Хорошее время

Астон Джана

— Семьсот.

— Что?

— Я беру семьсот долларов в час.

Я пристально смотрю на него, пытаясь посчитать, но такого рода вычисления предназначены для калькулятора.

— Мне нужно идти, увидимся позже.

— Я не понимаю. Юрист, который зарабатывает такие деньги, владеет клубом для джентльменов? Какому адвокату может принадлежать стриптиз-клуб? О! Это из-за твоей мамы? Она раньше там работала? И у тебя эмоциональная привязанность к этому месту?

Он двигает шеей, как будто я задаю слишком много вопросов для такого раннего утра или вообще всегда. Он опирается на дверной косяк, уже на полпути к двери:

— Это сложно. — Взъерошивает

рукой волосы, и я задаюсь вопросом, не делает ли он так, когда думает о вещах, о которых не хочет говорить. — Это больше похоже на хобби.

Я киваю. Большинство парней играют в гольф или вступают в фэнтезийную футбольную лигу, но и так тоже может быть. Я не хочу быть той женой, которая врывается и требует, чтобы он бросил свое хобби и стриптизерш ради меня.

— Стриптиз-клуб, должно быть, приносит много денег. — На кой черт ему нужны деньги, если он и так зарабатывает на адвокатской деятельности сумму, исчисляемую калькулятором в час?

— Лучшие определенно приносят.

— А твой лучший?

— Нет. — Он качает головой, похоже, его позабавил мой вопрос. — Я полагаю, это не основано на таких критериях.

— Все в порядке, я тебя не осуждаю, — уверяю я его.

— Нет?

— Я тоже трачу много денег на свои хобби. — Черт возьми, у меня нет никаких увлечений.

— Например? — Конечно, он спрашивает.

— Я трачу где-то около восьми или десяти долларов в неделю на сырные шарики.

— Твое хобби — есть крекеры?

— А еще я деятельная. Я придумываю значки достижений «Грязной девчонки-скаута» для Лидии. — Черт, мне действительно нужно хобби. Может быть, мне удастся уговорить Лидию научить меня чему-нибудь полезному, например, шитью или готовке в мультиварке. — В любом случае, хорошо поговорили. Удачи тебе сегодня в суде. Ни пуха, ни пера. Счета на несколько часов.

Он замолкает, на его лице появляется улыбка, когда тот смотрит на меня в последний раз. Затем дважды стучит рукой по дверному косяку и уходит. Я слышу, как кухонный стул скребет по кафелю, когда он хватает свой пиджак, а затем открывается и закрывается входная дверь.

Черт. Винс — настоящая загадка. Обычно самые горячие из них не такие сложные. Я смотрю на пустой дверной проем и думаю о прошлой ночи. Это было весело — оставаться дома и играть в настольную игру. Это было даже веселее, чем наша пьяная ночь на Фремонт-стрит. Секс тоже был лучше, чем в первый раз, а первый раз был умопомрачительным. Похоже, каждая моя встреча с ним лучше предыдущей, но я немного сумасшедшая, поэтому не уверена, что моим чувствам можно или следует доверять.

Я протягиваю руку и беру свой телефон с прикроватной тумбочки, чтобы уточнить время. Мой будильник зазвонит только через час, но сейчас у меня нет ни малейшего шанса снова заснуть. Я выключаю будильник и постукиваю пальцами по боковой панели телефона — показатель моей нервозности. Такими темпами я могла бы собраться пораньше. Выполнить одно поручение по дороге на работу. Например, заехать в «Винко» за продуктами. Ничего скоропортящегося, так как ему придется пролежать в моей машине весь день, но я могла бы пополнить свои запасы сыра. Могла бы прийти на работу пораньше и начать свой день с чистого листа.

Или просмотреть содержимое конверта, который лежит у меня на кухонном столе.

