Хорошие люди
Шрифт:
На другой день пришла Людмила. Внешне она выглядела так, как если бы ничего, абсолютно ничего не произошло.
— Ты пришел совсем, совсем пьяный, громко кричал, ломал дверь… Костя вышел, а ты его оскорбил. Он тебя легонько толкнул… Ты на нас не сердишься, Стасенька?..
Когда Людмила ушла, Станислав знаками попросил у медсестры листок бумаги и написал: «Не пускайте сюда эту женщину!» Медсестра удивленно изогнула бровь:
— Она же ваша жена.
«Бывшая» — написал Станислав.
Приехал Вениамин.
— Стас, Стас, неужели это правда? — Пожалуй, Станислав впервые видел на лице друга какое-то выражение — это было выражение недоверчивости. — Людмила такая замечательная женшина! Почему ты мне никогда не говорил об этом человеке?.. Почему ты женился, если знал?..
Станислав молчал. Ответить Вениамину он не мог, писать записку — не хотел. Слишком много слов надо было написать, чтобы ответить на вопросы друга.
— Встанешь на ноги — и мы набьем
Станислав не знал, кто ему сломал челюсть. Может, это случилось именно тогда, когда он упал. Но Станислав вполне был удовлетворен Венькиным заявлением: морду кое-кому надо набить. Услышав от друга фразу «твоя жена», Станислав отрицательно помотал головой, но Вениамин не заметил этого. «У меня теперь нет жены…» Разумеется, этих слов он тоже не стал писать Вениамину.
— Впрочем, нет, — продолжал говорить Вениамин. — Морду, пожалуй, бить не стоит. Мы не дети. Мы этого человека снова засадим… Хочешь? Мы снимем экспертизу и…
Станислав взял в руки карандаш, написал: «Хватит о нем говорить».
— Не буду, — согласился друг. — Хоть ситуация и позволяет, как говорит один мой знакомый… Ты на своем заводе в каком цехе устроился?
Станислав написал: «В механическом. Сообщи им, что я заболел».
— Будет сделано.
Вскоре Вениамин простился с другом.
Не успела захлопнуться за другом дверь, как появилось тягостное чувство одиночества. Теперь, когда к Станиславу вернулась ясность мысли, он мог не спеша проанализировать случившееся. Только сейчас он осознал, что потерял Людмилу Обухову навсегда. Буквально за несколько дней он лишился главного — семьи; он был уверен в том, что движения назад не будет. Если даже случится что-то непредвиденное, если вдруг Людмила явится сюда и скажет, что она «пошутила», что хотела всего лишь проверить его чувства… Станислав грустно усмехнулся. Последний год-два Станиславу казалось, что Людмила настолько к нему привязана, что уже ничто не сможет разлучить их. И Оленька, думал Станислав, привязалась к нему… Он ошибся. Достаточно было Людмиле сказать, что этот вот дядя — «твой настоящий папа» (Станислав не сомневался в том, что были сказаны именно такие слова), как Оленька поверила в это сообщение. Станислав ошибся и в отношении Людмилы. В течение всех лет совместной жизни со Станиславом Людмила Обухова помнила о Косте и переписывалась с ним. Напрасно Станислав не придал этому факту большего значения. Людмиле удалось убедить его, что письма в «Почтовый ящик» она посылает только лишь из жалости к рецидивисту. «Он тоже человек…» — это был главный аргумент Людмилы. Почему же Станислав никогда не задумывался над тем, что Костя не просто «живой человек», которого надо пожалеть, но что он к тому же и отец Оленьки? Ведь именно этот факт многое объясняет в поведении Людмилы. Но Станислав игнорировал его. Трудно судить о том, чего добивалась Людмила, какие она ставила задачи перед собой, когда решилась пойти в загс с Вахтоминым. Что дало это ей? Допустим такой вариант, она сделала это из желания связать свою жизнь с человеком, который мог бы заменить Оле отца — у девочки должен быть отец; Людмила в какой-то небольшой отрезок времени (именно тогда, когда ей попался на пути Станислав) решила окончательно порвать с прошлым, с человеком, которого она любила и в котором, если судить по ее собственным словам, она разочаровалась. Но выяснилось, что она не может безоговорочно отмести от себя это прошлое. Если она и разочаровалась в ком-либо, то вовсе не в Косте, а в Станиславе. По всей видимости, он не оправдал ее надежд на легкую «денежную» жизнь; а в том, что она жила такими надеждами, Станислав не сомневался. У него у самого было немалое желание осыпать Людмилу золотом. Он хотел стать ей добрым мужем (и хорошим отцом — Оленьке); он мечтал о крепкой семье и почти убедился в том, что мечта сбылась. Ему хотелось думать, что Людмила, жизнь которой была сломана с самого начала, обрела, наконец, покой, и теперь все встанет на свои места. Станислав переоценил себя и недооценил Людмилу. Впрочем, возможем и другой вариант: Станислав Вахтомин переоценил Людмилу Обухову. Он считал всегда, что все те нюансы в поведении женщины, которые выходили за рамки его понимания, — все они от ее плохого или хорошего настроения; он не верил, что она хочет «просто повеселиться» иногда. Станислав Вахтомин, кажется, принимал Людмилу не такой, какая она есть, а такой, какой он хотел видеть ее. Став взрослой, она оставалась не просто девочкой, как он считал, но — легкомысленной девочкой, которая думает только о сегодняшнем дне. Впрочем, когда она переписывалась с Костей-«рецидивистом», думала ли она лишь о настоящей минуте?
Станислав вздыхал и ворочался в постели, хоть и мог поворачиваться только на один бок — правая рука была в гипсе.
