Хороший, плохой, неживой
Шрифт:
Сэмюэл взял орешек из вазы, подбросил в воздух, поймал ртом и стал жевать все с той же радостной ухмылкой. Кист покраснел от злости.
– Заткнись, – велел он, закрывая мою сумку.
– А чего такого? – насмешливо спросил Сэмюэл. – То, что с тобой Пискари никогда так не урабатывался, еще не значит, что он сделает ее своим наследником.
Кист замер. Он никому не сказал, что Пискари уже это сделал. Я глянула на него и удержала язык за зубами.
– Я сказал – заткнись, – предупредил Кист, и почти видно было, как он раскаляется.
Окружающие
– Ревнует Кист, – обратился он ко мне с единственной целью – позлить оппонента. – Когда они с Пискари этим занимались, максимум, что происходило – это потасовка в баре. – Полные губы вампира разъехались в похабной улыбочке, он победительно оглядел слушателей. – Да не волнуйся, старина, – бросил он Кисту. – Пискари она надоест, как только умрет, и ты снова будешь на коне… или под конем… или в серединке, если повезет. А может, тебя пригласят на мастер-класс и Айви тебя чему-нибудь научит.
У Киста задрожали пальцы – и в промежутке между секундами он бросился. Так, что не уследить, он перепрыгнул через круг, схватил Сэмюэла за рубашку и швырнул на опорный столб. Столб затрещал, в груди у Сэмюэла что-то хрустнуло и рот раскрылся от боли, которую он еще не успел ощутить.
– Заткнись, – тихо повторил Кист, сжав зубы. Веко у него дергалось.
Отпустив рубашку Сэмюэла, он схватил его за руку, вывернул ее под неестественным углом, и тот рухнул на колени. У меня пресеклось дыхание от отчетливого щелчка вывихнутого сустава.
Глаза Сэмюэла вылезали из орбит. Раскрыв рот в безмолвном крике, он стоял на коленях, а рука сзади, потому что Кист ее и не думал отпускать. Потом Кист ее бросил, и Сэмюэл стал ловить ртом воздух.
Я стояла, не в силах шевельнуться, испуганная быстротой того, что сейчас случилось.
Вдруг Кист отказался прямо передо мной, и я вздрогнула.
– Вот твоя сумка, – сказал он.
Я схватила сумку, и Кист жестом пропустил меня вперед. У окружающих вампиров был такой вид, что похоже они урок усвоили. Никто не пошел помогать Сэмюэлу, и отрывистые вздохи неподвижно лежащего вампира доставали меня до самой сердцевины.
– Не трогай меня, – сказала я, проходя мимо Киста. – И вы все не вздумайте в моих вещах рыться, пока я не вернусь, – добавила я, пытаясь скрыть дрожь.
Потом я посмотрела на стол и сбилась с шага – там лежала только половина талисманов, которые я принесла с собой. Кист взял меня за локоть и повлек за собой.
– Отпусти, – сказала я, но память о том, как он только что вывихнул руку Сэмюэлу, удержала меня от попыток освободиться.
– Заткнись, – произнес он, и его напряженный голос заставил меня замолчать.
Я последовала его не слишком вежливому указанию, пробираясь между столами, а потом через дверь в кухню, но мысли неслись галопом. У нас за спиной вампиры снова вернулись к уборке, обмениваясь мнениями и не обращая внимания на Сэмюэла.
Я не могла не заметить, что у меня в кухне, хотя она и меньше, чем у Пискари, порядка больше. Кист подвел
– Вниз? – спросила я, стараясь не показывать испуга. Если Ник не нашел моей записки, подняться по этой лестнице мне уже не придется.
Пожарная дверь тихо закрылась за нами, и я почувствовала, что давление воздуха изменилось. Восходящий поток ничем не пах, почти пустота как таковая.
– Давай лучше на лифте поедем, – сказал Кист неожиданно спокойным голосом. Вся его осанка изменилась – он сосредоточился на какой-то неизвестной мне мысли.
И часть моих амулетов мне оставил…
Дверцы лифта немедленно открылись в ответ на нажатие кнопки, и я вошла. Кист встал вплотную ко мне, дверцы закрылись и у меня неприятно приподнялся желудок, когда лифт медленно поехал вниз. Я тут же перебросила сумку наперед и открыла ее.
– Идиотка! – прошипел Кист.
Я тихо взвизгнула, когда он всем телом прижал меня в угол. Пол подо мной вздрогнул, я застыла, готовая действовать. Зубы Киста были в дюйме от моей кожи, демонский шрам пульсировал – я задержала дыхание. Феромонов здесь было меньше, но легче мне не стало. Играй тут еще «музыка для лифтов», я бы завопила.
– Не будь дурой. Ты что, думаешь, здесь камер наблюдения нет?
Мне стало трудно дышать.
– Отпусти меня.
– Что-то не хочется, любимая, – шепнул он, и от его дыхания жгучее покалывание побежало импульсами от шрама и пульс забился молотом. – Я сейчас проверю, насколько тебя может завести вот этот шрам у тебя на шее… а когда проверю, у тебя в сумочке будет лежать флакон.
Я сжалась, когда он прижался теснее. Запах кожаной одежды и шелка был настойчив и восхитителен. У меня перехватило дыхание, когда Кист носом отодвинул мне волосы, чтобы не мешали.
– Это египетская жидкость для бальзамирования, – сказал он, и я напряглась от его губ, скользящих у меня на шее при произнесении этих слов. Я не смела шевельнуться, и будь я честной, я бы призналась, что и не хотела – щекочущие ниточки предвкушения расходились по телу от шрама. – Брызни ему в глаза, и на время ты его отключишь.
Я не могла с собой справиться, тело требовало, чтобы я что-нибудь сделала. Расслабив плечи, я закрыла глаза и руками стала гладить гладкую спину Киста. Он замер от неожиданности, потом его руки скользнули ниже, по бокам, взяли меня за талию. Мышцы под шелковой рубашкой напряглись от моих прикосновений. А я подняла руки, ногтями играла с завитком в ямке на шее сзади. Мягкие пряди имели такой ровный цвет, который можно найти только в коробке – он красил волосы.