Я отбрасываю простыни и встаю. Принимаю душ, одеваюсь и наношу макияж меньше чем за двадцать минут. С небольшим количеством адреналина утро проходит быстрее. Я заплетаю волосы в косу по дороге на кухню, чтобы поддержать локоны, пока они сохнут на воздухе.

Конверт исчез.

Уверена,

что он был на столешнице прошлой ночью, я знаю, что так оно и было. Я вымыла весь стол, убрала и протерла столешницу. Все, что осталось, — это этот конверт. Я даже постучала по нему пальцами, не так ли? Я держала его в руках как раз перед тем, как Винс захотел поиграть в «Скрэббл». Осматриваю пол, гадая, не упал ли он каким-нибудь образом. Проверяю мусорное ведро, кухонный стол и посудомоечную машину.

Он исчез.

Что, черт возьми, это значит? Винс хотел, чтобы я прочитала это, и подписала, или что-то в этом роде, не так ли? Я подумываю о том, чтобы написать ему, действительно думаю. Это был бы самый логичный способ действий, но мне нравится мыслить нестандартно. Мыслить нестандартно — это, то, что посоветовал бы мне сделать мой лайф-коуч, если бы я спросила ее. Если бы она имела хоть малейшее представление о том, кто я такая.

Дважды отмерь и один раз отрежь — вот что сказал бы мне плотник, что совершенно не имеет отношения к рассматриваемому вопросу, но это приятное чувство, не так ли? Это хороший способ сказать: сделай свои выводы. Теперь, когда я думаю об этом с такой точки зрения, это становится совершенно уместным. Нужно тщательно спланировать и подготовиться, прежде чем предпринимать какие-либо действия.

Я точно знаю, что нужно делать.

Глава 21

— И он такой: «Это больше похоже на хобби», кто я такая, чтобы осуждать хобби, верно? Я не та девушка. А очень разумный человек, на случай, если вы этого обо мне не знали. Это правда. Люди так говорят. — Я делаю паузу и поднимаю руку в жесте помолчать. — Может быть, не так много людей, но это было сказано по крайней мере пару раз.

— Могу только представить.

— Но потом я подумала, может быть, у него есть другие увлечения. Может быть, он строит модели поездов или играет в софтбол. Я видела его голым, так что софтбол гораздо более вероятен, чем создание модели поезда, но совсем не уверена, может же так быть? Или он увлекается гольфом или бегом. Я знаю, что он хороший повар, но это хобби или рутинная работа? Как его жена я должна же знать эти вещи, интересоваться его увлечениями. Нужно провести небольшое исследование, чтобы я могла произвести на него впечатление своими знаниями.

— Пэйтон?

— Подожди! И еще кое-что. Потом он забрал конверт с собой! Когда он уходил, конверта уже не было. Что это вообще значит?

— Пэйтон.

— Да?

— Какого черта ты в моем кабинете рассказываешь мне все это? И почему ты, — Лоусон опускает взгляд вниз и обратно на меня, — положила доллар мелочью на мой стол?

— О, это твой гонорар. У меня не было ни одной купюры. Впрочем, ты можешь пересчитать — все на месте.

— Мой гонорар?

— Да. Так что ты можешь рассказать мне все, что знаешь о Винсе, потому что теперь у нас есть адвокатская тайна.

— Это не то, для чего нужен гонорар. Равно, как и то, как работает конфиденциальность адвоката и клиента, — отвечает Лоусон, медленно покачивая головой и с выражением, которое говорит о том, что он считает меня очень глупой.

— Но ты же юрист.

— Так и есть.

Мгновение мы пристально смотрим друг на друга.

— И теперь я ваш клиент. Я киваю в сторону кучки мелочи на его столе.

— Нет. — Лоусон качает головой взад-вперед. — Во-первых, я корпоративный юрист, и я работаю в «Виндзоре», поэтому не беру клиентов. Во-вторых, я полагаю, ты заблуждаешься, думая, что конфиденциальность адвоката и клиента означает, что я расскажу тебе все, что знаю о Винсе.