Хороший немец

Кэнон Джозеф

На квартире Шеффера он застал Бреймера за чтением — казалось, той же газеты. Особняк, в котором Джо снимал квартиру, стоял как раз напротив рухнувшего дома. Армейская медсестра листала «Лайф», вполуха слушая конгрессмена, который громко зачитывал отрывки: он явно был не способен заткнуться даже у комнаты больного.

— В две тысячи раз мощнее «Таунбастера». А это была наша самая мощная бомба. В две тысячи раз. — Он взглянул на вошедшего Джейка. — О, хорошо. Он как раз спрашивал

о вас. Великий день, не так ли? На этот раз все закончится быстро. — Джейк растерянно молчал, и конгрессмен протянул ему газету. — Я смотрю, вы не в курсе, — заметил он. — А еще журналист называется. После этого мы все вернемся домой. Двадцать тысяч тонн тротила. Размером с кулак. Трудно представить.

Джейк взял газету. «Звезды и полосы». США СООБЩАЮТ: АТОМНАЯ БОМБА ВПЕРВЫЕ СБРОШЕНА НА ЯПОНИЮ. Другая, почти забытая война. Город, о котором он никогда не слышал. Две квадратные мили стерты одним ударом. Месиво вокруг Алекса по сравнению — всего лишь разминка.

— Ну, теперь точно все кончено, — сказал Бреймер, но у Джейка перед глазами стояло встревоженное лицо русского у джипа.

— Как она действует? — спросил он, просматривая страницу. Таблица с характеристиками других бомб, классифицированных по возрастанию мощности.

— Об этом спрашивайте высоколобых. Я знаю только одно — она действует. Говорят, там до сих пор ничего не видно из-за дыма. Два дня. Неудивительно, что старина Гарри так круто вел себя с красными. Надо отдать ему должное — он держал все в абсолютном секрете.

Стоял самодовольный, в двубортном костюме, на террасе в Цецилиенхофе, улыбался в камеру Лиз. А туза держал в рукаве.

— Да, сэр, великий день, — сказал все еще возбужденный Бреймер. — Как подумаешь обо всех ребятах — об их возвращении домой. А домой они теперь точно возвратятся. Все сразу, слава богу.

Джейк посмотрел на его мясистое лицо: по всему было видно, что он переходит к очередной речи в клубе «Киванис». Но разве это не так? Кому хотелось, чтобы хоть один морской пехотинец погиб на берегу Хонсю? На Окинаве им пришлось выкуривать япошек из пещер огнеметами, одного за другим. Опять что-то новенькое, хуже прежнего. Бреймера снова понесло.

— Как больной? — перебил его Джейк.

— Поправляется, поправляется, — сказал Бреймер. — Благодаря капралу Келли. Слишком хорошенькая для медсестры, если хотите знать мое мнение. Но вы бы видели, как они перед ней вскакивают. Но с ней не забалуешь.

— Со шприцем в руке — это уж точно, — сказала она сухо, но ее невзрачное лицо улыбалось. Она была польщена.

— Я могу увидеться с ним?

— Джо хотел бы повидаться с ним, — сказал Бреймер сестре, которая явно всем тут заправляла. Он положил руку на плечо Джейку. — То, что вы сделали, просто невероятно. Вытащить его оттуда. Мы все вам так благодарны, уверяю вас.

— Мы — это кто?

— Мы все, — сказал Бреймер, опуская руку. — Американцы. Для нас этот парень очень важен, он один из лучших. Вы же не хотите,

чтобы он попал в лапы к русским?

— Он не их любимец?

Бреймер принял это за шутку и улыбнулся.

— Не совсем. Во всяком случае — не наш Джо. — Он понизил голос. — Досадно, что так получилось с девушкой.

— Да. — Джейк пошел к двери. — Она когда приходит? — спросил он, кивнув в сторону медсестры.

— Дважды в день. Проверяет, все ли в порядке. Конечно, я, когда могу, тоже прихожу. Делаю все, что в моих силах. Джо был мне настоящей подмогой.

— Вы не могли бы организовать круглосуточное дежурство? Использовать свои связи? Здесь кому-то надо постоянно находиться.

Брайан улыбнулся:

— Ну не надо так волноваться. Он не так сильно болен. Самое трудное — заставить его лежать в постели. Рвется в бой.

— Русские один раз в него уже стреляли. Могут стрельнуть и другой. — Джейк показал на входную дверь, настежь открытую на улицу.

Бреймер обеспокоено посмотрел на него:

— А сказали, что это несчастный случай.

— Их там не было. А я был. Я все же поставил бы тут охрану.

— Вы, наверно, еще не отошли от шока. Здесь не русская зона.

— Конгрессмен, весь город — русская зона. Вы собираетесь рисковать?

Бреймер посмотрел на него — теперь уже абсолютно серьезно.

— Дайте подумать, что я могу сделать. — Даже не пытается увильнуть.

— Вооруженную, — сказал Джейк, открывая дверь.

Шеффер полулежал в постели. Голую грудь с одной стороны полностью закрывал ватный тампон с марлевой повязкой, закрепленной пластырем. В госпитале его коротко постригли, и теперь, с торчащими ушами, он выглядел лет на десять моложе — уже не ариец с плаката, без формы меньше ростом, как спортсмен-старшеклассник без наплечников. Он тоже читал газету, но как только Джейк вошел, опустил ее на одеяло.

— Ну, наконец-то. Я все ждал, когда же вы придете. Я хочу поблагодарить…

— Да ладно вам, — быстро перебил его Джейк, оглядывая комнату. Первый этаж, кровать стоит прямо напротив открытого окна. Комната была библиотекой. На полках все еще лежало несколько книг. Их и забирать никто не захотел. — Вам следовало оставаться в госпитале.

— О, я в порядке, — радостно сказал Шеффер, посчитав это заботой о его здоровье. — Слишком долго проваляешься там, и какой-нибудь костоправ захочет оттяпать тебе ногу. Вы же знаете, как это в армии.

— Я хочу сказать, там безопаснее. Наверху есть комнаты? — Он подошел к окну и выглянул.

— Безопаснее?

— Я попросил Бреймера поставить у входа охрану.

— Для чего?

— Это вы мне скажите.

— Сказать вам что?

— Почему русские стреляли в вас.

— В меня?

— Конгрессмену кажется, что они вас не особенно любят.

— Бреймер? Он русских даже во сне видит.

— Ну да. А я видел их в Потсдаме. Стреляющих — в вас. Может, расскажете, зачем им это все надо было. — Он поставил стул рядом с кроватью.