Хоррорная сказка

JokerJett

Принцу пришлось прерваться ненадолго, чтобы не покончить окончательно с приятным процессом. Приподнявшись на постели и таким образом придавив руки С-Пальчика царственными ягодицами, он дотянулся не менее царственными перстами до его лица, убирая со светящегося счастьем личика прядь волос. После чего немного подвинулся назад, высвобождая свой нефритовый жезл из божественного плена горячего ротика, и одновременно возвращая любовнику его слегка отдавленные конечности.

— Поднимайся, мой славный мальчик. Покажи мне бесстрашного жокея на скачках.

Принц вновь возлег своей царственной спиной на постель и приглашающее погладил свое мужское достоинство.

Да! О да! Быть

жокеем на царственном отроке, скакать на его нефритовом жезле — что может быть прекраснее! Мальчик-с-Пальчик зажмурился от восторга, царственная задница, впечатавшая на миг его руки в кровать, казалась ему самой большой драгоценностью в мире, а царственный нефритовый жезл, покинувший его рот — средоточием этого мира.

О да! Он с радостью воспользовался предложением Принца и, перед тем как оседлать его, прополз до царственного личика и сорвал сладкий поцелуй с царственных уст. Затем, достав необходимые принадлежности, приготовил себя к скачке и осторожно нанизался на желанное остриё.

Восторг, восторг! Он захлёстывал Мальчика с макушкой, ощущение твёрдого и такого длинного, в отличие от его, царственного естества внутри своего тела, задевающего что-то очень чувствительное внутри него, кружило голову и головку тоже. Его собственное достоинство как карандашик сделало стойку, и Мальчик молил глазами Принца, чтобы тот взял его в свои нежные, но уверенные ручки.

Подскок, затем резкий рывок вниз — ещё и ещё! Это действительно было похоже на скачку, но такую упоительно сладкую, вызывающую дрожь в теле и стекающуюся к вершине его пусть и маленького, но всё-таки мужского достоинства. Прозрачная капелька как слеза выступила на кончике головки из маленькой дырочки, нарушающей шёлковую безупречность этого творения природы, она молила о снисхождении, о ласке любимого. Он, конечно, мог бы и сам удовлетворить себя, но надеялся, что любовник соизволит проявить снисхождение и доставит ему разрядку и тем ещё раз докажет, что Мальчик-с-Пальчик не просто так оказался в его постели.

— О, Принц! Люби меня! Глубже! Глубже! — Совершенно забывшись, уже кричал он.

Ах, этот ловкий мальчишка внутри был гораздо глубже, чем могло показаться снаружи. Принца всегда интересовал этот момент, но в момент самого момента думать о причинах и следствиях было весьма и весьма нелегко, а после он имел свойство забывать обо всем, и о внутреннем устройстве с-Пальчика в том числе. Но всё это будет потом, а сейчас Принц наслаждался глубоким погружением в горячее тщедушное тельце, умело скачущее на его царственном достоинстве. Подхватив Мальчика под две мягкие белые булочки, Принц задавал темп своему ловкому жокею, тем самым несколько выбиваясь из образа царственного скакуна. Тем более, что в данный момент он, конечно, об этом не задумывался, но в менее опьяненным плотской любовью состоянии он предпочёл бы не сравнивать себя с конем вообще.

Исторгая похотливые стоны из своего царственного рта, Принц закатывал глаза, млея от жара и тесноты мальчишеской попки, и активно работая своими бедрами, насколько только позволяла его поза, таранил розовую раскрывшуюся розеточку своим нефритовым стержнем изо всех сил, которые с каждой минутой приближались к своему естественному исходу.

Наконец, словно услышав мольбы Мальчика, он переместил свои царственные персты с его булочек на торчащий, словно стойкий оловянный солдатик, карандашик, такой аккуратный и по-своему красивый, несмотря на размер. Аккуратно взяв его пальцами, Принц принялся поглаживать карандашик со всей нежностью и осторожностью, на которые только был способен. Персты порхали, словно крылья колибри над тычинкой посреди цветка.

