Хосе Ризаль

Губер Александр Андреевич

Всегда тщательно и строго одетый, установивший для себя нерушимое правило никогда не повышать голоса, предупредительный, мягкий в обращении, Ризаль редко шутил и смеялся. С ним было трудно поссориться. Несмотря на свою манеру откровенных и искренних суждений о людях, Хосе умел облечь их в деликатную форму. Но за всем этим таилась огромная пылкость и вспыльчивость.

***

В Париже Ризаля волнуют тревожные вести с Филиппин, он много и деятельно пишет для «Эль солидаридад» и одновременно постигает тонкости французского языка. После специального изучения в

Париже в 1889 году он достигает высокого совершенства и через год публикует в Мадриде хрестоматию и учебник французского языка.

Здесь же, в Париже, стремясь завоевать симпатии других народов к своей родине и разоблачить веками наслоившуюся клевету колонизаторов, Ризаль основывает «Интернациональную ассоциацию филиппинистов». Президент Ассоциации — венский профессор Блюментрит, вице-президент — английский филолог Рост, один из директоров — парижский доктор Планшю, проведший несколько лет на Филиппинах и напечатавший в «Ревю де де Монд» интересные воспоминания.

Ассоциация ставит своими задачами организацию международного конгресса, изучение филиппинской истории, создание музея и библиотеки по Филиппинам, публикацию работ и исследований, касающихся Филиппин, и привлечение общественного внимания к жгучим вопросам народов островов.

Но Ризаля тянет в Мадрид. Здесь он рассчитывает вступить в личный контакт с руководителями «Испано-филиппинской ассоциации» и с «Эль солидаридад», выяснить настроения, господствующие среди филиппинских националистов, о которых он получает тревожные сведения. Наконец, он надеется в Мадриде добиться от испанского правительства облегчения участи своей семьи.

В 1890 году Хссе Ризаль снова в Мадриде. Но здесь его встречает недоброжелательное отношение некоторых филиппинских эмигрантов, а все его попытки добиться смягчения судьбы своих родных разбиваются о неприступность испанской бюрократии.

Невозможность добиться справедливости для нескольких невинных людей — еще один удар по эволюционно-реформистской концепции Ризаля. Быть может, в этом кроется причина отхода Ризаля от мадридской группы эмигрантов и его расхождение с «Эль солидаридад».

Через несколько месяцев после приезда в Мадрид Ризаль снова покидает его в августе 1890 года, чтобы больше никогда не возвращаться. В декабрьском номере «Эль солидаридад» напечатана небольшая новелла «Мариан Макилин» — его последняя работа, написанная для этого журнала. «Мариан Макилин» является художественным протестом против обязательной воинской повинности, введенной Испанией на Филиппинах. Ризаль, всегда требовавший уравнения филиппинцев в правах с испанцами, рисует разрушительные последствия принудительной службы филиппинского юношества в войсках колонизаторов, страх и ненависть филиппинцев перед рекрутским набором.

Прежде чем окончательно отойти от мадридской группы, Ризаль пытается еще принять участие во всех ее начинаниях.

Он одним из первых вступает в филиппинскую масонскую ложу «Эль солидаридад», основанную в том же году в Мадриде.

Руководитель этой ложи дель Пилар был далек от мысли использовать масонские организации на Филиппинах для борьбы за отделение от метрополии. Он стремился превратить масонские ложи в организацию сбора средств для пропаганды в Испании реформ,

для пропаганды ассимиляции филиппинского народа.

Здесь заключается основное принципиальное расхождение между Ризалем и дель Пиларом. Ризаль был горячий филиппинский патриот и всегда боролся за национальное развитие своего народа. Он хотел пробудить национальную гордость филиппинцев, воскресить задавленное колонизаторами национальное самосознание. Далекий от всякого шовинизма, он мечтал о времени, когда свободные народы всего мира сольются в одну семью, но путь к космополитизму он видел прежде всего в развитии национальных свойств народа. Космополитизм сочетался в Ризале с отстаиванием подлинной филиппинской народности. В этом было его отличие от той части филиппинской и метисской буржуазной интеллигенции, заветной мечтой которой было ассимилироваться, слиться с испанскими колонизаторами.

И чем больше терял Ризаль веру в то, что реформы будут даны испанским правительством, тем сильнее расходился он с группой дель Пилара.

Ему начинают казаться бессмысленными торжественные банкеты, на которые дель Пилар собирает либеральных депутатов кортесов и куда он пытается заманить даже видных деятелей клерикального мира. Он неодобрительно смотрит на попытки дель Пилара использовать соперничество между различными монашескими орденами.

Сторонники дель Пилара, с своей стороны, обвиняют Ризаля в нежелании бороться за реформы.

Ризаль воспринимает свой внутренний разлад и нападки части эмигрантов очень тяжело. Он покидает Мадрид и, уединившись в университетском городе Голландии Генте, целиком отдается работе над продолжением своего первого романа.

Критики Ризаля видят в этом чуть ли не дезертирство и усиливают свои нападки. В 1891 году даже «Эль солидаридад» помещает статьи, направленные против Ризаля. Мы увидим, как болезненно воспринимал все это Ризаль и как на всю жизнь осталось в его сердце тягостное ощущение несправедливой обиды.

«Эль Филибустерисмо»

В работе над вторым крупным романом Ризаль находит временное забвение от личных обид и несчастий своей семьи. В нем он видит служение народу и обещает себе не покидать Гента, прежде чем работа не увидит света.

Но мыслями он на Филиппинах; он стремится на родину, ищет путей, чтобы помочь своему народу и вырвать своих родственников из когтей палачей. Он знает, что ехать на Филиппины сейчас для него — автора мятежных сочинений, — опасно и бессмысленно.

Он мечтает о переезде в Гонконг, он надеется, что медицинской практикой сможет заработать достаточно денег, чтобы помогать своим родным. Он мечтает создать в Гонконге убежище, где могли бы искать поддержки преследуемые и высылаемые с Филиппин патриоты. Но все это он откладывает до окончания своего романа.

«Эль Филибустерисмо» — почти непереводимое слово. В колониальных условиях ему придавались бесконечные оттенки. Повстанец, инсургент, вольнодумец, просто человек, несогласный с мнением приходского священника; масон или студент, открыто требующий изучения испанского языка, определялся краткой кличкой «филибустер». Заклейменный, как филибустер, филиппинец мог безошибочно ожидать обыска, ареста, ссылки.