Хождение по квадрату
Шрифт:
— Ну, извини. Последние дни я смотрю только под ноги, чтобы не споткнуться о палку и не ляпнуться на задницу. Но какое отношение это имеет к нашему магазину?
— Приходи завтра на ланч в кафе «У Молли». Знаешь, рядом со мной… — Рико помолчал. — Скажем, в час — час тридцать.
— Ты хочешь, чтобы я ехал всю дорогу в гору…
— Дело того стоит. Какую еще работу ты сможешь найти с больным коленом? А пока сходи в библиотеку и почитай старые газеты. Чао!
В одном Рико был прав. Улыбающаяся физиономия Патрика Малоуни украшала первый же фонарный столб, который мне попался, когда я вышел из
Малоуни был симпатичным мальчиком с голливудской улыбкой — ровные белые зубы, красивый рот, море обаяния. Чистая кожа, гладко выбритое лицо и аккуратные усы. Тщательно причесанные густые волосы, не длинные и не короткие. Темные. Цвет лица смуглый — так я предположил. Но насколько смуглый, не знаю. Снимок на плакате был зернистым, черно-белым. Его подбородок с ямочкой — полное совершенство, но чуть кривоватый нос не позволяет лицу выглядеть слащаво. В смокинге — а именно так он был одет на снимке — Патрик выглядел счастливым красавцем юношей, собирающимся на свадьбу брата.
Все газеты напечатали этот снимок У меня не было основания полагать что-то необычное. Во всех газетных статьях фигурировала одна и та же история. Патрик Майкл Малоуни был студентом предпоследнего курса университета Хофстра на Лонг-Айленде. Он специализировался в бухгалтерском деле, звезд с неба не хватал, но он пользовался популярностью и был там рядовым членом студенческого самоуправления
Седьмого декабря, в четверг вечером, студенты устроили в баре на Манхэттене благотворительную вечеринку для сбора средств. В начале вечера Патрик стоял за стойкой бара. Отработав положенное время у пивной бочки, он присоединился к друзьям и организаторам вечеринки, которые пили за столиком. Примерно в час ночи, заметив свою знакомую, Кристину Валентайн, Малоуни предложил отвезти ее в общежитие, потому что она плохо видела. Мисс Валентайн согласилась, и они протиснулись через редеющую толпу гостей к выходу. Не дойдя до двери, мисс Валентайн почувствовала надвигающуюся дурноту и устремилась в уборную. Она слышала, как Патрик крикнул ей, что будет ждать снаружи.
Когда Кристина Валентайн вышла наконец из бара, Патрика М. Малоуни нигде не было. Она поспрашивала, не видел ли его кто, но никто его не заметил. Она заявила, что сделала вывод, будто Патрику, который тоже был слегка пьян, надоело ее ждать и он уехал. Хотя уехать, не сказав ни слова, было не в правилах Патрика, — так она сказала, — мисс Валентайн об этом вспомнила только несколько дней спустя. В тот момент она была слишком пьяна, и ее тошнило, и кругом было много желающих отвезти ее в общежитие. Никто из других студентов, присутствовавших на вечеринке, не видел, куда ушел Патрик. Когда через два дня Полицейское управление Нью-Йорка получило от обеспокоенных родителей заявление об исчезновении Малоуни, след уже остыл.
Для пущей важности мне, может, и хотелось бы вам сказать: «Я почувствовал нечто необычное в газетных отчетах об исчезновении Патрика Малоуни!» — но это не так. Я читал немало таких историй, когда работал в полиции, попадались
В 1975 году Рико, подобно многим нью-йоркским полицейским, сбежал за пределы города. Многие переехали за пределы Куинса, на границу с Нассау и Саффолком на Лонг-Айленде. Другие переехали за пределы Бронкса в Вестчестер и Рокленд. Те же, в ком была жива страсть пионеров, уехали еще дальше на север в поисках сельского очарования, сравнительно низкого уровня преступности и недвижимости лучшего качества, в округа Оранж и Датчесс. Угадайте, куда подался Рико? Впрочем, не важно, это не помогло мне понять, что он задумал на мой счет.
29 января 1978 года
Когда я, ковыляя, вошел в кафе «У Молли», они уже были там. Как все полицейские, Рико сидел лицом к двери. Он увидел меня и поприветствовал жестом, приподнялся, чтобы помочь, но раздумал, увидев гнев в моих глазах. Я быстро успокоился — на Рико долго злиться невозможно.
Рико, бледная копия молодого Тони Беннета, выглядел усталым. Его мальчишеская миловидность начала увядать, появились лиловые мешки под глазами и глубокие морщины. Его брюхо начало вылезать из-под ремня, обтянутое нейлоновой рубашкой, которую он надевал под ужасный кримпленовый костюм. Не знаю, что я ненавидел больше: музыку диско или моду, которая пришла вместе с ней.
Когда я дохромал до кабинки, мое внимание привлек человек, сидевший напротив Рико: он не проявил интереса и не повернул свою лысую голову, даже когда Рико встал, чтобы поздороваться, продолжая покачивать белую чашку с кофе под своим подбородком. Мы с Рико обнялись и расцеловались. Краем глаза я уловил реакцию лысого: судя по кислому выражению его физиономии, он явно не одобрял наших нежностей. Одно из двух: либо я прав, либо с последним глотком кофе он проглотил живую золотую рыбку.
— Эй, селянин, — я потрепал Рико по щеке, — хорошо выглядишь.
— Я выгляжу хреново, ты, лживый еврейский шельмец. Это подразделение автомобильных преступлений собиралось дать мне жетон, но дежурства! Они хотят меня доконать. Одно хорошо, — он погладил широкий лацкан своего пиджака, — можно работать в штатском.
Я поднял брови:
— У тебя широкое толкование гражданской одежды.
Рико засмеялся:
— Знаю. Я ношу так много синтетики, что об меня можно зажигать спички.
Мистер лысый кашлянул.
— Извините, это, — Рико сделал жест рукой в его сторону, — это…
— …Фрэнсис Малоуни, — закончил я, протягивая правую руку.
Малоуни подал мне свою ладонь, попытавшись раздавить мою в кашу, потом отпустил. У него было красное веснушчатое лицо с неулыбчивым ртом и серыми глазами, холодными, как треснувший лед
— Вы Прейгер, — насмешливо произнес Малоуни, и голос его был так же холоден, как и взгляд. — Вы угадали, кто я… Простите, что не упал под стол от восторга.
Мои дедуктивные способности не произвели на него впечатления. Он не принадлежал к разряду впечатлительных. Может, если бы я вытащил серебряный доллар из-за его уха…