Движение, ещё одно, и вот уже

в самом сосредоточии чресл распускается алый цветок экстаза, разливаясь по телу восхитительной волной истинного блаженства и неземного наслаждения. Фонтанчик царственной жидкости из нефритового жезла забил прямо внутрь С-Пальчика, а сам Принц, издавая весьма и весьма откровенные стоны, забился в оргазме.

С благоговением Мальчик-с-Пальчик наблюдал за изменением выражений на царственном личике. С томно-отстранённого оно постепенно поменялось на вовлечённое в процесс, а затем и в страстно-охваченное. Принц участвовал в скачке не только лицом, но и аккомпанировал происходящему звуками, чудно задающими ритм и размах действа. Каждый раз, когда царственный жезл входил в нежное мальчишеское естество, как говорится до корня, а затем, подтолкнув тощий зад вверх, неотвратимо стремился покинуть сие гостеприимное место, у юноши перехватывало дыхание. Длинные и нежные, но твёрдые царственные пальцы обхватили его ягодицы и направляли движение…

Ах! Это было прекрасно, но всего этого было чуть-чуть недостаточно для полного экстаза! Взгляд Мальчика-с-Пальчик молил, но царственные очи были полуприкрыты царственными же веками, а царственные стоны юноша не смел перебить своими устными мольбами, хотя хрипловатых всхлипов он сдержать не мог. И вот его царственный друг снизошёл до нужд своего преданного возлюбленного и, покинув ягодицы, пальцы Принца приблизились к такому маленькому, но совершенному по форме и твёрдости средоточию мужественности Мальчика. Весь тая от блаженства и даже чуть сбившись с ритма он ощутил как пальцы любимого поднялись от основания стволика до самой верхушечки и сомкнулись там, затем, не разжимаясь, спустились обратно, вызывая вихрь ощущений, тянущее томление и предвкушение. Ещё два таких цикла и юноше показалось, что вся его сущность сосредоточена в этой розовой бархатной головке и что вот-вот сейчас, ещё чуть-чуть, и он поймёт все тайны бытия…

Принц издал особо громкий и протяжный стон, а движения его стали совершенно беспорядочны и конвульсивны, внутри Мальчика рванул упругий и стремительный гейзер, отдаваясь во все клеточки, участвующие в этом процессе, а рука Принца сильно сжала карандашик Мальчика, принеся долгожданное наслаждение и ему.

Обессиленный и почти теряющий сознание от силы разрядки, Мальчик-с-Пальчик тем не менее осторожно снизался с ещё стоящего царственного жезла и рухнул среди подушек рядом с Принцем. Он был счастлив. Счастлив дважды, потому что впервые его статус любовника Принца был практически официальным.

Ах, если бы сейчас можно было курить! Принц бы с большим удовольствием сделал затяжку — другую, и передал бы папироску своему обессиленному любовнику, заполняя тишину смакованием пережитых сейчас ощущений и едким специфическим дымом. Но Колумб в этом мире не открывал Америку, не воскуривал трубку мира с Великим Пернатым Вождём и не доставлял мешочков табака к их царственному двору. А потому, Принц, сам того не зная, в настоящий момент был лишён чего-то такого, что в другом мире является естественным продолжением и синонимом соития того качества и интенсивности, что произошло только что здесь.

Итак, вместо хорошей затяжки, Принц царственно потянулся, заключил своего рухнувшего без сил любовника в свои крепкие объятия и нежно коснулся губами маленького носика, с блестящими капельками пота на нем.

— О-о-о!.. М-м-м… Ах! — произнес Принц, и сейчас это должно было означать целую гамму чувств, а ещё просьбу, адресованную С-Пальчику с целью позвонить в колокольчик, чтобы появился кто-нибудь из слуг, чтобы убрать весь тот беспорядок, который бывает после секса, чтобы стало наконец чисто.