Хорошие парни не всегда бывают первыми
Шрифт:
– Это господин Северцов? – непонятно почему уточнил полицейский.
– Да, – выдохнула Лилия Леонидовна, – даже не представляю, что я скажу его семье.
Они вышли в коридор, направляясь к лестнице. Туманова чувствовала себя плохо, ее шатало из стороны в сторону, словно лайнер попал в шторм. Наконец они поднялись и обосновались в небольшом конференц-зале. Жербаль распорядился принести сюда кофе и чай, после чего покинул помещение. Миго попросил его разыскать троих пассажиров, каюты которых находились рядом с каютой погибшего. Жербаль пообещал их найти.
Туманова приходила в себя еще минут десять. Она пила кофе и все время качалась из стороны в сторону, словно читая молитвы. Наконец немного успокоилась.
– Мне нужно знать каким образом он попал в этот рейс? – сразу спросил Дронго. – Это он вам позвонил? Или его кто-то привел? Может, он договорился с кем-то поехать? Был ли он раньше среди ваших клиентов?
– Раньше он тоже пользовался нашими услугами, – выдохнула Туманова. – Когда ездил в Швейцарию, просил оформить ему визу и заказать отель. Мы как раз бронировали ему номер в Цюрихе. А в эту поезду он сам напросился. Пришел и сказал, что хочет лететь на Таити. Даже назвал точные сроки, что нас немного удивило.
– Почему удивило?
– Обычно люди в его положении стараются до последнего дня не обговаривать сроки. Но он сразу пришел и назвал. Заказал самую дорогую каюту. Какое несчастье.
– К этому времени у вас уже были другие заказы?
– Я точно не помню. Но кажется, он был первый. За четыре месяца до поездки. За ним пошли другие заказы. Я помню, что почти сразу пришел Ваккер. Они появились в один день, но с разницей в несколько часов. Потом были остальные заказы. Хотя на самом деле заказов на круиз было мало. Но я вам об этом говорила.
– Практически все прибывшие с вами пассажиры так или иначе знали раньше Северцова. Вас это не удивляло?
– Нет. Игнат Никодимович был известным человеком. У них такая мощная компания. Вы же знаете, что есть такие известные компании, которые всегда в центре внимания журналистов. К тому же после смерти Раздольского о них много писали. А у Северцова было столько неприятностей.
– И вас не насторожило, что в эту поездку отправилось столько людей, которые его знали?
– Конечно, нет. У нас в Египет ездила целая группа известных артистов, которых все знали. У нас часто ездят известные актеры, бизнесмены, политики, даже футболисты. Из-за этого мы должны отказывать другим?
– Он говорил мне, что в Токио ему кто-то угрожал. Вы не знаете, кто именно?
– Никто ему не мог угрожать. Он практически не выходил из отеля, – ответила Лилия Леонидовна, – и мы все время были вместе. Почти сутки. Еще только прибалты приехали вместе с немцами. Нет, я уверена, что никто не мог ему угрожать. Я даже Шакеева к нему не подпускала.
– А почему именно Шакеева? – сразу спросил Дронго.
– Я думала, что вы знаете, – замялась Туманова. – Дело в том, что Алим Сафуанович только четыре месяца как работает в Кемеровской области. До этого он работал в Башкирии. На очень ответственной должности в администрации
– Значит, у Шакеева были причины не очень любить Северцова?
– Возможно, и были. Но он их держал при себе.
– А зачем Шакеев отправился в такую дальнюю поездку? На чиновника это совсем не похоже. Его выгнали с работы в другом месте, помогли устроиться в Кемеровской области, и он, проработав только четыре месяца, решает сразу полететь в отпуск на Таити. Нелогичный поступок. Для начала нужно хотя бы проработать одиннадцать месяцев. Затем закрепиться, а не ездить на курорт.
– Он объяснил, что в администрации график отпусков утверждался заранее, – ответила Туманова, – а нас такие частности не интересуют. Это его дело, когда он оформляет себе отпуск.
– А Слепакова? – уточнил Дронго, чувствуя, как легко краснеет. – Она ведь тоже знала Северцова до этой поездки.
– Она знает всех богатых мужчин, – прямо ответила Лилия Леонидовна, – у нее такая профессия. Конечно, она все знает, все замечает и все видит.
– Ваккер как ювелир тоже был знаком с Игнатом Никодимовичем до поездки сюда. Затем Помазков. Он, по-моему, вообще ненавидел Северцова. Хорошо, что нас не понимает наш местный полицейский, иначе он бы давно провел обыск в каюте Помазкова. Я сам слышал, как он назвал погибшего «сволочью».
– Я этого не знала.
– Остаются Ефимов и Вахидов. Я думаю, что, если поискать, у них тоже были причины не очень любить Северцова? И вы о них наверняка знаете.
– Вахидов имел какие-то дела с компанией Северцова, – осторожно сказала Туманова, – а Ефимов был их страховщиком. Господи, я только сейчас понимаю, что они все оказались здесь не просто так. Какой кошмар. Я раньше об этом даже не думала.
– И у всех могли быть конкретные причины для убийства Северцова?
– Этого я не могу сказать.
– А остальные члены вашей группы раньше пользовались вашими услугами?
– Слепакова ездила в Чехию и в ЮАР по нашим маршрутам. Вахидов плавал по норвежским фьордам. Но тогда он был со своей семьей. Про несчастного Северцова я вам уже говорила. Да, еще. Ефимов ездил на Алтай. У нас бывают и такие путевки. Ему там понравилось. Вот, собственно, и все.
– Теперь вы понимаете, что все члены вашей группы так или иначе были связаны с Северцовым, а это не может быть случайным совпадением.
Они услышали осторожный стук в дверь. Миго нахмурился, поднялся, словно готовый отразить возможную атаку. Туманова испуганно оглянулась, как будто опасаясь, что в конференц-зал ворвется убийца. Но дверь неожиданно открылась, и в конференц-зал медленно вошел Борис Сигизмундович Ваккер. У него дрожали губы, дергались глаза, было заметно, как он испуган.
– Я пришел сам, – сказал он, жалобно глядя на Дронго, – я узнал, что случилось, и решил прийти сам...