, как у ребенка, кривятся, и сопли тоже, блин, как у ребенка! Из положительных моментов – только вытянувшаяся физиономия Бекетова. Похоже, не врут, когда говорят, что мужики как огня боятся бабских истерик. Мне-то откуда знать?
– Ну, ты уж не преувеличивай, – осторожно так замечает он.
– Не преувеличивай?! – визжу. – Да что ты знаешь?! Ты вообще п-представляешь, какой у меня кредит взят под бизнес? Ты хоть малейшее представление имеешь, чего мне стоило… всего этого добиться? – слезы уже не капают. Они разливаются по моему лицу, как воды Амазонки в сезон дождей. – Как было важно уехать от матери! А теперь что?! Все кончено! Я в ловушке!
– Мамаша у тебя не подарок, это точно.
И тут я начинаю смеяться. Плакать и смеяться. Разве это не удивительно, что мы совершенно не замечаем того, как близко находимся к точке кипения, пока не становится поздно?
– Что ты знаешь… – повторяя одно и то же.
– Знаю, как тебя успокоить. Иди сюда.
Я честно не имею понятия, каким образом оказываюсь в его руках. Но в них неожиданно хорошо. Вот и кто бы мог подумать?
– Мы сейчас все ототрем, и будет даже лучше, чем раньше.
Лапищи Бекетова сжимаются на моей заднице и скользят вверх по спине… Действительно, очень отвлекая.
– Ну, да.
– А потом я подгоню тебе клиентуру.
– Вот уж не смей! – снова взвиваюсь я. Бекетов широко улыбается. Проходится ладонями по голове, снимает резинку и, зарывшись пальцами в волосы, начинает мягко массировать мне затылок.