Хождение по Млечному пути
Шрифт:
– Вот смотри! – Борис указывает рукой на фигуру, качающуюся как поплавок в прибрежной волне. Поодаль виднеются и другие охотники за волнами, словно стая чаек в ожидании косяка рыб. – Этот парень ждет волну и, может быть, даже дремлет. А теперь глянь туда, – его рука описывает плавную дугу в сторону открытого океана, – там образуются «споты» – это такие водяные «свитки». Раскручиваясь, они могут превратиться в хорошую волну, а если повезет, то и в «трубу» метров в пять.
Вдруг расслабленный до сих пор сёрфингист, ловко взбирается на доску, ложится плашмя и начинает энергично грести руками против течения. Видно, как волны безжалостно хлещут его по лицу, пытаясь отбросить назад. Но он не сдается. Доплыв до известной только ему заветной черты, молниеносно вскакивает на ноги и… Дальше как в красивом фильме об океане, словно в замедленной
Насмотревшись на отчаянных смельчаков, мы с Борисом садимся в тень одного из фургонов пить кофе. Он достает термос, раскладывает бутерброды.
– Ты знаешь, я ведь по профессии финансист, банкир, – говорит сёрфингист, разливая горячий напиток по чашкам, – сделал карьеру, заработал денег, построил дом, женился-развелся, поставил на ноги дочерей… Оглянуться не успел, как полжизни позади. А вроде как и не жил – суета сует и томление духа. Надоело. Вышел из бизнеса, продал долю, вложил деньги. Первый раз приехал сюда шесть лет назад. С тех пор с мая по август, иногда и до осени, живу в Эускади. Мне здесь нравится – океан и ветер, свобода и радость без особых на то причин. Тут есть своя компания, но чаще всего мне не нужен никто. Я полюбил одиночество и перестал ненавидеть людей. Я перестал бояться смерти, потому что понял: важно не то, сколько ты живешь, а как ты живешь…
Борис надолго замолкает, словно выговорив весь свой запас мыслей на сегодня, – для добровольного отшельника и так слишком многословно.
– А что ты делаешь в оставшиеся две трети года в Риге? – пытаю я бывшего банкира.
– Так и знал, что спросишь. Делаю то, на что не хватало времени в прошлой жизни: читаю книги, пишу картины, изучаю языки… сочиняю эпитафии экстремалам вроде меня…
– ???
– Шучу, конечно! – улыбается Борис. – Если ты имеешь в виду работу, – веду занятия на географическом факультете в университете. Знаешь, как называется курс? «Искусство странствий», это факультатив, и на лекции ходят с десяток человек, не больше. Зато все они уже научились жить свободными от прошлого и будущего!
– И все они, конечно же, сёрфингисты?
– Да нет, вовсе не обязательно, – смеется Боб, – но все они не бояться рисковать и быть непохожими на других.
На мгновение я испытываю что-то вроде легкого укола белой зависти.
– Я вот думаю, а смогла бы я ТАК жить?
– А ты не думай, а пробуй!
…К вечеру бухта озаряется пунцовым закатом. На фоне отливающего золотом моря шустрые фигурки сёрфингистов, хрупкие по сравнению с океаном, выглядят бесстрашно и отчаянно. Эти смелые сильные люди с неистребимой страстью к риску ни за что на свете не променяют свою теперешнюю жизнь на пресную предсказуемость прошлой, на размеренное течение будней и безопасную стабильность, которых они когда-то отвергли. Но так ли необходим буквальный, физический риск для того, чтобы освободиться от прошлого и перестать уповать на будущее? Игра на лезвии жизни и смерти, конечно, выбивает из головы всякие глупости типа оптимизации рабочего дня и эффективного планирования карьеры… Но как быть с заполнением пустоты? И потом прошлое, в виде накопленных и вложенных денег, опыта, знаний, кормит твое настоящее, хочешь ты это признать или нет.
– Борис, хочу спросить вот о чем: если бы ты не был в прошлом успешным банкиром, как думаешь, удалось бы тебе вести теперешний образ жизни?
– Ты имеешь в виду – на что я живу? дивиденды?
– Да, именно это. Смог бы ты жить на одну зарплату преподавателя факультатива?
– Хороший вопрос, – сёрфингист задумывается, – и я отвечу на него так: если бы я не был в прошлом успешным банкиром, или был бы неуспешным, то все равно поменял бы свою жизнь. Возможно, я бы катался на доске не здесь, а у себя под Ригой, или был бы не сёрфингистом, а, к примеру, парапланеристом или скалолазом. На худой конец – просто бродягой!
