Хорошая дочь
Шрифт:
– Нет, мэм. Он честный человек.
– Вы знаете, сколько в вашем револьвере патронов?
– Шесть, – Эва сказала это довольно уверенно, но добавила: – Думаю, шесть. Я его сто раз видела, но никогда внимания особо не обращала. Простите, не могу вспомнить.
– Все нормально.
Чарли сейчас почувствовала себя точно так же, как на допросе у Дилии Уофорд. «Сколько выстрелов вы слышали? В какой последовательности? Мистер Гекльби был с вами? Куда делся револьвер?»
Чарли была там, в гуще событий, но страх помешал ей запомнить все подробности.
– Когда
– Я не… Ох. – В кармане пижамы у нее зазвонил мобильный. Она вытащила дешевый раскладной телефон, из тех, что продаются вместе с предоплатным поминутным тарифом. – Какой-то незнакомый номер.
Чарли узнала номер. Это номер ее айфона, который, очевидно, все еще был у Гека.
– Садитесь в машину, – сказала она Эве, жестом попросив Ленор помочь. – Я отвечу на звонок.
Эва недоверчиво посмотрела на Ленор.
– Я не знаю…
– Садитесь в машину. – Чарли почти оттолкнула ее.
Она взяла трубку после пятого звонка.
– Алло?
– Миссис Уилсон, это мистер Гекльби, учитель Келли из средней школы.
– Как ты разблокировал мой телефон?
Гек надолго замолчал.
– Надо придумывать пароль посложнее, чем один-два-три-четыре.
Чарли много раз слышала подобное от Бена. Она отошла, чтобы ее никто не слышал.
– Почему ты звонишь Эве Уилсон?
Он опять поколебался.
– Я два года был учителем Келли. Я несколько месяцев занимался с ней индивидуально, когда она перешла в старшую школу.
– Это не ответ на вопрос.
– Я четыре часа отвечал на вопросы двух говнюков из Бюро расследований Джорджии и еще час отвечал на вопросы в больнице.
– Каких говнюков?
– Эткинс. Или Эвери. Какой-то вихрастый пацан лет десяти с виду и пожилая негритянка – вот они до меня по очереди и докапывались.
– Черт, – пробормотала Чарли. Видимо, он говорит о Луисе Эвери, агенте ФБР по Северной Джорджии. – Он оставил визитку?
– Я ее выбросил, – сказал Гек. – С рукой, кстати, все в порядке. Пуля прошла навылет.
– У меня сломанный нос и сотрясение мозга, – сообщила Чарли. – Зачем ты звонишь Эве?
По его вздоху Чарли поняла, что он отвечает ей только из любезности.
– Потому что я беспокоюсь о своих учениках. Я хотел ей помочь. Убедиться, что у нее есть адвокат. Что ей помогает кто-то, кто не будет ее использовать и не сделает все еще хуже. – Тут Гек резко изменил свой бодрый тон: – Келли не умная девочка, Шарлотта. Она не убийца.
– Не надо быть умным, чтобы убить человека. На самом деле обычно бывает как раз наоборот.
Она обернулась и посмотрела на дом Уилсонов. Капитан Айзек вытаскивала наружу большой пакет с одеждой Келли.
– Если правда хочешь помочь Келли, держись подальше от журналистов, не попадайся на камеру, не позволяй им себя фотографировать и даже с друзьями не разговаривай о том, что случилось, потому что тогда они попадутся на камеру или поговорят с журналистами и ты не сможешь контролировать
– Хороший совет. – Он выдохнул и сказал: – Слушай, я должен попросить у тебя прощения.
– За что?
– Б2. Бен Бернард. Твой муж звонил сегодня утром. Я же чуть не взял трубку.
Чарли почувствовала, что покраснела.
– Я не знал, пока один из копов мне не сказал, – продолжил он. – Это было уже после того, как я с ним поговорил и рассказал ему, чем мы занимались и почему ты пришла в школу.
Чарли схватилась за голову. Она знала, как мужчины определенного типа говорят о женщинах, особенно о тех, кого они трахают в своем пикапе у бара.
– Ты могла бы меня предупредить, – заметил Гек. – А так мы все оказались в идиотском положении.
– То есть ты извиняешься, но говоришь, что я сама виновата? – Чарли не верила своим ушам. – Когда я должна была тебе об этом сказать? Перед тем, как Грег Бреннер мне врезал? Или после того, как ты удалил видео? А может, тогда, когда ты солгал в своих свидетельских показаниях, каким образом мой нос оказался сломан, а это, кстати, тяжкое преступление – я имею в виду врать, чтобы прикрыть задницу копу, а не стоять, засунув язык в жопу, когда рядом бьют женщину. Это как раз вполне законно.
Гек выдавил еще один вздох.
– Ты не знаешь, каково это – вдруг увидеть такое. Люди ошибаются.
– Я не знаю, каково это? – Чарли затрясло от накатившей ярости. – А тебе не кажется, Гек, что я тоже там была? Тебе не кажется, что я прибежала туда раньше тебя, так что я прекрасно знаю, каково это – вдруг увидеть такое, и мало того, если ты реально вырос в Пайквилле, то знаешь, что со мной такое уже второй раз, поэтому пошел ты со своим «ты не знаешь, каково это».
– Хорошо, ты права. Прости.
Но Чарли еще не закончила.
– Ты соврал насчет возраста Келли.
– Шестнадцать, семнадцать. – Чарли представила, как Гек мотает головой. – Она в одиннадцатом классе. Какая разница?
– Ей восемнадцать, и разница такая, что это смертный приговор.
Он ахнул. Именно ахнул – резко вдохнул воздух, испытав шок.
Чарли ждала, что он скажет. Она проверила индикатор сигнала на экране.
– Алло?
Он откашлялся.
– Подожди минуту.
Чарли тоже надо было подумать. Она упускает что-то важное. Почему Гека допрашивали четыре часа? Обычно допрос длится от получаса до двух. Разговор с Чарли завершился примерно на сорок пятой минуте. Их с Геком участие в сегодняшних событиях сводилось к менее чем десяти минутам. Почему Дилия Уофорд привела ФБР, чтобы поиграть с Геком в хорошего и плохого полицейского? Вряд ли он будет выступать против стороны, выставившей его свидетелем. Он был ранен в руку. Но он сказал, что допрашивали его до того, как он ездил в больницу. Дилия Уофорд не из тех копов, что нарушают процедуру. А ФБР уж точно не будет просто так сопли жевать.