Лежа в больнице, Станислав начал подводить итоги.
Итак, на двадцать шестом году жизни он не имеет ни семьи, ни твердого положения в обществе. Кто он, Станислав Вахтомин? Никто. Кому он нужен?
В палате появилась медсестра:
— Там ваша жена пришла…
Станислав помахал в воздухе левой рукой, давая понять, что не хочет видеть Людмилу. «Я же вас просил!» — промычал он;. мычание теперь было более членораздельно: в нем присутствовало больше звуков, похожих на слова, чем раньше…
Медсестра ушла, но Станислав недолго оставался в покое. Дверь распахнулась, и в палату влетела раскрасневшаяся Людмила Обухова:
— Стасенька, милый, почему меня не пускают?
Разгневанная медсестра шла следом, пыталась схватить Людмилу за руку, но безуспешно.
— Сейчас я приведу санитаров, и мы вас выведем! — Медсестра не обращала внимания на жесты, которые подавал ей Станислав. — Вы хулиганка! Сказано вам русским языком: больной не хочет вас видеть!
— Как это не хочет, если он мой муж! Стасик, она врет, да? Я буду жаловаться на вас главврачуі. Вы не имеете права меня не пускать!.. Мало ли что взбредет больному в голову!.. Паспорт вам показать, что ли?.. Вот! — Людмила полезла в сумочку.
— Не нужно мне вашего паспорта, гражданка, а только ведите себя приличнее, — медсестра начала сдавать завоеванные позиции. Интересно, что ее остановило? Угроза Людмилы пожаловаться главврачу или паспорт, который так и остался лежать в сумочке? Если он там был, конечно… — Тут много бывает посетителей, — заключила медсестра более спокойным тоном, — и никто так себя не ведет…
— Ладно, — успокоилась и Людмила, — вы меня извините, на меня тоже нашло… не буду я жаловаться… Но это, — сочла она нужным добавить, — действительно мой муж… Стасенька, как ты? Я тебе яблочного соку принесла…
Медсестра вышла из палаты, и Станислав приготовился к долгому общению с Людмилой. Он скосил глаза на тумбочку, где лежали бумага и карандаш, и Людмила поняла его:
— Ты не можешь говорить, да, Стасик? Бедненький мой Ты не говори, не говори, лежи спокойно. Я только посмотрю на тебя и уйду… Ты знаешь, Костенька очень, очень, очень извиняется перед тобой. Он не хотел так… он не рассчитал, что ты очень слабый, потому что пьяный… Ведь ты его простишь, милый мой Солдатик? — Станислав закрыл глаза, давая понять, что ни на кого не сердится и в то же время облегченно вздохнув при мысли, что никакого объяснения не состоится. — Если ты хочешь, Стасенька, Костя придет извиниться… — Людмила помолчала и затем, глядя куда-то в угол, сказала: — К нам следователь приходил, интересовался, что да как… Я ему объяснила, что ты оступился, упал на лестнице… Это ведь так и было, Стасик, правда? — Он снова закрыл глаза, и не потому, чтобы показать Людмиле, что согласен с нею, а потому, что ему не хотелось видеть ее раскрасневшегося лица. Станислав понял (только сейчас!), что она краснела всегда, когда лгала. — Ты не подведешь меня, Стасик? Я так тебе верю! Очень-очень, как никто другой! Тебе Оленька привет передает. Хочешь, я к тебе приду с Олей?
Здоровой рукой Станислав дотянулся до тумбочки, взял карандаш. Людмила, увидев это, поспешно схватила и подала ему чистый лист бумаги. Станислав написал: «Я пьяный упал с лестницы. Все. Поцелуй Оленьку. Привет Дильдор Аскаровне. Больше не приходи. До свидания».
— Стасик, милый! — более горячо заговорила Людмила. — Как же мне не приходить, если ты здесь… Ведь все это из-за меня, понимаешь? Зачем так получилось?.. Но я не могла! Он пришел, и я поняла, что… И Оленька — она так похожа! Стасик, я не могу разорвать свое сердце!.. Прости меня, не сердись… Я… я… Не знаю, что мне еще говорить. Я готова все сделать для тебя!.. Я… правда… Господи, почему я такая несчастная! — Людмила заплакала и, кажется, эти слезы были искренни. Станислав взял ее руку, сжал пальцы. Но это не только не успокоило Людмилу, а еще больше расстроило ее. — Что мне делать? — воскликнула она сквозь слезы. — Что мне делать?.. Мне всегда всех жалко, и я не могу… не могу…
«Успокойся! — написал Станислав. — За меня не волнуйся, я не пропаду».
— Конечно, Стасенька! Конечно, ты не пропадешь, ты сильный и умный, и очень молодой, тебе будет легче… Ты найдешь себе жену, правда? Обязательно найдешь! — Людмила понемногу успокаивалась. — А мне, видно, на роду написано жить с этим рецидивистом… Когда я его долго не видела, я думала, что я нашла в нем?.. А когда он приехал, я чуть в обморок не упала… Понимаешь? Стоило мне на него взглянуть, как сразу все вернулось… Все-все! Я думала, что я его ненавижу… но я… нет… И он обещал, что больше… что теперь никогда не оставит меня ни на минуту… Он меня любит, Стасенька! И я… — Теперь Людмила прижала ладонь Станислава к своей груди — Стасик, милый мой, ведь ты на меня не сердишься, да?.. Ты очень, очень… умный и хороший… я знаю, что ты будешь счастливым… Я пойду, да? Он там ждет меня… Ты никогда не будешь на меня злиться?.. Да?.. Ты не будешь хранить зло, правда?