– Но все равно рисковал бы жизнью?
– Мы рискуем жизнью всегда, даже тогда, когда об этом не задумываемся: ведем ли автомобиль, летаем ли на самолете или ходим в одиночку по незнакомым пляжам, – он хитро подмигивает мне, – все зависит от нашего отношения к жизни и границ риска, которые каждый из нас
Мы провожаем светило за кромку воды и допиваем остывший кофе. Борис интересуется, готова ли я рискнуть и прокатиться по серпантину на его стареньком скутере или же предпочту благоразумно остаться на ночь в его фургоне? Получив мое согласие рискнуть, отвозит меня в Сан-Себастьян. Прощаясь у калитки, я благодарю своего случайного знакомого за удивительный день и рассказ, прекрасно понимая, что больше мы, скорее всего, никогда не увидимся. А вот почему и для чего встретились? Зачем и кому это было нужнее, ему или мне? Словно отвечая на незаданный вопрос, Боб цитирует с улыбкой: «Там, где нас ждут, мы всегда оказываемся точно в срок» 18 … И растворяется в темноте.
18
Пауло Коэльо «Дневник Мага» [эпилог].
Прощание с рыбаком
Я долго, очень долго иду от калитки в дом, с необъяснимой грустью открываю ставшую родной дверь. Меня уже ждут за столом, положив натруженные руки на белую скатерть, милые мои старики – Эррандо и Тода, – совершенно чужие, но ставшие такими близкими, что к горлу подкатывает комок.
Что сказать вам, мои дорогие, на прощание? Что каждый прожитый в Эускади день был похож на маленькую жизнь? Что каждый час вмещал в себя такое количество эмоций и впечатлений, что теперь можно вспоминать о них долгие-долгие годы? Что пережитые здесь, вместе с вами и благодаря вам, минуты – это то, ради чего стоит рисковать и доверяться судьбе? Это мгновения, которые хочется останавливать. И бережно хранить в своем сердце… Я так хочу поблагодарить вас за то, что поделились со мной чем-то очень важным, быть может, частью своей души. Что позволили пережить радость и покой, удивление и восторг, светлую грусть и глубокую благодарность. Вы украсили мою жизнь и позволили мне быть абсолютно счастливой…
Но я ничего этого, увы, сказать не могу, – мой английский не настолько совершенен. Поэтому я просто пою им песню. На русском. Мою любимую:
«Призрачно все в этом мире бушующемЕсть только миг – за него и держись!Есть только миг между прошлым и будущимИменно он называется жизнь…» 19Пою и плачу. Плачу и пою. Все куплеты, один за другим. И про седые пирамиды, и про звезду, что сорвалась и падает…
19
Александр Зацепин, слова песни «Есть только миг» из кинофильма «Земля Санникова».
– Элена, – беспокоится Эррандо, кладя руку на мое плечо, – ты чем-то расстроена? У тебя все в порядке?
– Да, Эррандо, у меня все в порядке, просто грустно оттого, что завтра мы расстаемся. А я даже не могу как следует поблагодарить вас с Тодой. Не хватает слов, и я совсем не знаю эускера.
– Не беда! Мы и так все понимаем. Правда, Тода? – старик поворачивается к жене.
Тода кивает и тоже подходит ко мне. Мы все трое обнимаемся. Я еще пару раз всхлипываю, вытираю слезы, потом иду мою руки, и мы садимся ужинать.
После вечерней трапезы Эррандо приносит старую шкатулку и достает оттуда пожелтевшую от времени бумагу с печатями, розоватую ракушку с обломанными краями и несколько черно-белых фотографий, на которых изображены они с Тодой – молодые. На фотокарточке со старомодными зубчатыми краями Эррандо в плаще и широкополой шляпе с ракушкой вместо кокарды. В руках у него посох, к которому привязана пустотелая тыква, – такие раньше использовали в качестве фляги пилигримы. Рядом – совсем юная Тода с темной косой, так же как и сейчас обмотанной вокруг головы. У их ног две котомки. На заднем плане – старая церковь и уходящие за горизонт виноградники. На другом снимке – длинный мост через реку. Посередине моста – вымокшие до нитки, но счастливые Эррандо и Тода. Они держатся за руки, Эррандо смотрит на Тоду, Тода – на реку. Еще один кадр: солнце в зените, петляющая дорога уходит вверх в горы, по ней движутся две фигуры. Он и она…