Хождение в Москву
Шрифт:
Мало кто знал московский адрес Шолохова, поэтому обычно приходили к нему в Вешенскую, так однажды пришли туда с лопатами двое из тех, кому он помог. Они попросили разрешения перекопать огород, работали долго, все перекопали. Однако не стали ни есть, ни пить, отказались и от платы, и от угощения - не решились, да и не за этим они приходили.
Что создал Шолохов в Москве?
Ф. Ф. Шахмагонов подтвердил сообщение Ю. Б. Лукина. Последние главы "Поднятой целины" продиктованы в гостинице "Москва". Это - не единственный случай, когда Шолохов диктовал.
– Где бывал Шолохов в Москве?
– Не раз бывал в Кремле, у Сталина, в частности в тот день, когда я его встретил впервые на квартире у Михаила Бубеннова в Лаврушинском переулке. Сталин предлагал Шолохову написать эпопею о войне, такую, как "Война и мир".
Отношения со Сталиным складывались сложно. Когда вышел том его сочинений, где содержалась критика в адрес "Тихого Дона", издательства приостановили переиздание романа. Шолохов написал письмо Сталину. Долго не было ответа, чуть ли не год.
Наконец поступило приглашение. Пришла машина. Сел в нее Шолохов и попросил шофера, чтобы тот ехал совсем не туда, где ждали... В ресторан "Гранд-отель", где сделал заказ.
На замечание сопровождающего, что его ждут, ответил:
– Я дольше ждал.
Так свидание и не состоялось. После этого Шолохов уехал в Вешенскую и вернулся в Москву только после весны 1953 года...
Спрашиваю: кто бывал из известных писателей в квартире у Шолохова в Староконюшенном переулке?
– Толстой, Фадеев, Сурков; Ахматова побывала на моей памяти дважды. Ей Шолохов помогал вернуть сына. Помогал Шолохов и Платонову, когда у него случилось несчастье с сыном.
...Много лет дружил Шолохов с Евгенией Григорьевной Левицкой, членом КПСС с 1903 года. Ей, как известно, посвящена "Судьба человека". Писатель Евгений Поповкин записал такой эпизод, связанный с Е. Г. Левицкой. В канун 1959 года Шолохов, будучи в Москве, получил приглашение разделить с московскими писателями новогодний вечер.
– Спасибо, - ответил Михаил Александрович.
– Сделал бы это с радостью. Но поеду к Евгении Григорьевне. Она больна. Около нее и хочу побыть.
Кто же такая Е. Г. Левицкая?
В Собрании сочинений Шолохова в одном из писем к Серафимовичу упоминается, что она прислала в Вешенскую письмо и книгу, крайне нужную тогда.
Короткую справку о Е. Г. Левицкой дает книжка под названием "Московский рабочий", вышедшая к полувековому юбилею этого издательства: "Учитывая пожелания читателей и не дожидаясь, пока журнал "Октябрь" закончит печатать первую книгу романа, издательство "Московский рабочий" выпустило ее в серии "Новинки пролетарской литературы". Первым редактором "Тихого Дона" была член партии с 1903 года Евгения Григорьевна Левицкая..."
Итак,
В семье Е. Г. Левицкой помнят рассказ о том, что, получив рукопись романа и начав знакомиться с ней, она читала ее всю ночь, до утра: роман потряс ее не только как редактора, но и как читателя.
Евгения Григорьевна, прожив 80 лет, умерла в 1961 году. Михаил Шолохов, без всякой ее просьбы, помог получить квартиру в доме № 26 по Кутузовскому проспекту, бывал здесь.
Михаил Шолохов умел хранить дружбу. И, как мог, помогал друзьям, да и всем, кто звал его на помощь.
"ТЫ, ЛУЖКОВ, ДОПРЫГАЕШЬСЯ!"
Земля в излучине Москвы-реки, стянутая тетивой Павелецкой железной дороги, не успела получить исторического имени, как примыкающие к ней соседние урочища Дербеневка и Кожевники. Потому что до начала XX века ничем путным, кроме огородов, захудалых домов и нескольких мануфактур, обзавестись не успела. На Павелецкой набережной в справочнике "Вся Москва" за 1917 год указаны всего четыре владения Герасима Мякошина и его наследников. Не значится ни других строений, ни одного из нынешних трех Павелецких проездов, протянувшихся от пучка рельс до набережной: их тогда не существовало. И ни одной церкви не поставили, какая же это Москва?
Попадая сюда, оказываешься в живописной местности, где над противоположным высоким берегом Москвы-реки, ближе к центру, видишь башни знаменитых монастырей, зажатых корпусами "ЗИЛа" и "Динамо". На другом берегу тянутся цеха не столь известных производств вперемешку со втиснувшимися между ними домами, огороженными пучком крупнокалиберных труб тепломагистрали, почему-то не закопанной. По всем признакам вся эта земля подпадает под определение заводской окраины, хотя отсюда до современных границ Москвы километров десять.
На этой-то некогда пролетарской окраине у плотника Михаила 21 сентября 1936 года родился сын Юрий. По советским анкетам на вопрос о социальном происхождении он с полным основанием мог ответить "из рабочих". Не только отец, но и мать тянула лямку гегемона, и пока муж воевал на фронте, как любили выражаться публицисты, несла трудовую вахту у огнедыщащего котла. Когда же после войны из горячих цехов слабый пол удалили, дежурила у холодильной установки, где разило аммиаком, отпугнувшим любознательного сына от рабочего места "матушки", чьи сентенции сегодня порой цитируются публично на Тверской, 13.
Из книги Юрия Лужкова, вышедшей минувшей весной, я узнал много подробностей о "дворе моего детства", описанном с ностальгией по прошлому и с мечтой "город вернуть москвичам", избравших его первым лицом Москвы. Тогда мне захотелось найти описанные его строения двора, оставшиеся в памяти под презрительно-уменьшительными названиями "родилка", "картонажка", "мыловарка", "пожарка". Мое желание совпало с мыслью главного редактора, в результате чего я отправился на поиски указанных объектов, не получивших в книге точных адресов. Тем интереснее их найти.